Книга Русская Япония - Амир Хисамутдинов

Консул и врач с женами заняли две отдельные комнаты. Секретарь и Назимов остались на клипере «Джигит», что представляло значительное неудобство. Гошкевич предложил Назимову вновь напроситься на прием к губернатору, и вскоре такой визит состоялся. К удивлению офицера, весь протокол, еда и состав присутствующих были точно такими же, как и во время первого официального визита. После обычных приветствий японцы забросали Назимова вопросами. Их заинтересовало, в частности, расстояние между Петербургом и Хакодате по суше и по морю. Для этого они разложили на полу огромную карту. Также японцы расспрашивали об условиях судоходства по Амуру. Только после этих расспросов губернатор распорядился выделить помещение и для Назимова. Оно располагалось в храме Корюдзи и вначале предназначалось под рынок для торговли с иностранцами.

Русские вскоре выяснили, что основная власть на острове находится в руках двух губернаторов. Один живет в течение года, с мая по май, в Хакодате. Другой отправляется в это время по Хоккайдо, затем осматривает японские поселения на Сахалине, Кунашире и Итурупе. В ноябре возвращается и сообщает губернатору о виденном. Потом едет в Эдо, где в качестве представителя Хоккайдо участвует в правительственных комитетах. В мае он возвращается в Хакодате на замену. Семьи обоих губернаторов все это время живут в Эдо.

Два чиновника, которых русские называли вицегубернаторами, постоянно жили со своими семьями в Хакодате. Общение с иностранцами возлагалось главным образом на одного из вице-губернаторов, другой, хотя и присутствовал при встречах, почти не говорил. К первому русские обращались всякий раз, когда возникали проблемы. Если он не мог дать конкретный ответ, то шли на прием к губернатору. При этом ни одно серьезное дело не решалось без утверждения в столице. Следом за вицегубернаторами по иерархической лестнице шли восемь чиновников. Различить их по чинам русские затруднялись. Они лишь заметили, что один из них всегда стенографировал беседы.

Отношение с японцами было дружественным, хотя чувствовалось культурное различие. «Правды японец иностранцу никогда не скажет, один лжет по убеждению, другой по привычке, а третий просто из страха что-либо выболтать», — замечали русские. Гошкевич считал, что он как консул не, должен оставаться в стороне от общественной активности. При нем в Хакодате часто проводились — по поводу, а иногда и без всяких причин — балы и вечеринки. Российское консульство поистине стало центром общественной жизни в городе. Именно здесь японцы знакомились с европейскими обычаями и русской культурой. Особенно старательно консульство готовилось к празднованию первого Нового года на японской земле. Для детей Гошкевич устроил рождественскую елку, на которую пригласил и местных чиновников. Губернатор Хакодате, правда, на празднике не появился, хотя подарок передал. Комнату украсили русским оружием, российским и японским флагами. Все выглядело очень эффектно. Японским чиновникам обстановка так понравилась, что они прислали художника, который зарисовал комнату во всех деталях.

На встречу Нового года Гошкевич также пригласил японцев. Бал-маскарад, в котором участвовали и офицеры клипера «Пластун», удался на славу. Было очень весело, пары кружились в танцах. Хотя женщин было раз-два и обчелся и к ним установилась очередь, никто не скучал. Русские дамы попытались вовлечь в танцы и японских чиновников. Японцы старательно повторяли движения, а потом записали названия танцев.

1 января 1859 г. в три часа дня в Российское консульство с визитом приехал губернатор Хакодате с многочисленной челядью. Предварительно побывавший в консульстве чиновник сообщил Гошкевичу, что американский коммерческий агент такой чести еще не удостаивался. В те годы японское общество было разделено на касты-классы. Одним из наиболее привилегированных классов считались военные, а торговцы, напротив, занимали одну из низших ступенек. Японским чиновникам было затруднительно определить отношение к тем консулам, которые назначались из предпринимателей, каковым, в частности, являлся американец. Другое дело — чиновник Иосиф Антонович Гошкевич. Уже одна принадлежность к правительственным кругам ставила его на более значительную высоту, чем представителей других стран.

Сразу же после Нового года, начиная с 1 января, в консульстве начались занятия по русскому языку для японских кадетов, изучавших английский язык. В свою очередь начальство рекомендовало Гошкевичу поощрять изучение японского языка сотрудниками консульства, что не только облегчало бы им «исполнение служебных обязанностей», но и «сблизило бы с коренными жителями». Вскоре сотрудники консульства могли уже без переводчика объясняться с японцами на бытовом уровне.

Со временем у русских в Хакодате появилось немало знакомых, которые заглядывали к ним на огонек. Первым делом японцы просили «сладенького», подразумевая под этим шампанское, которое им пришлось очень по вкусу. Завязывался разговор, порой весьма оживленный — особенно по мере того, как русские усваивали японский язык. Но как только консульские служащие начинали интересоваться какими-то деталями японской жизни и задавать конкретные вопросы, японцы быстро закруглялись и уходили. Чтобы, например, заполучить план города, русским пришлось вручить японцам немало подарков.

Несколько окрестных мест пользовались особой популярностью у русских. Так, наняв лошадь, можно было отправиться в «Петергоф», живописный уголок, где имелся чайный домик. Там летом угощали виноградом и жареными каштанами, а японский чай подавали с кастеро — хлебом, выпеченным из яиц и рисовой муки. Японские кулинары позаимствовали рецепт у португальцев, которые называли такой хлеб castilla. Японцы не могли выговорить звук «л», и это слово превратилось в castera. Напротив домика располагался небольшой садик с прудом, через который был переброшен мостик. В воде красиво цвели лотосы. Чтобы добраться до домика, нужно было проехать небольшими аллеями, окаймленными с обеих сторон неглубокими каналами. Другой чайный домик находился в Камиде. Его содержала мадам Уткина. Это имя японке дали русские офицеры, якобы на память о том, что она привозила на русские суда уток. Имя настолько прижилось, что хозяйку чайного домика стали так называли и другие иностранцы. Она хорошо знала вкусы русских и угощала их теми же яствами, что и в чайном домике «Петергофа».

В течение первого года работы консульства одной из основных проблем было строительство консульского здания. В инструкции, выданной Гошкевичу, отмечалось: «По прибытии в Хакодате Вы составите, согласно с Высочайше одобренным предначертанием, проект учреждения в сем городе школы и больницы и примете необходимые к исполнению его предварительные меры, вплоть до утверждения его установленным порядком. Участок, который на основании трактата (имеется в виду российско-японский договор, заключенный в Симоде в 1855 г. — А. Х.) будет отведен под Консульский дом, должен находиться в городской черте, согласно с изустным обещанием, данным капитану Посьету Японскими уполномоченными, и соединять нужные удобства с достаточной обширностью для возведения дома со службами, собственно для Консульства, магазинов для складки товаров и каменного угля, а также помещения для приезжих». Скорее всего, в столице уже были наслышаны об особенностях японского характера, и в инструкции Гошкевичу советовали не сообщать раньше времени японским властям ни числа, ни рода предполагаемых построек.