Книга Темза. Священная река - Питер Акройд

ПАТНИ

Один из двух городов-близнецов около Темзы: Патни – на суррейском берегу, Фулем – на мидлсекском. Говорили, будто церкви, стоящие у противоположных концов моста, – Всех святых и св. Марии – построили две сестры-великанши; у них был только один молоток, и они перебрасывались им через реку с возгласами: Put it nigh! (Положи его поближе!) и Heave it full home! (Давай его на место!); отсюда – Патни и Фулем. Это, конечно, домыслы, и только. В Книге судного дня Патни называется Putelei, но в позднейших источниках название пишется Puttenheth или Pottenheth. Возможно, это означает “Пристань Путты”. В XVII и XVIII веках окрестные места славились рыбными промыслами. Позднее рыбная ловля сюда вернулась – на сей раз в качестве популярного спорта. Некогда здесь был паром, но в начале XVIII века его заменили мостом. Один из членов парламента от Лондона заявил, что “сооружение моста через реку Темзу в Патни не просто повредит великому и значительному городу, который я имею честь представлять, не просто нарушит его сообщение и коммерцию, но, по существу, полностью его уничтожит”. Путешественники, как правило, плыли до Патни по реке, а оттуда брали карету. Этот район Лондона и сейчас славится гребными клубами – он фактически стал центром гребли на Темзе. В прошлом деревня, знаменитая как место рождения Томаса Кромвеля и Эдуарда Гиббона, Патни распространялся по берегу все дальше, пока в XIX веке не стал представлять собой “цепь фабрик и одноэтажных домишек, где обитают рабочие и мастеровые”, а также “нездоровую болотистую местность”, посреди которой имеются “дворы, пристани и сараи для повозок”. Здесь изготовляли джин, крахмал, свечи, пиво и купорос.

ФУЛЕМ

Fullenhanne или Fullenholme, то есть “Птичье место”; или, возможно, “Огороженное хозяйство сукновала”. Кое-кто, однако, предполагает, что название значит foul home, то есть “Поселение среди грязи, ила”. В прошлом Фулем славился как садами и огородами, так и первым в Британии газовым заводом. До 1973 года здесь была резиденция епископа Лондонского. В Фулеме жили также Сэмюэл Ричардсон и Редьярд Киплинг. Некогда Фулем считался более фешенебельным местом, чем Патни, но позднее их положение друг относительно друга изменилось на противоположное. “Фулемскими” в старину называли шулерские игральные кости.

БАТТЕРСИ

Название – настоящая загадка. Этимологи поминают св. Патрика, св. Петра и жидкое тесто для пудинга (batter). В Книге судного дня – Patrice-cey, позднее – Batrichsey. Вариант с пудингом, пожалуй, слишком очевиден, чтобы отражать истину. Не исключено, однако, что это был “Остров Бадрика” или “Остров Батты”. Городок в прошлом славился спаржей, ныне район известен своим собачьим приютом. Имеется стихотворение неизвестного автора:

Темза для меня милее,

И прозрачней, и светлее

В Баттерси моем родном.

Но река здесь отличается довольно бурным нравом: волны у моста Баттерси очень даже высоки.

ЧЕЛСИ

В Книге судного дня – Chelched, позднее – Cercehede. В VIII веке, когда Оффа собрал здесь “синод”, название писалось Ceolshythe. Встречается также написание Cealchythe, и это может означать “Пристань для мела или извести” или “Пристань на гравии”. Церковь на месте нынешней Старой церкви (Челси-Олд-черч) существовала с VIII века. Здесь находился дом Томаса Мора, и в церкви имеется мемориал, посвященный его семье. Этот участок Темзы иронически называли “морем для кокни”. О местных юнцах начала XIX века говорили, что они “мелко завивают волосы на висках с помощью свинцовых валиков; шляпы заламывают или загибают по бокам; а на брюках под коленками имеют до восьми, а то и до до десяти маленьких пуговок, и завязок у них не счесть – в подражание знаменитому разбойнику ‘Джеку с шестнадцатью завязками’”. Таким образом, Челси всегда был центром моды.

