Книга Дети из камеры хранения - Рю Мураками

— Вперед! — крикнул Хаси.

Кику сорвался с места. Ему хотелось обогнать самого себя, бегущего в его воображении. Когда он стукнул правой ногой о твердый песок в третий раз, его тело стало внезапно легким. Предчувствие и жар растворились друг в друге. Он не просто бежал, он летел. Он чувствовал, что его мышцы растягиваются под кожей. Колючая ракушка, в которую он был помещен, лопнула и разлетелась. Наконец-то он ощутил свои мышцы. Жар, охватывавший его тело, никуда не исчез, наоборот, пополнялся через ступни свежими ресурсами. Кику бежал и громко кричал. Вот так он взлетит в воздух. «Наконец-то получилось, — подумал Кику. — Наконец-то эта огромная железная вращающаяся машина, которая была вне меня и так меня пугала, оказалась внутри».

ГЛАВА 4

Когда мальчики перешли в школу средней ступени, Кадзуё увидела, что одежда стала им мала, и они втроем отправились в Сасэбо. Сюда они приезжали уже не раз, и почему-то здесь всегда было пасмурно. Кику и Хаси с удовольствием предвкушали прогулку, зная, что на последнем этаже универмага увидят клетку с морским котиком.

В тот день в универмаге была толчея. Они купили одежду, заказали в кафе омлет с рисом, а потом поднялись на последний этаж, где вместо огромных крутящихся кофейных чашек оказалась сцена. На сцене стоял мужчина-конферансье с макияжем на лице, в огромных очках в форме бабочки и серебряном пиджаке. Рядом с ним была женщина с рыжими волосами в платье из искусственных роз. На сцене, украшенной разноцветными шарами, находилось еще пятеро пожилых музыкантов. Как раз за сценой и была клетка, в которой сидел их любимый морской котик, периодически подававший голос и требовавший сардин. Зрителей оказалось так много, что к клетке никак было не пробраться. Женщина с рыжими волосами принялась петь и танцевать. Усилители стояли совсем рядом; чтобы тебя услышали, приходилось кричать в самое ухо. Пела она совершенно бездарно. Кику хотел пойти в зоомагазин на первом подземном этаже. Интересно, продаются ли еще там щенки овчарки? Они с Хаси накопили денег, и им пообещали купить щенка. Мальчики и Кадзуё попытались протиснуться к выходу, но их зажали в толпе. Зрители продолжали подходить, пока не забили весь зал. Сзади напирали, поэтому Кадзуё с мальчиками пришлось продвигаться вперед, пока они не оказались возле самой сцены. Оказалось, что все тело рыжеволосой женщины покрыто пудрой. Сквозь красные чулки проступали белесые следы пота. Песня закончилась и, хлопая

в ладоши, вышел конферансье в серебристом пиджаке. У него был неприятный, трескучий, словно сломанное радио, голос, но говорил он складно. Певицу он назвал Канаэ-тян. Толстый слой пудры, покрывавший ее лицо, кое-где обсыпался, под ним проглядывала шершавая кожа. Певица оторвала от своего платья несколько искусственных роз, бросила зрителям и опять запела. Под розами была блестящая черная ткань. Кику еле переводил дыхание. Он держал в обеих руках покупки и каждый раз, когда толпа начинала колыхаться, изо всех сил тянул их на себя, отчего у него заныли пальцы. Кадзуё тоже хотела где-нибудь отдохнуть. И только Хаси, казалось, был рад — он обожал пение. Свои покупки он отдал Кику, а сам протиснулся в первый ряд. На рыжеволосой женщине были туфли из змеиной кожи с высокими каблуками, на которых она подпрыгивала, а после каждой песни поднимала одну ногу и, словно балерина, крутилась на другой. Пожилые музыканты безучастно переворачивали ноты. Снова появился конферансье и выпустил через трубочку несколько мыльных пузырей.

— А теперь, уважаемая публика, попросим Канаэ-тян показать нам акробатический номер.

На сцену выкатили полосатый красно-зеленый шар, певица сняла туфли на каблуках, надела тапочки на резиновой подошве и встала на шар.

— Канаэ-тян раньше выступала в цирке. Однако этюд на шаре не был ее коронным номером. Интересно, что же она там делала? Дрессировала слонов? Прыгала на львах через огненное кольцо?

Певица слезла с шара, взяла микрофон в руки и сказала:

— Нет, я выступала гипнотизером.

— А вы могли бы продемонстрировать нам свое искусство?

— Я многое позабыла.

— Давайте спросим у публики. Есть ли среди вас желающие пройти гипноз Канаэ-тян?

Тут же поднялся лес рук.

— Как много желающих! Канаэ-тян, но ведь гипноз — это очень страшно. Я бы, например, ни за что не решился. А наша публика такая смелая. Кого же нам выбрать?

— Четыре года назад я выпустила пластинку. Она довольно плохо продавалась, песни были неудачные, но тот, кто вспомнит название этой пластинки, пусть поднимет руку.

Зрители притихли. Никто не поднимал руку. Конферансье выглядел растерянным и посоветовал певице дать подсказку, как вдруг послышался тонкий детский голос.

— Что вы сказали, повторите, пожалуйста, громче!

— «Лепестки печали».

— Это верный ответ, спасибо. Рыжеволосая женщина указала в ту сторону, откуда раздался голос. Это был Хаси.

Чтобы певица могла сосредоточиться, публику попросили не шуметь. Хаси, поднявшись на сцену, засмущался и помахал Кадзуё и Кику. Конферансье тихо спросил, случалось ли ему посещать психиатра. Хаси ответил, что нет. Ни ему, ни Кику не сообщили о том, что они проходили звукотерапию в психиатрической больнице. На сцену вынесли большой черный ящик. Хаси и рыжеволосая женщина забрались внутрь ящика. Когда десять

минут спустя они вышли, глаза у Хаси были закрыты. Публика зашумела, женщина приложила указательный палец к губам.

— Как тебя зовут и сколько тебе лет?

— Куваяма Хасиро, тринадцать лет.

— Мы только что с тобой об этом говорили, повтори еще раз, где ты сейчас находишься?

— На Гавайях.

— Где именно?

— На берегу океана.

— И как там, на Гавайях?

— Жарко.

Публика засмеялась. В этот день все уже были одеты в пальто. Но Хаси действительно было жарко, и он принялся снимать с себя пальто. Кадзуё забеспокоилась, как бы он не простудился.

— Хасиро, а что ты делаешь на Гавайях?

— Сплю после обеда.

— Теперь ты уже проснулся?

— Да, проснулся и ловлю рыбу.

— Один?

— Нет, с Кику.

— Кто такой Кику?

— Нас считают братьями, хотя на самом деле мы друзья.

— А кто еще с вами?

— Куваяма-сан.

— Куваяма-сан?

— Да, наш отец.

Кадзуё всерьез забеспокоилась.

— Кику, как бы это остановить? Давай продвигаться вперед.

Хаси было тяжело. Он побледнел и водил рукой по шее.

— Ну хватит, Хасиро. На Гавайях слишком жарко, давай возвращаться.

— Куда?

— На этот раз Хасиро вернется в свое детство, когда он был совсем маленьким. Ты становишься младенцем. Раз-два-три, стрелки часов побежали назад, ты снова младенец! Что ты чувствуешь?