Книга Настоящие русалки не носят кольца на пальцах - Элен Будро

— Эй, Джейд, Ты хорошо себя чувствуешь? — папа приоткрыл дверь, и она заскрипела.

— Ммм-хмм, думаю, да. Заходи, — я быстро собрала волосы с тумбочки.

Папа вошел, неся корзину для белья. Он поставил её на моём туалетном столике.

— Я заходил немного раньше, но ты всё ещё была в коме. Выспалась?

— Да, спасибо, — я улыбнулась и заметила щетину на папином подбородке. Его всклоченные вихры торчали во все стороны, — как я погляжу, твоя причёска видала лучшие дни. Хотя, если ты хотел изобразить старого рокера, то тебе удалось.

— Дерзкий ребёнок, — папа засмеялся и кинул в меня пару носков. Я увернулась.

— Я только хочу сказать, — я повернулась, села и свесила ноги с кровати, — мне уже лучше. Так что, может, в конце концов, встречусь с Кори и Лейни… Тебе помочь?

Я схватила кучу футболок и добавила их на балансирующую гору на верхней части моего комода.

— Видишь эти вещи? — папа хмыкнул и открыл ящик. Он выложил мои носки, как будто ряд хлопчатобумажных солдат, — этот научный прорыв они называют ящиком.

— Вау. Я, должно быть, пропустила последнюю анонимную встречу людей, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством по обсуждению этого вопроса, — пошутила я.

Я помогла подобрать остальную одежду. Вскоре в корзине для белья остался только танкини «Микаэла». Мы оба схватились за него.

Папа отдёрнул руку и улыбнулся:

— Хорошо, он как новый, — отец кивком показал на купальник.

— Спасибо папа, — я взяла обе части и медленно их сложила.

— Твоей маме он бы понравился, — папа перекладывал грязную одежду в пустую корзину для белья.

— Ты видел бирку?

Папа выпрямился и зажмурился. Он поднёс руки к лицу и на некоторое время плечи его задрожали.

— О, папа. Прости. Мне нужно было предупредить тебя, — я обняла его.

— Всё нормально… Я в порядке, — папа взял себя в руки и вытянул одну из розовых салфеток из коробки на столе. Он высморкался и заставил себя улыбнуться, — я просто не высыпаюсь в последнее время.

— Извини, это моя вина.

— Эй, никто не виноват, просто сложная неделя. Ты не хочешь позавтракать?

— Спасибо, пап. Но я думаю, что уже готова снова выйти на улицу, в реальный мир. Я собираюсь встретиться с Кори и Лейни в «Бриджит». Я бы просто прогулялась с ними, — сказала я и положила купальник возле кровати.

— Ты, действительно, думаешь, что это хорошая идея? — папино лицо приобрело выражение, которое я не могла понять. — Что ты имеешь в виду?

— Я просто подумала, что должна рассказать Кори…

— Джейд, — прервал папа, его голос дрогнул, — дорогая, послушай меня, я не знаю, что ты планировала, но ты не можешь рассказать никому, что произошло на днях. Понимаешь?

— Ну, я же не планировала посвящать весь порт Тулуз в это…

— Нет!

Я вздрогнула.

— Извини, — папин голос смягчился, — я уверен, что, рассказав об этом Кори, ты почувствуешь себя легче, но это слишком рискованно. Никто не должен знать, что происходит с тобой.

Я покачала головой, пытаясь понять.

— Ты имеешь в виду, что я должна жить с этим камнем на сердце?

Папа заходил по комнате.

— Подумай, — он провёл рукой по волосам раз, другой, — дня нас это всё в новинку, тем более с нами нет твоей мамы, и мы в незнакомом месте. Может, это случится ещё раз, а может быть, нет, но если это когда-нибудь произойдёт…

— Ты думаешь, я снова могу превратиться в русалку? — я узнала ответ, посмотрев на его лицо — папа не имел ни малейшего представления.

— Единственное, что мы знаем наверняка, — Микки была русалкой и ген, кажется, рецессивный.

— Не смешно, — я сдерживала дрожь в голосе.

— Я перерывал интернет в течение нескольких дней в поисках какого-то научного решения, но не нашёл ничего. Там должен быть какой-то прецедент, похороненный глубоко в фольклоре.

— Что же мне делать до тех пор? — я вспомнила обещание, данное Кори. Смогу ли я соврать ей снова?

— Позволь мне провести несколько исследований, что-нибудь придумать, прежде чем говорить кому-то. Хорошо, Джейд?

— Но я обещала Кори не скрывать ничего. Ничего не держать в секрете.

Папа положил руку на мой туалетный столик.

— Неужели ты не понимаешь, что если это произойдёт, твоя жизнь изменится?

— Больше чем она уже изменилась? — я практически кричала.

— Джейд, дорогая, — он вздохнул, — я работал инженером достаточно долго, чтобы понять, что научное сообщество охотилось бы за тобой, если бы узнало. Они захотят в полной мере изучить твой феномен, и я не желаю, чтобы это случилось.

Моя челюсть отвисла.

— Эксперименты и лабораторные тесты? — волна страха пробежала по мне. Может быть, правда, меня будут исследовать, как какую-нибудь лабораторную крысу?

— Может быть. Давай просто немного подождём, прежде чем решим, кому довериться. Важно, чтобы ты никому не проговорилась сейчас. Ни Кори, ни другим твоим друзьям, ни даже бабушке. Пожалуйста, Джейд. Ты должна пообещать.

И, наконец, я смогла прочитать выражение лица папы. Оно было таким же, как и в тот день, когда мама скрылась под водой на бабушкиной даче прошлым летом. В тот день, когда наша жизнь изменилась навсегда.

Папа был в ужасе. И теперь из-за меня.

— Обещаю, — прошептала я.

Реальность обрушилась на меня. Это просто невероятно, как что-то насколько ужасное могло бы произойти со мной, если бы я не держала рот на замке.

— И, пожалуйста, — папа продолжил, — если что-то тебя беспокоит, поговори со мной. Я помогу, насколько это возможно.

Что-то грызло меня с тех пор, как папа увидел истинную личность мамы во мне.

— У меня есть ещё один вопрос, — мой голос звучал очень тихо.

— Какой?

— Ну, если мама была русалкой, то… как она могла утонуть?

— Ах, дорогая, — папа закрыл глаза, — этот вопрос я задавал себе сто миллионов раз.

Глава 7

Я шла по главной улице, направляясь к закусочной «Бриджит», мои вьетнамки шлёпали в такт чирлидерской кричалке, звучавшей в голове:

Ты можешь это. Ты можешь это. Прыгай вверх. И спускайся вниз.

Не то чтобы у меня было приподнятое настроение, мне просто нужно обдумать, как прийти на обед к подругам и не разоткровенничаться. Папа всё-таки прав: нельзя рассказывать кому-либо о том, что случилось. Я доверяю Кори, но если о моей тайне кто-нибудь узнает, — это изменит мою жизнь навсегда.