Книга Тамплиеры - Пирс Пол Рид

Это вовсе не означает исчезновения цивилизации: просто крушение системы власти, лишившейся поддержки. Варвары, которые по-прежнему оставались в численном меньшинстве в покоренной ими стране, не испытывали никакого антагонизма по отношению к империи и никогда не стремились стереть ее с лица земли: идеологическая основа всей империи была слишком универсальной, слишком величественной и непоколебимой. И сколько себя помнили победившие варвары, она была всегда и казалась вечной. Социальное устройство и культурные традиции Римской империи сохранились в условиях формирования новой централизованной системы правления – остготского королевства в Италии, государства вестготов на территории современных Испании и Южной Франции (до реки Луары) и королевства Салических франков, расположенного севернее. К исходу V века франки под предводительством короля Хлодвига стали главной политической силой на всем пространстве к северу от Альпийских гор. После поражений, которые франки нанесли своим соседям – алеманам и вестготам, их земли раскинулись от Рейна до Пиренеев. Примерно в 498 году Хлодвиг вместе со своими баронами принял христианство; легенда гласит, что он видел святое знамение при посещении святого Мартина Турского.

Крещение Хлодвига, как и обращение к христианству императора Константина, оказало заметное влияние на судьбы Христианской церкви. Однако новый брачный союз между мирской и духовной властью на этот раз для каждой из сторон имел совсем иное значение, нежели полутора веками раньше. Хлодвиг не был верховным правителем огромного, хорошо организованного государства, а вождем орды свирепых и невежественных воинов, всегда готовых взяться за оружие. В отличие от того же Константина франкский король не мог привлечь на свою сторону епископов пышными дарами, налоговыми льготами или привилегированным положением в обществе. Все, что он мог им предложить, – это грешные души своих свирепых подданных и обязательство защищать «вселенскую», или католическую, церковь.

Церковь со своей стороны имела что предложить варварскому вождю, располагая организацией, построенной по образцу римского государства. На вершине иерархической пирамиды находился Западный патриарх, римский епископ, которого теперь называли папой (от греч. рарраз – отец), и подчиненные ему кардиналы в качестве представителей на местах. На следующей ступеньке располагались архиепископы с резиденциями в более-менее крупных европейских городах, оставшихся после варварских нашествий, а еще ниже – епископы, дьяконы и более мелкие духовные чины. Церковь по-прежнему была довольно богата – особенно благодаря щедрым земельным наделам, полученным от христианских императоров, – и поэтому, несмотря на явный упадок в области коммерции и соблюдения законности, могла обеспечить не только моральное удовлетворение, но и материальное благополучие священнослужителей и их приближенных. После развала политико-административной структуры Римской империи епископат, по сути, остался единственной моральной силой и – благодаря огромным земельным владениям – единственной экономической базой, на которую можно было опереться в то крайне тяжелое время. Духовенство заменило в государстве практически все общественные институты – спасало от смерти нищих, выкупало захваченных в плен и заботилось о заключенных. Приюты для бездомных, больницы, сиротские дома и даже постоялые дворы находились под церковной и монастырской опекой.

Церковь не просто исполняла большинство функций пришедшей в упадок империи – в умах современников она и была настоящей «римской империей». Быть римлянином тогда означало быть христианином, и наоборот – быть христианином значило быть римлянином. Во времена после императора Юстиниана (середина VI в.) вся средиземноморская цивилизация единодушно осознавала себя обществом, в котором христианство является не просто ведущей, а единственной и повсеместной религией. Среди представителей высших классов язычники вовсе исчезли, и даже в самых отдаленных сельских районах такого идейно объединенного государства идолопоклонники чувствовали себя вне закона.

