Книга Файл ТМ - Николай Грошев

Правда не долго меня преследовала меланхолия сия. Спустя минуту, я застыл посреди аллеи и со вкусом выругался. Прямо по середине асфальтированной дорожки мирно покоилась приличных размеров куча испражнений. Судя по количеству отходов чьей-то жизнедеятельности, принадлежали они человеку. И, вероятно, крупному — нагадил этот некто почти как лошадь.

Так что хорошее настроение галантно сделало ручкой и уступило место злости. Мусор, разбросанный буквально повсюду, начал реально бесить. Дальше я двигался строго прямым курсом, ссутулившись (приходилось поглядывать под ноги, дабы не подорваться на фекальной мине, вроде той, что я успешно миновал). Шёл я тихонько бурча под нос проклятья неприличного содержания и от души подпинывая весь мусор какой попадал в область досягаемости моего ботинка. Я прошёл не так уж и много, когда наткнулся на очередной неприятный сюрприз. Ажурные скамеечки, которые так уважали влюблённые парочки больше не стояли по бокам аллеи — они лежали. По всей дорожке мелкими фрагментами. Только обломки ножек стояли на прежнем месте. Кое-где даже обломки наличествовали не все. Так что от несчастных скамеек этих, жителям остались лишь приятные воспоминания да некоторые фрагменты самих скамеек. Их тут валялось значительно меньше, чем должно было бы быть по идее, но загадку пропажи останков уличной мебели решил один взгляд брошенный окрест себя. В глубине дремучих зарослей, кто-то протоптал дорожку и маленькую полянку, а на ней оставил кострище и обгоревшие головёшки деревяшек. Взгляд, брошенный в сторону рукотворной просеки, выявил и другие чудесные изменения, коснувшиеся местной зелёной зоны. Деревья, точнее их кора, претерпели своего рода искусственные мутации. Кора берёзок, дубов и других лесных великанов внешне изменилась. От самой земли, на два метра вверх, ближайшие к дорожке деревья были густо испещрены вырезанными в коре надписями. Можно даже сказать историческими, ибо написали их не просто так. Каждая надпись содержала информацию о делах минувших, днях прошедших. Конкретно о том, что тут случалось с людьми. А некоторые надписи даже описывали душевное состояние их авторов в момент вырезания надписей и так же касались некоторых философских материй. Вот так. Культурный нынче пошёл народ со дна общественной жизни. Проклятье…

Вот как можно было изгадить такое прекрасное место? Убил бы, знай я тогда, какой чинуша решил что парк содержать дороговато для бюджета. Наверняка, деньги, раньше тратившиеся на содержание парка, пустили на что-то полезное — не спорю, всё может быть. А вот высотки в районах ранее для них заповедных? Тут вряд ли денежки были перечислены в сиротские приюты. Просто так в моей родной стране, даже вполне законные сооружения возводить без мзды в пользу соответствующему муниципальному чиновнику было невозможно, что уж говорить о зелёных зонах. Финансирование урезали, парк приходит в упадок, но его не сносят. Потихоньку режут на куски прилегающую территорию и отдают эти куски под застройку. Кончатся они — останки парка сровняют с землёй, а пока, некогда прекраснейшее место города, потихоньку вязнет в человеческих отбросах.

Эх…, что Россия, в мире из более чем двухсот стран, что Федерация, в мире сотен планет и миллионов звёзд — везде одно и тоже…, несколько столетий ничему нас не научили. Лория, небольшая планета земной группы в системе Альфа-9, тоже ведь зелёным раем когда-то была. И что? Всего два десятилетия потребовалось, что бы Лория преобразилась. Даже открытый бунт поселенцев не сумел изменить ситуации. Кого перебели в столкновениях с внутренними войсками Федерации, а кого просто переселили на другие планеты. Никого из бунтовщиков естественно не арестовали, им даже денег на обустройство дали, только что бы они заткнулись, и не пришлось с ними поступать, как с остальными. Звёздная, даже увязнув в грязи, старается вести себя цивилизованно, сохранить лицо. И вот Лорианцы, пережившие конфликт, кончившийся их полным поражением, сейчас живут, в общем-то, припеваючи…, хм. А вот в России 21-ого века их бы всех пересадили, а то и похоронили. Может, всё-таки чему-то и научились люди — пора бы уже, с деревьев-то слезли чёртову тучу лет назад, а всё как макаки…

Что-то я снова отвлёкся.