ЛАМБЕТ

Loam-hithe, то есть “Илистый берег”; или, возможно, Lamhytha – “Причал для выгрузки и погрузки ягнят”. В Книге судного дня – Lanchei. Ламбет более всего знаменит своим дворцом – резиденцией архиепископа Кентерберийского. В здешней церкви располагается музей Традесканта, посвященный истории садоводства. Здесь жили разнообразные маги и астрологи; не исключено, что их манила возможность, привлекая на помощь древнееврейский язык, истолковать название как “дом агнца” (бет-эль по-древнееврейски значит “дом Божий”). С другой стороны, район всегда считался довольно скверным. В XVIII веке здесь, среди разнообразных темных личностей и радикалов, жил Блейк. Считалось, что сырой болотный воздух южного берега реки способствует расслабленности и порокам. Ламбет слыл “одной из громадных выгребных ям, великим вместилищем лондонского порока и безнравственности”. Он стал известен своими керамическими фабриками и тем, что называли “вонючими производствами”. В Ламбете, кроме того, изготовляли и ремонтировали лодки. В XIX веке здешний берег находили “отвратительным, застроенным сырыми доходными домами, гниющими пристанями и грязными лодочными сараями”. Сохранилась замечательная серия ранних фотографий, на которых показан живописно-неприглядный береговой пейзаж, позднее сметенный ради набережной Альберта и примыкающих к ней улиц.

ВЕСТМИНСТЕР

Саксы называли его Thornege, то есть “Островом колючих растений”. Возможно, остров был образован рукавом реки, который назывался Лонг-Дич (Длинной канавой), но скорее всего под островом имелась в виду возвышенность, окруженная низкой болотистой местностью. Здесь некогда стоял храм Аполлона. Нынешнее аббатство возникло в XI веке, но монастырь здесь был с начала vii века. Себерт, король восточных саксов, воздвиг церковь аббатства и нарек ее West Mynstre (Западным собором) в противоположность Восточному собору (св. Павла), который ранее построил его дядя Этельберт. Останки Себерта и ныне покоятся в аббатстве. По настоянию герцога Веллингтонского нынешнее здание парламента было построено у самой реки, чтобы оно никогда не могло быть окружено со всех сторон гневными толпами.

СИТИ и ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ЛОНДОН

Река дала Лондону начало. Согласно одной из версий, название города произошло от кельтского llyn-dun, то есть “Укрепление на холме у воды”. Если так, то кельтское поселение здесь предшествовало римскому. Если двигаться по реке от устья вверх, то здесь впервые встречается твердый высокий берег, защищенный двумя холмами. Кое-кто утверждает, что Темза и есть Лондон – что в ней содержится его текучее воплощение, его сущность, его дух. Когда впервые вышел журнал “Иллюстрейтед Лондон ньюс”, на первой его странице была изображена Темза; река была божеством-покровителем города. Поэт Джон Мейсфилд назвал ее “огромной улицей, вымощенной водой”, центральной магистралью столицы. Темза так же неотделима от этого города, как кровь от человеческого тела, и можно с немалой долей уверенности утверждать, что никакая другая столица мира не зависела в такой мере от своей реки. Темза была не только рынком, портом и водной дорогой. Она дала Лондону достоинство и величие, подарила ему эстетические возможности, которых без нее он бы не имел. Вот почему великие архитектурные памятники города большей частью расположены на ее берегу. Любопытно, однако, что сами лондонцы редко обращают на Темзу внимание. Они торопливо пересекают ее, если нужно; они не пытаются гулять подле нее и очень мало по ней плавают. Она никуда не ведет. Ее нельзя использовать как дорогу в кино, в театр или в паб. И поэтому ею пренебрегают. В ней не находят интереса. В большей части Лондона, даже в его прибрежных районах, Темзу плохо видно. Она лишь изредка показывается между домами. Что до самой реки – ее эта отчужденность устраивает. Она не набивается нам в друзья, не пытается втереться в доверие. Она по-прежнему выглядит древней, темной и смутной.