Сосредоточив в своих руках реальную власть, верховное духовенство католической церкви фактически возложило на себя обязанности и права, принадлежавшие ранее римскому сенату: это было принципиальное решение средневекового папства – перейти от риторики и совершения религиозных обрядов к настоящему правлению. Уже и раньше, с первых шагов христианской церкви, римские патриархи провозглашали не только духовное первенство Западной римской церкви, но и называли себя прямыми наследниками апостола Петра, которому Христос сам вручил ключи от Рая вместе с правом «вязать и развязывать», то есть решать, что есть истина, а что – ложь. К моменту начала варварской агрессии юрисдикция Рима распространялась на всю территорию Западной империи. Теперь же – в отсутствие императора – она укрепилась духовной властью папы римского и авторитетом верховного римского магистрата.

Хотя какое-то время бывшая столица пребывала в упадке, Рим по-прежнему оставался самым крупным и популярным городом во всей Европе. Некоторые из его великолепных зданий и величественных монументов жители разобрали на строительные материалы, но многие прекрасные архитектурные образцы все же сохранились, напоминая о славном прошлом этого города. Горожане, будучи довольно консервативными, хранили в памяти фамилии своих знаменитых сенаторов, да и влияние язычества еще заметно сказывалось. Когда вестготы, ведомые Аларихом, в 408 году приблизились к Риму, угрожая захватить город, префект и сенат – в порядке исключения – одобрили языческие жертвоприношения.

Однако все заклинания оказались напрасны; та же участь постигла и дипломатические инициативы папы Иннокентия I. В результате вестготы ворвались в Рим и разграбили город. Однако почти пятьдесят лет спустя, другой папа, Лев I, провел успешные переговоры в соседней Мантуе с предводителем гуннов по имени Аттила и убедил его оставить Рим в покое. Через несколько лет, в 455 году, ловкому дипломату Льву I удалось спасти Рим уже от полчищ вандальского короля Гейзериха, угрожавшего городу поголовной резней: за огромный выкуп король согласился «ограничиться» 14-дневным разграблением города, оставить в живых население, не сжигать церкви и не допускать разорения главных храмов столицы.

Более чем через сто лет после этого события римский папа Григорий – на этот раз перед лицом вторжения ломбардских племен, – как и Лев I, обратился с увещеванием к их вождю, взяв на себя заботу о жизни и благополучии римских граждан. Заручившись поддержкой самых богатых и аристократических семейств и опираясь на опыт двух своих знаменитых предшественников, Григорий сумел смягчить последствия этой агрессии для простых людей не только за счет собственных средств, но заставил и приходских священников произвести максимальные выплаты за счет «наследия святого Петра» – то есть собственности, находящейся во владении римской епархии, самого крупного землевладельца во всей Европе. И когда в 593 году ломбардский король Агилульф осадил столицу, то Григорий, принявший командование над гарнизоном, сумел откупиться от нападавших и снять осаду.

В отсутствие сколь-нибудь авторитетной светской власти Григорий фактически стал верховным правителем Италии. Он собирал войска, назначал полководцев, заключал договора. Однако его поведение не воспринималось как существенное отступление от традиций. В те времена обозначившиеся впоследствии различия между духовными и светскими интересами выглядели еще не столь явно: люди воспринимали политическую власть как неотделимую от религиозной идеологии. Григорий проявлял одинаковое внимание к самым различным вопросам – следил за достойным состоянием христианских храмов, соблюдением католическими священниками целибата[6]и организацией епископальных выборов. Кстати, его политика по отношению к евреям отличалась терпимостью: в 599 году он приказал возместить евреям материальные потери, которые те понесли в результате разграбления синагоги в городе Каральо на севере Италии, и наложил наказания на епископов Арля и Марселя за то, что в их приходах допускалось принудительное крещение евреев. Как и папа Лев I, Григорий упорно отстаивал непогрешимость и универсальность авторитета папы римского, решительно боролся с ересью. Рассказывают, что однажды он был настолько потрясен зрелищем белокурых язычников-англов, которых продавали в рабство на одном ив невольничьих римских рынков, что тут же отправил Августина и вместе с ним сорок монахов-бенедиктинцев проповедовать христианство у них на родине.