Книга Барчестерские башни - Энтони Троллоп

— И высечь бюсты епископа, настоятеля и соборного духовенства? Или, в случае большой удачи, мне закажут надгробие вдовы какого-нибудь пребендария — величественной покойницы с греческим носом, бандо и кружевной вуалью, возлежащей, разумеется, на мраморной кушетке, из-под которой вылезает Смерть и тыкает в свою жертву вилкой для гренок.

Элинор рассмеялась, но подумала, что художник в значительной мере достигнет своей цели, если неутешный вдовец оплатит счет.

— О настоятеле, соборном духовенстве и вдовых пребендариях я ничего сказать не могу,— заметила она.— Это дело случая. Но ведь то обстоятельство, что вы живете поблизости от собора, где требуются подобные украшения, несомненно, может оказаться вам полезным.

— Ни один истинный художник не снизойдет до украшения соборов! — сказал Берти, который, подобно всем художникам-неудачникам, имел самые возвышенные представления о назначении искусства.— Надо создавать здания ради статуй, а не статуи ради зданий.

— Да, когда статуи этого достойны. Создайте какой-нибудь шедевр, мистер Стэнхоуп, и мы, барчестерские дамы, воздвигнем для него достойное хранилище. Так что же вы изваяете?

— Вас в вашей коляске, запряженной пони, миссис Болд. Посадил же Даннекер свою Ариадну на льва. Но обещайте позировать мне.

— Боюсь, мои пони недостаточно дики и свирепы, а широкополая соломенная шляпа не будет выглядеть в мраморе так хорошо, как кружевная вуаль жены пребендария.

— Если вы не согласитесь, миссис Болд, то я не соглашусь ничего ваять в Барчестере.

— Так, значит, вы решили искать счастья в чужих краях?

— Я решил,— произнес Берти медленно и многозначительно, пытаясь собраться с духом,— поступить так, как скажете вы.

— Как скажу я?— с удивлением воскликнула Элинор, которой не понравилась перемена в его тоне.

— Да, вы,— ответил Берти, выпуская ее руку и становясь перед ней на том же самом месте, где ей пришлось дать пощечину мистеру Слоупу. Неужели эта аллея обладает каким-то роковым свойством? Неужели ее ждет тут еще одно любовное объяснение?

— Если вы хотите последовать моему совету, мистер Стэнхоуп, то начнете прилежно работать, предоставив своему отцу решить, где такая работа окажется наиболее плодотворной.

— План превосходен, будь он только исполним! Но теперь, если вы разрешите, я объясню, каких слов я от вас жду и почему. Вы разрешаете?

— Право, я не знаю, что вы можете мне объяснить.

— Да, конечно. Этого вы знать не можете. Но ведь мы с вами друзья, миссис Болд? Не так ли?

— Да, пожалуй,— ответила Элинор, заметив, что он говорит с необычной для него серьезностью.

— Вы только что любезно сказали, что принимаете во мне участие, и я был так тщеславен, что поверил вам.

— Но это правда. Ведь вы брат Шарлотты и мой друг.

— Я, конечно, не заслуживаю вашего расположения,— сказал Берти,— но честное слово, я вам очень благодарен.— И он умолк, не зная, как сказать то, что он хотел сказать.

Его затруднение было вполне понятно: ведь он должен был объяснить своей собеседнице, что ее собирались ограбить и что он намеревался жениться на ней, не любя — или же был готов любить ее, не женясь. И ему нужно было добиться у нее прощения не только для себя, но и для своей сестры, с тем чтобы она могла потом сказать Шарлотте, что он сделал ей формальное предложение, а она ему отказала.

Берти Стэнхоуп верил в свое красноречие, но даже ему пришло в голову, что на этот раз задача может оказаться непосильной. Он не знал, с чего начать, и не представлял, чем это кончится.

Тем временем Элинор медленно шла рядом с ним, уже не опираясь на его руку, и готовилась терпеливо выслушать его.

— Я поступлю так, как скажете вы,— повторил он.— Собственно говоря, тут все зависит только от вас.

— Какой вздор! — воскликнула она.

— Выслушайте меня, миссис Болд, и, если можно, не сердитесь на меня.

— За что же? — спросила она.

— О, у вас для этого будет повод. Вы знаете, как привязана к вам моя сестра Шарлотта.

Элинор сказала, что знает.

— Да, она к вам очень привязана. Я впервые вижу, чтобы она кого-нибудь так полюбила после столь краткого Знакомства. И вы знаете, как она любит меня?

Элинор промолчала, но почувствовала, что краснеет, так как поняла из его слов возможные результаты этой двуствольной любви мисс Стэнхоуп.

— Я ее единственный брат, миссис Болд, и понятно, что она меня любит. Но вы еще мало знаете Шарлотту, вы не знаете, насколько благополучие всей нашей семьи зависит от нее. Если бы не она, я не представляю, как мы могли бы жить. Вы, вероятно, не успели этого заметить.

Элинор это прекрасно заметила, но ничего не сказала, чтобы не перебивать его.

— Поэтому вас не удивит, если я скажу, что Шарлотта очень хотела бы видеть нас всех счастливыми.

Элинор ответила, что это ее нисколько не удивляет.

— А ей приходится очень нелегко, миссис Болд, очень! Злополучный брак бедной Маделины и ее ужасное несчастье, плохое здоровье моей матери, нежелание моего отца возвращаться в Англию, и, наконец, самое, пожалуй, худшее — мое собственное легкомыслие и праздность — все это тяжкое для нее бремя. И вы поймете, что больше всего она хотела бы увидеть меня пристроенным.

На этот раз Элинор не выразила никакого согласия сего словами. Она ожидала официального предложения и с недоумением подумала, что никогда еще ни один джентльмен не прибегал в подобных обстоятельствах к столь странному вступлению. Мистер Слоуп рассердил ее чрезмерной пылкостью. Но было совершенно ясно, что со стороны мистера Стэнхоупа подобная опасность ей не грозит. Им двигало одно благоразумие. Он не только собирался клясться ей в любви потому, что так ему велела сестра, но и счел полезным объяснить это заранее. Во всяком случае, так, по-видимому, представилось дело миссис Болд.

Тут Берти начал чертить по песку своей легкой тросточкой. Он продолжал идти, но очень медленно, а его спутница шла рядом с ним так же медленно, не собираясь помогать ему в этом затруднении.

— Зная, как она к вам привязана, миссис Болд, вы можете представить себе, какой план пришел ей в голову.

— Я не могу представить себе плана лучше того, который я вам только что изложила, мистер Стэнхоуп.

— Да,— сказал он с чувством.— Так, наверное, было бы лучше всего, но Шарлотта, кроме того, хочет, чтобы я женился на вас.

Элинор вдруг вспомнила очень многое: как Шарлотта все время говорила о своем брате и расхваливала его, как она постоянно находила предлог оставить их вдвоем, как она поощряла дружескую фамильярность между ними и с необычайной сердечностью обходилась с Элинор, совсем по-родственному. И все только для того, чтобы состоянием Элинор мог воспользоваться один из членов ее семьи.