Книга Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля - Антон Первушин

1 сентября 1939 года вермахт вторгся в Польшу, а 17 сентября, через сутки после прекращения боевых действий на Дальнем Востоке, в восточные районы этой страны зашли и советские войска. При этом было заявлено, что РККА «берет под защиту братские народы». 28 сентября, когда пала Варшава, в Москве был подписан Договор о дружбе и границе между СССР и Германией, установивший линию разграничения между немецкими и советскими войсками.

Однако мировая война продолжала разгораться. Германия сцепилась с Великобританией и Францией. В ноябре 1939 года началась советско-финская война, которая завершится только в марте 1940 года. Летом того же года в СССР войдут Литва, Латвия и Эстония, которые станут социалистическими республиками. Тогда же Румыния уступит Советскому Союзу территории Бессарабии и Северной Буковины, которые присоединят к Украинской и Молдавской Советским Социалистическим республикам.

Как видите, с сентября 1936 года по март 1940 года, то есть без малого четыре года и почти без перерывов, советские войска участвовали в боевых действиях той или иной степени интенсивности, одержав ряд убедительных побед и заметно расширив территорию СССР.

Духу времени соответствовала и пропаганда. Львиная доля печатных материалов была посвящена текущим войнам, героизму красноармейцев, описаниям новейших видов вооружений и перспективам применения невиданного оружия: телеуправляемых танков, гигантских субмарин, высокоскоростных самолетов, реактивных снарядов, химических бомб. Расцвела военно-утопическая фантастика. Разумеется, это жанровое направление не было чем-то особенно новым для мировой литературы, но в Советском Союзе возник своего рода бум вокруг нее. Одно за другим появляются такие произведения, как «Война будущего» Ольги Гурьян (1930), «Ипсилон» Якова Кальницкого (1930), «Капкан самолетов» Михаила Ковлева (1930), «Может быть – завтра» Анатолия Скачко (1930), «Если будет война» Маргариты Ивенсен (1932), «Аэроторпеды возвращаются назад» Владимира Владко (1934), «О будущей войне» Саттара Ерубаева (1934), «Отраженный налет» Евгения Болтина (1935), «На Востоке» Петра Павленко (1936), «Большой день» Владимира Киршона (1936), «Разгром фашистской эскадры» Георгия Байдукова (1938), «Истребитель-таран» Марка Малкова (1938), «Крепость» Алексея Ольшванга (1938), «Истребитель 2Z» Сергея Беляева (1939), «Мимикрии доктора Ильичёва» Николая Томана (1939), «Первый удар» Николая Шпанова (1939), «Подводная война будущего» Павла Гроховского (1940). Выходили и фильмы: «Возможно, завтра» (1932), «Родина зовет» (1936), «Глубокий рейд» (1938), «На границе» (1938), «Если завтра война» (1938), «Танкисты» (1939), «Эскадрилья № 5» (1939). Все перечисленные тексты и киноленты доказывали: в ближайшее время следует ждать новых войн, но Красная Армия готова к ним, сумеет отбить вероломное нападение империалистов и погнать их через границу назад, а там иностранный пролетариат восстанет, свергнув путем революции свои буржуазные или фашистские правительства.

Именно в такой – тревожной, но в то же время вдохновляющей – атмосфере подрастало новое поколение советских граждан, к которому принадлежал Юрий Гагарин. Разумеется, старшие еще помнили и понимали, что такое настоящая большая война и какими жертвами она сопровождается, но донести это понимание до подростков можно было только в ситуации, когда общество априори осуждает насилие в любой форме, – советская пропаганда, наоборот, всячески героизировала «войну за свободу народов».

Хотя из воспоминаний современников Гагарина, помнивших его детство, тщательно вычищены какие-либо упоминания о ярой пропаганде милитаризации предвоенного времени, не приходится сомневаться, что процесс этот влиял на молодую поросль, которая во все времена имеет склонность к некроромантике и податлива культу грубой силы. Наверняка и Юрий Алексеевич мечтал о ратных подвигах, воображал, как побеждает фашистов в небе Испании или империалистов над Халхин-Голом. И конечно, он не мог представить, чем реальная война обернется для него и его родных.

