Книга Семья и развитие личности. Мать и дитя. - Дональд Вудс Винникотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потребность в определении пределов безопасности
Дети испытывают потребность проверять, насколько надежны их родители, и эта проверка может продолжаться до того времени, когда они сами начнут создавать безопасные условия для собственных детей, и даже после этого. Особенно характерно это для подростков, которые проверяют все ограничения, все правила и требования. Обычно дети принимают безопасность как основополагающее условие. Они верят в заботу матери и отца, потому что были окружены такой заботой. Они несут с собой ощущение безопасности и постоянно подкрепляют его, испытывая родителей и всю семью, учителей и друзей и вообще всех, с кем встречаются. Обнаружив, что замки надежно закрыты, они пытаются открыть их или сломать, а добившись успеха, вырываются наружу. И вырываются снова и снова. В противном случае они валяются на постели, слушают блюзы и чувствуют тщетность своего существования.
Почему именно подростки проводят такие испытания? Кажется, главным образом потому, что их собственные сильные чувства для них новы, пугающи и им хочется убедиться, что внешний контроль по-прежнему присутствует. Но в то же время они должны доказать себе, что могут разорвать этот контроль и выразить себя как самостоятельную личность. Здоровые дети нуждаются в том, чтобы их по-прежнему контролировали, но меры дисциплины должен поддерживать человек, которого можно любить и ненавидеть, которому можно бросить вызов и на которого можно опереться; механический контроль бесполезен, а страх — плохой мотив для послушания и согласия. Для подлинного роста всегда необходим контакт с любящим человеком, который постепенно обеспечивает все большее пространство для этого роста. Подлинный рост происходит постепенно и с течением времени проводит ребенка через подростковый период к взрослому чувству ответственности — особенно ответственности за обеспечение безопасности маленьким детям нового поколения.
Все эти процессы можно наблюдать в работе творческих людей всех областей. Они создают для нас нечто очень ценное, потому что постоянно творят новые формы, разрушают их и создают еще более новые. Художники позволяют нам ощущать себя живыми, когда опыт реальной жизни нередко угрожает уничтожить наше ощущение жизни и реальности. Художники постоянно напоминают нам, что борьба между нашими импульсами и ощущением безопасности (и то и другое для нас жизненно необходимо) происходит вечно и в каждом из нас, пока мы живы.
Таким образом, здоровые дети вырабатывают достаточно сильную веру в себя и в других людей, чтобы ненавидеть внешний контроль любой разновидности; но этот внешний контроль сменяется самоконтролем. В самоконтроле этот конфликт был заранее разрешен внутри личности. Я вижу это так: хорошие условия на начальных этапах жизни ведут к ощущению безопасности, а ощущение безопасности ведет к самоконтролю, и когда самоконтроль становится фактом, навязанная безопасность становится оскорбительной.
Говорят, что один ученый судья, рассматривая в суде дело, связанное с разводом родителей пятилетнего ребенка, сказал: «Дети в этом возрасте удивительно эластичны (быстро оправляются от неприятностей, имеют большой запас жизненных сил)». Не хочу критиковать данное высказывание, но позволительно обсудить вопрос: действительно ли пятилетние дети удивительно эластичны. Способность быстро восстанавливаться, как мне кажется, приходит лишь с возрастом и зрелостью, и можно высказать мнение, что в жизни ребенка не бывает периода, о котором можно было бы сказать, что в этом периоде ребенок эластичен. Эластичность означала бы, что мы ожидаем неизменную послушность ребенка без опасности для роста его личности и для становления и укрепления его характера.
Можно доказать, что в пятилетнем ребенке есть такие особенности, которые заставляют нас не ослаблять постоянной заботы о надежности окружения. Именно эти особенности я и хотел бы здесь обсудить.
Родители наблюдают за ростом своих детей и поражаются. Этот рост такой медленный, и в то же время все происходит мгновенно. В этом самое удивительное. Несколько недель назад беспомощный младенец; сегодня — ребенок уже ходит; а вот ему уже пять лет, а завтра он пойдет в школу. А еще несколько недель спустя он окунется в долгий «школьный труд».
Это очень любопытное противоречие. Время одновременно идет быстро и медленно. Или, если выразиться по-другому, когда родители рассматривают происходящее с точки зрения ребенка, время практически останавливается. Или оно только что началось и движется очень медленно. Идея вечности у каждого из нас связана с тем периодом младенчества, когда время еще не началось. Но как только мы переходим к взрослому восприятию, мы осознаем, что пять лет промелькнули мгновенно.
Любопытные последствия на отношения накладывает то, что помнят родители, и то, что помнит ребенок. Сами родители прекрасно помнят, что происходило месяц назад, но неожиданно обнаруживают, что их пятилетний ребенок не помнит недавнего посещения тети или появления щенка. Он помнит кое-что, даже очень давнее, особенно если об этом говорили, и использует семейную сагу так, словно она о ком-то другом, постороннем, о герое книги. Он больше осознает себя и настоящее время и при этом нередко забывает недавнее. У него теперь есть и прошлое, и в его сознании существуют полузабытые воспоминания. Его плюшевый мишка лежит в ящике шкафа, и он забыл, как необходим когда-то был ему этот мишка; лишь иногда он может снова испытать в нем необходимость.
Можно сказать, что ребенок выходит из своего укрытия; в стенах укрытия появляются щели, толщина ограды становится неровной; и смотрите — ребенок уже снаружи. Ему нелегко теперь вернуться внутрь или ощутить себя внутри, если только он не болен и не устал; в таком случае прежнее укрытие способно предоставить ему безопасность.
Укрытие было создано матерью и отцом, всей семьей, домом и двором, знакомыми зрелищами, звуками и запахами. Оно связано с его собственным состоянием незрелости, с опорой на надежность родителей и с субъективной природой мира ребенка. Укрытие естественно берет свое начало от материнских рук, которыми мать обнимала его, когда он был младенцем. Она самым интимным образом адаптировалась к потребностям младенца, но постепенно ослабляла эту адаптацию в соответствии со степенью готовности ребенка к встречам с неожиданным и новым. И поскольку нет одинаковых детей, мать обнаруживает, что для каждого своего ребенка она готовит особое убежище, в котором он может жить; и вот из этого убежища теперь выходит ее сын или дочь, они готовы к другим видам групп, к новым типам укрытий — по крайней мере на несколько часов ежедневно. Иными словами, ребенок идет в школу.
В своей «Оде бессмертию» Водсворт имел в виду эту перемену:
Здесь поэт чувствует осознание ребенком нового укрытия — по контрасту с тем, как младенец не подозревает о своей зависимости.
Конечно, родители уже начали этот процесс, отдав ребенка в детский сад, который оказался поблизости от их дома. В хорошем детском саду группа только что начавших ходить детей получает возможность играть, им дают хорошие игрушки и создают условия, даже лучше, чем дома; и при этом всегда кто-нибудь присутствует, чтобы присматривать за проявлениями возбуждения детей при первых опытах социальной жизни, таких, как битье соседа по голове лопаткой.
