Книга Уже мертва - Кэти Райх

Пит ответил на звонок. Кэти уехала несколько дней назад. Сказала, что я предложила ей приехать. Так оно и было. Он не стал возражать, хотя ее маршрут не очень ему нравился. Кэти направилась с подругами из университета в Колумбию, родину одной из них, оттуда они намеревались съездить в Нью-Йорк, домой к другой девочке, и пробыть там несколько дней. Он был уверен, что скоро она позвонит.

Я хотела было рассказать ему о Гэбби и о том, что творилось в моей жизни, но передумала. Что от этого изменится? Все уже позади. Все закончилось.

Пит, как обычно, сказал, что должен готовиться к завтрашнему дню, что с удовольствием поболтал бы со мной дольше, будь у него побольше свободного времени. Как всегда.

Я ощущала себя настолько уставшей и измученной, что не нашла в себе сил даже на принятие ванны. Последующие несколько часов я просидела, завернувшись в одеяло, глядя на пустой камин, дрожа и мечтая о том, чтобы кто-нибудь приготовил мне отвар, потрогал лоб и сказал, что я скоро поправлюсь. Временами на меня набегала дремота, я клевала носом, смотрела обрывки снов и заставляла себя проснуться.

Райан позвонил в дверь в четверть второго.

– Боже! Вы ужасно выглядите, Бреннан.

– Спасибо за комплимент. – Я тщательнее закуталась в одеяло. – По-моему, я простудилась.

– Отложим разговор на завтра?

– Ни в коем случае.

Он окинул меня странным взглядом, прошел за мной в гостиную, положил пиджак на диван и сел.

– Его зовут Жан-Пьер Тэнгуэй. Двадцать восемь лет. Домашний мальчик. Никогда не был женат. Детей нет. Единственная сестра живет в Арканзасе. Мать умерла, когда ему было девять лет. Отец работал штукатуром, детей воспитывал один. Погиб в автокатастрофе, когда Тэнгуэй учился в колледже. По всей вероятности, это явилось для него серьезным ударом. Он бросил учебу, некоторое время продолжал жить с сестрой, потом отправился путешествовать по Штатам. Самое интересное: однажды, находясь где-то на Юге, он услышал зов Бога. Захотел стать иезуитом, но провалился на собеседовании. Они нашли его недостаточно достойным чести вступить в их ряды. В восемьдесят восьмом году он вернулся в Квебек и стал священником. Примерно через полтора года закончил учебу.

– Говорите, в восемьдесят восьмом?

– Да.

– Как раз в это время кто-то убил Питр и Готье.

Райан кивнул.

– С тех пор он постоянно здесь живет.

Я сглотнула, прежде чем задать вопрос.

– Как он объяснил наличие в своем доме мертвых животных?

– Сказал, что преподает биологию и из животных изготавливает наглядные пособия для учеников: кипятит тушки, очищает скелеты.

– Это же якобы объясняет присутствие на его полках книг по анатомии.

– Ну да.

Я представила его крадущимся ночью с разрезанным трупом в полиэтиленовых пакетах.

– Он когда-нибудь работал в мясном магазине?

– Не знаю. А что?

– Что Клоделю удалось выяснить у его коллег?

– Ничего такого, о чем бы мы уже не знали. Замкнут. Исправно проводит свои занятия. Ни с кем не сближается. В особое волнение звонок Клоделя никого не привел.

– То же самое нам рассказала о нем бабушка.

– По словам его сестры, он всегда был одиночкой. Она не помнит, чтобы у него когда-нибудь были друзья. Кстати, сообщила нам одну пикантную деталь.

– Какую?

– Тэнгуэй импотент.

– Об этом вам рассказала его родная сестра?

– Она подумала, что это объяснит нам его склонность к уединению. Ей он представляется абсолютно безобидным, просто страдающим от заниженной самооценки.

Я ничего не сказала. Перед глазами возникли строчки из отчетов о проведенных аутопсиях.

– Вот почему ни в одной из жертв не было обнаружено спермы.

– Верно.

– Почему он стал импотентом?

– У него с рождения было всего одно яичко. И этим единственным яичком когда-то в детстве его угораздило напороться на ручку, которую его одноклассник держал в руке, играя в футбол. Прощай, сперматогенез!

– Значит, именно поэтому он живет как отшельник.

– Возможно.

– Что объясняет и отсутствие повышенного интереса к девочкам.

Я воспроизвела в памяти разговоры с Джуэл. И вспомнила о Жюли.

– Разве не странно, что он занялся преподаванием? – произнес Райан. – Зачем, если тебя напрягает присутствие людей, соваться туда, где ты вынужден общаться с целой толпой? Не легче ли заняться компьютерами? Или работой в какой-нибудь лаборатории?

– Я, конечно, не психолог, но, думаю, для подобных людей учительство как раз то, что нужно. Их постоянно окружают не взрослые люди, а дети, среди которых можно чувствовать себя королем. Они имеют над учениками власть, на занятиях над ними никто не смеет насмехаться. По крайней мере в открытую.

– Наверное, вы правы. Таким образом им удается удовлетворять потребность во власти днем и подпитывать свои ночные сексуальные фантазии.

– Да, но подумайте о детях, – сказала я. – Только представьте себе, что такой психопат начинает внушать им свои извращенные идеи или, что еще ужаснее, искать с ними физического контакта.

– Да уж!

Некоторое время мы молчали. Райан изучал мою комнату внимательнее, чем гостиную Тэнгуэя. У него был очень усталый вид.

– Наверное, наблюдать за моим домом больше не имеет смысла, – произнесла я.

– Да, – согласился Райан.

Я проводила его до двери.

– Каково ваше общее мнение о нем, Райан?

Он ответил не сразу, сначала о чем-то поразмыслил. Потом очень медленно заговорил:

– Этот тип клянется, что чист как младенец, но безумно нервничает, явно что-то скрывая. Завтра мы узнаем, что он прячет в своем доме, если этот дом вообще существует.

Закрыв за Райаном дверь, я приняла приличную дозу лекарств от простуды и впервые за последние несколько недель сразу же крепко заснула. Если какие-то сновидения и являлись мне в ту ночь, я их не помнила.

На следующий день я почувствовала себя лучше, но была еще не в состоянии ехать в лабораторию. Или я просто инстинктивно желала от чего-то уклониться, потому и осталась дома.

Я занялась просмотром научной работы одного студента и написанием ответов на скопившиеся за несколько недель письма. Примерно в час дня позвонил Райан. Я сразу поняла по голосу, что дело продвигается не так, как хотелось бы.

– В доме не нашли ровным счетом ничего. Ни ножей, ни оружия, ни удавок. Никаких сувениров, о которых упоминал Добжански: ни украшений, ни одежды, ни черепов, ни других частей тела. Только беличью тушку в холодильнике, больше ничегошеньки.