Начало Великой Отечественной войны у многих советских граждан того времени сцеплено с воспоминаниями о выпускных вечерах, проходивших в средних школах и ремесленных училищах 21 июня. В том году школу закончила Зоя Гагарина; в семье строили планы на будущее.

Обратимся вновь к воспоминаниям Анны Тимофеевны:

«Тот воскресный день июня сорок первого ворвался в нашу жизнь, как в жизнь всех советских семей, неожиданно.

Алексей Иванович по колхозным делам был с утра в сельсовете, оттуда пришел почерневшим: война!

Уже в первые дни отправились на фронт наши деревенские парни. Первыми ушли комбайнеры, трактористы, шоферы. Вскоре каждая семья стала семьей фронтовика. Ушел добровольцем на фронт мой младший брат Николай, были мобилизованы муж младшей сестры Ольги, муж Марии, братья Алексея Ивановича. Сам Алексей не мог вступить в ряды Красной Армии: еще с младенчества одна нога у него была короче другой. В мирной жизни это не особенно замечалось – Алексей Иванович мастерил себе сам специальную обувь, так что хромота не бросалась в глаза. Но ощущать он ее всегда ощущал: на здоровую ногу падала двойная нагрузка, и Алеша к концу дня уставал сильно. Замечала это только я, по особенной тяжести походки, но жаловаться было не в его характере.

То обстоятельство, что не может он стать красноармейцем, очень на Алексея Ивановича подействовало. Всю жизнь он жил и работал, как все. А тут вдруг исключение. Он стал мрачным, угрюмым. В первые дни войны заболел тифом.

Пролежал Алексей Иванович в больнице около двух месяцев, вернулся похудевшим до измождения».

Ее слова подтверждал и старший сын Валентин: незадолго до начала войны через Клушино проходил цыганский табор, и, вероятно, Алексей Иванович подхватил болезнь от кого-то из цыган. В результате отец семейства надолго попал в инфекционное отделение больницы в Гжатске, и это, конечно, сыграло свою роль в том, что он не был призван хотя бы и для службы в тыловых частях.

Через Клушино потоком шли беженцы, приносившие неутешительные новости. Вопреки довоенной пропаганде Красная Армия не сумела отбить натиск гитлеровских войск, а, наоборот, понесла тяжелейшие потери и отступала. Война обещала быть затяжной и кровопролитной, поэтому от многих планов Гагариным пришлось отказаться. Анна Тимофеевна вспоминала:

«В то время я работала свинаркой. С фермы ушли на фронт все мужчины. Мы, женщины, работу поделили между собой. Свиноферма у нас в колхозе была знатная, а молодняка в том сорок первом было много. Нужно было сохранить поголовье, выполнить задание по поставкам мяса. Выполнили.

Наступил сентябрь. Старшие мои отучились. Теперь об образовании Зои и речи не шло. Она работала в колхозе. Валентин остался на селе, не пошел в школу, не уехал в Москву на завод, как задумывали. В колхозе каждая пара рабочих рук была на вес золота. Военная пора, забравшая мужчин, требовала работы от подростков.

Но всё-таки один школьник у нас был. Хоть тогда учиться ребята начинали с восьми лет, а Юре только шел восьмой, он, мечтавший о школе уже давно, 1 сентября 1941 года отправился в первый класс. Даже в тот военный сентябрь мы постарались всё-таки отметить такой день. Я с утра пораньше побежала на ферму, а к восьми была уже дома. Провожали Юру братья, Зоя и я. Он шел гордый, в наглаженной матроске, с Зоиным портфелем, в котором лежал аккуратно обернутый в газету его первый учебник – букварь».