Книга Царские трапезы и забавы. Быт, нравы, развлечения, торжества и кулинарные пристрастия русских царей - Александр Петряков

Но в целом столь «революционные» способы сломать в народном сознании святость старинных обрядов вызывали в народе глухое недовольство, подогреваемое консервативным духовенством. Разговоры о царе-антихристе постоянно пополнялись новыми подробностями, и многие из них имели под собой почву. Во время многодневного празднования Ништадтского мира в 1721 го ду царь устроил шутовскую свадьбу нового князя-папы престарелого Бутурлина со вдовой прежнего главы всепьянейшего ведомства Зотова, тоже старухой, прямо в Троицком соборе. И это далеко не единственные примеры святотатства.

Выражение «веселие Руси есть питие» знали и в допетровское время, и при Тишайшем Алексее Михайловиче, да и ранее, вовсе не зазорно было напиваться, зато бальные танцы, к примеру, на Руси не поощрялись. Равно как и игра в карты. А в шахматы, как известно, играл уже Иван Грозный, но этим развлечением, если так можно назвать, пользовались лишь в Кремле и домах самых «продвинутых», как теперь говорят, бояр. Так что до Петра лишь застолье с разговорами и подчас с потасовками явилось единственным развлечением.

Кроме непомерного употребления вина на ассамблеях, да и других «тусовках», курили табак. Это новшество заимствовано царем в Голландии. До Петра трубок на Руси не курили. Он же, а вслед за ним и его окружение, дымили с удовольствием, едва ли задумываясь о вреде табака. Так что далеко не все нововведения царя-реформатора можно назвать полезными.

О его страсти к прекрасному полу и бесчисленных любовных похождениях известно много. Надо сказать, что в этом смысле он пошел в родителей. Его мать Наталья Кирилловна, вторая жена Алексея Михайловича, была дамой блудливой и наставляла рога царю при всяком удобном случае. Так что являлся ли Петр сыном царя Алексея – неизвестно. Как-то Петр напился в обществе Тихона Стрешнева и Ивана Мусина-Пушкина и стал задаваться вопросом – а чей же он все-таки сын? Вот этот, сказал он, указывая на Мусина-Пушкина, знает, что он сын моего отца (Алексей Михайлович тоже ходил «налево»), а я вот не знаю, чей я сын. И спросил Тихона Стрешнева, а уж не он ли его отец? Тот стал отговариваться, но пьяный Петр решил дознаться истины и приказал вздернуть собутыльника на дыбу. Под пыткой Стрешнев сказал вот что: «А пес его знает, чей ты сын! Много нас к твоей матушке ходило». Так что тайну сию унесла в могилу Наталья Кирилловна. Но то, что он уродился не в Романовых, это очевидно.

Петр Алексеевич был женат дважды, но женам верность не хранил, и в его донжуанском списке сотни женщин из самых разных социальных слоев. Он не брезговал кухарками, полковыми шлюхами, матросскими женами и так далее. Беспорядочные связи, да еще в то время, когда не было презервативов, к добру, как известно, не приводят. Одна из любовниц, некая Евдокия Ржевская (подходящая фамилия), которую он называл «бой-баба», наградила царя дурной болезнью – сифилисом. Семнадцатилетнюю потаскушку разгневанный Петр выдал замуж за своего денщика Гришку Чернышева, приказав ему высечь ее как следует. Лечить толком тогда эту болезнь не умели, поэтому ее последствия и стали, возможно, одной из причин преждевременной смерти Петра Великого.

Помимо кратких связей были у него и долговременные. Девушка из Немецкой слободы Анна Монс так сильно вскружила молодому царю голову, что он решил на ней жениться и ради этого заточил законную жену Евдокию Лопухину в монастырь. Но когда выяснилось, что у Анны, помимо него, были и другие любовники, он от своего намерения отказался и посадил Анну под домашний арест на целых три года. Позже ее брат Виллим Монс наставил царю рога с его второй женой Екатериной, за что поплатился собственной головой.