Деревья на нож попробовали очень разные представители рода человечьего. В этом я убедился самолично, прочитав большую часть надписей на ближайшем толстенном тополе. Довольно сильный контраст получился. На них и раньше писали — влюблённые изредка оставляли о себе такую память. Вырежут сердечко, стрелу и имена. Или просто инициалы в сердечке. Все эти старые художества почти стёрлись, были едва заметны на шершавой коре. И контраста не создавали. Он получался из свежих надписей с сердечками, пронзёнными стрелами Амура и соседствующих им надписей совсем иного порядка. Вот, к примеру, в самом низу, некие Настя и Антон, два имени в центре сердечка. Правда криво вырезанного — скорее всего, вырезал Антон, и, вероятно, в тот момент прекрасный был сильно не трезв. А рядышком некто изобразил более любопытную фразу: «Тута Лёха Кажан тусил и петуху Техе табло расхреначил». Примерно таких надписей хватало. Были и попроще, из трёх букв, из пяти вот, часто попадались. Ну, а венчала сей летописный стяг рукотворный эпитафия некоему Стасу. Дословно если: «Стас, мы отомстили за тебя, твои убийцы, повешены на этом дереве, покойся с миром братан». Вот так.

Даже если этот парк приведут в порядок, даже если сотрут все надписи — память-то о них останется. А кому захочется гулять иль подругу тискать на лавочке, под деревом на котором кого-то повесили? Парк был обречён. В тот момент я это осознал чётко. И странно — будто всё моё прошлое, детство, юность, дни, когда прибегал сюда забыть о проблемах, послушать ветер и листву, будто их кто-то стёр одним махом. Обидно было. Очень. Такое место загубили, черти…

Я тогда даже вверх, на ветки посмотрел, под деревом тем. У меня глаза в блюдца превратились. На ветках до сих пор раскачиваясь от слабо ветра, висели два обрывка старой пеньковой верёвки. Надпись-то не просто так сделали. На том дереве и, правда, когда-то висели два трупа с посиневшими лицами и прокушенными языками. Да, увы, смерть от удушья, вещь долгая и трупы потерпевших выглядят всегда кошмарно. Другое дело если повешенного скинут с высоты, тогда у него просто ломается шея и в петле он висит ладненький, будто живой. Ни тебе выпученных глаз, ни синего языка на плече — настоящий киношный удавленник. Да…, меня передёрнуло тогда так, что едва не упал. Вечерело всё-таки, а как представил трупы эти в петлях и даже тихий шелест листвы стал казаться скрипом кладбищенской калитки.

Вот в тот момент я и понял — посещение зелёной зоны пора сворачивать. Прошлое похоронили под грудой мусора и других человеческих отбросов. Так что, я решил повернуть назад. Решить-то решил, но, сам не знаю почему, не сделал этого. Я пошёл дальше, к пруду, в центре парка. О чём пожалел довольно быстро. Едва добравшись до места, я, не пытаясь сдержаться в полный голос обложил самым смачным матом, какой только знал и власти наши и местных, испоганивших то, что брошено без присмотра и город и до кучи сам парк.

Некогда прозрачный как самое чистое стекло, пруд, обратился помойной ямой, заполненной тягучей, чернильно-чёрной водой. Вместо лебедей в нём теперь плавали обрывки газет, пластиковые бутылки и другой хлам разного вида и цвета. К тому же от маленького озерца теперь тянуло какой-то сладковатой тухлятиной. Вот так. Место, где я оставлял грусть, тоску и обиды юности, место, где я всегда находил утешение и покой, где впервые поцеловал девушку (целовал и раньше, но тогда было свидание, а это совсем другое дело), превратили в выгребную яму. Даже хуже — в свалку. Настоящую, дипломированную, помойную яму. Вот так.