Петр сильно увлекся также и Марией Гамильтон, фрейлиной своей жены, та покорила его неуемной изобретательностью в постели и надеялась стать царицей вместо Екатерины. Когда ее «фантазии» наскучили царю и он ее бросил, Мария стала спать со всеми подряд, а когда беременела, старалась плоды своего неуемного сладострастия вытравливать. Но однажды ей не удалось раньше времени избавиться от плода (это было в 1717 году) и родился здоровый ребенок. Она удавила его собственными руками. Трупик младенца обнаружили, да еще к тому же на нее пало подозрение в краже важных государственных бумаг, поэтому Петр приказал ее казнить. Царь сам возвел ее на эшафот, а когда палач отрубил голову, то Петр взял ее, окровавленную, в руки, поцеловал в губы, а затем провел перед собравшимися урок анатомии, называя по латыни те части шеи, какие оказались видны в разрезе (вернее, в отрубе). После чего бросил голову на помост, перекрестился и приказал поместить ее в Кунсткамеру.

Одной из последних привязанностей Петра стала Мария, дочь молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Она совсем не походила на прежних любовниц царя. Мария знала древние языки, изучала естественные науки, увлекалась музыкой и живописью. Она настолько выгодно отличалась от жены Екатерины, что Петр подумывал о новой женитьбе – во всяком случае, он обеих женщин держал рядом с собой и даже взял их в военный поход (1722). Мария была уже беременна и, не вынеся дорожных тягот, остановилась в Астрахани, где и родила мертвого младенца. Говорят, что ее отравили приспешники Екатерины, та была весьма обеспокоена возвышением соперницы, которая вполне могла оказаться на ее месте.

Разумеется, от этих связей у царя были незаконнорожденные дети. И было их немало (напомним, что противозачаточных средств тогда не существовало). Только дворянской крови детей у него насчитывают 90, а уж сколько от матросских жен, горничных, кухарок, мещанок и прочих – никто не считал. Один из его детей стал знаменитым полководцем. Это Румянцев-Задунайский, родившийся в год смерти царя (1725). Его матерью была Мария Матвеева, состоявшая, кстати сказать, в родстве с казненной Гамильтон. Ей было тогда 19 лет, и она стала последней любовью царя. Мария была дамой, охочей до любовных приключений, и царь ревновал ее, но в конце концов выдал замуж за своего денщика Румянцева.

Но широкий читатель едва ли знает, что Петр, подобно Ивану Грозному, домогался не только девиц. Говорят, он сожительствовал с Меншиковым, а также пользовал и своих денщиков, при этом гневался и лупил их, если у них бурчало в животе. Официальные историки пишут, что Петр был так прост и неприхотлив, что мог спать в одной постели с солдатами. Не в простоте тут дело. Кстати, здесь уместно будет процитировать Козьму Пруткова: «Кто не брезгает солдатской задницей, тому и фланговый служит племянницей».

Расскажем немного и о домашних животных царя. Это – большая собака, не чистокровный дог по кличке Тигран (теперь его чучело находится в Зоологическом музее Петербурга) и левретка Лизетта, которую Петр приобрел в Лондоне для своей жены. К ней он был очень привязан, и она, говорят, помогала ему справляться с приступами гнева.

На территории Петропавловской крепости в 1704 году в двухэтажном мазанковом доме открылся первый в России ресторан «Аустерия четырех фрегатов». Сюда царь заходил с друзьями и соратниками, чтобы обсудить за кружкой вина или пива дела или отпраздновать то или иное событие. Здесь, в частности, Петр отмечал закладку Адмиралтейства. Чаще всего тут собирались иностранцы, чтобы в привычной для себя обстановке выпить пива, выкурить трубочку и перекинуться в картишки. Говорят, что как-то голландские шкиперы, встретившись с Петром, стали утверждать, что в России негде вкусно поесть. Тогда царь привел их в «Аустерию», где угостил оладьями с припеком, и гости вынуждены были признать, что это вкусно. Видимо, здесь в то время готовили не только блюда иностранной кухни, но и национальные. Сейчас в Петербурге есть ресторан русской и европейской кухни с таким же названием, и находится он также в Петропавловской крепости.