Книга Плащ для Красной Шапочки - Екатерина Неволина

– Я не хочу ни с кем знакомиться, – ответила Аня, уже прекрасно понимавшая, о чем пойдет речь.

– Ты всегда меня понимала и должна понять и на этот раз, – отец подвинул стул и уселся напротив нее. – У меня есть своя жизнь. Вернее, долгое время ее не было… Но так случилось, что я встретил женщину… Я очень серьезно к ней отношусь, понимаешь? Наши отношения очень важны для меня, поэтому я прошу тебя: познакомься с ней. Возможно, она тебе понравится.

Аня вздохнула. Примерно такого разговора она ожидала и боялась уже некоторое время. Как больно отдавать кому-то хотя бы частичку близкого тебе человека! Но все изменилось, отец уже не такой, как прежде – он все чаще и дольше пропадает по вечерам, все больше впадает в задумчивость и меньше интересуется делами дочери, которые всегда были для него на первом месте, превыше собственных… Она уже почти его потеряла. А вдруг эта новая знакомая окажется нормальной? Вдруг отец будет с ней счастлив?.. Боже, ну почему жизнь иногда так напоминает дешевую мелодраму?!

– Хорошо, я познакомлюсь с ней, – пробормотала она, чувствуя внутри сосущую пустоту.

И тогда отец привел Машу.

К ее приходу он целый день наводил в доме порядок, даже пол два раза вымыл для лучшего результата. А еще накупил всяких деликатесов из якитории, вино, сладости, фрукты…

Маша пришла в норковой шубке, от которой пахло уже знакомыми Ане духами, принесла тортик и мандарины. Красивая, уверенная, элегантная, словно являлась не живой женщиной, а была картинкой, старательно созданной художником. Идеальное произведение искусства. Ее бы под стекло с надписью «не вскрывать» – и в витрину.

– К столу, – засмеялась она, отдавая пакет. – Скоро Новый год, пора уже создавать себе настроение!

Аня боялась, что пассия отца окажется слишком молодой, чуть ли не ее ровесницей, подобных историй полно, но Маше было побольше. По ее гладкому лицу диагностировать точный возраст не представлялось возможным, но кажется, немного за тридцать. Позже Анна узнала, что мачехе тридцать восемь. Выглядела она, надо признать, неплохо. Среднего роста, с красивой точеной фигурой, блестящими средне-русого цвета волосами до плеч, теплыми орехового цвета глазами и нормальным, не слишком пухлым ртом, хотя в то время пухлые губки находились на пике моды. Все у нее было в меру, все правильно. Глядя на нее, острее чувствуешь, что на подбородке у тебя как раз вчера, по неизменно работающему закону подлости, выскочил большой прыщ, волосы лохматятся, да и платье, наверное, не стоило брать – слишком яркое, неуместное… папина новая пассия такое бы не надела…

Маша, к Аниной радости, действительно впервые переступившая порог их квартиры, принялась с любопытством осматриваться. Особый интерес ее вызвала, разумеется, размещенная в красивой хрустальной рамке фотография Аниной матери, которую Аня предусмотрительно подвинула на самое видное место.

– Это моя мама, – громко сказала Аня, заметив взгляд гостьи. – Правда, красивая?

– Очень, – ответила Маша и тут же отвернулась, словно не увидела ничего особенного. – Ой, да у вас почти накрыт стол!

Она подошла, что-то подвинула, поставила вазу с фруктами, куда выложила принесенные и помытые мандарины, и стол вдруг заиграл, становясь таким же аккуратным и красивым, как она сама. Словно это было заразно. Смертельный вирус чистоты и порядка.

– Спасибо, какая ты молодец, – отец, хотя обычно не замечал мелочей, обратил внимание на преображение стола и благодарно, слишком интимно, на Анин взгляд, коснулся Машиной руки.

Во время обеда они вели какие-то разговоры. Маша рассказала о себе – она работала переводчицей, работала с крупными издательствами и получила несколько престижных премий, а еще расспрашивала Аню о том, что той интересно и как она учится в школе. Все это топ-вип, что сопровождало Машу, вовсе не удивило Анну, она и ожидала, что у этой претенциозной Марии все в превосходной степени, и сама она такая вип-совершенная, что дальше некуда.

Потом Маша взялась мыть посуду, категорически отставив все возражения отца, а Аня ушла к себе.

Когда она через какое-то время вышла в гостиную, отца там не было, а Маша держала в руках мамину фотографию.

– Что это вы делаете? – спросила Аня, чувствуя, как откуда-то из глубины поднимается злость.

И тут Маша разжала пальцы. Фотография выпала из рук. Зазвенела хрустальная рамка, осыпаясь множеством блестящих под светом лампочек осколков.

Аня готова была поручиться, что подружка отца сделала это специально. Она, такая тщательная и аккуратная… В любом случае, зачем она вообще взяла фотографию?

– Ой! – Маша наклонилась и принялась собирать хрустальные брызги. – Ты меня напугала. Извини, пожалуйста, я найду такую же… или очень похожую…

– Не найдете! – отрезала Аня. Ей было неприятно, что холеные руки гостьи касаются осколков, на которые, похоже, разбилось их с отцом счастье. – Эту рамку, да будет вам известно, покупала еще мама. Она у нас почти двадцать лет стояла. В целости и сохранности!

Маша молчала, а по пальцу у нее стекала крупная капля крови.

Тут на пороге появился отец.

И хуже всего, что он ни слова не сказал про разбитую рамку, вместо этого всполошился.

– Ты порезалась? Погоди, сейчас промоем. У меня есть перекись водорода. И пластырь. Нужно обязательно заклеить. Тебе не больно? Дай подую!

Он суетился вокруг гостьи. Аня молча подмела осколки, понимая, что ничего теперь не наладится. Отец полностью отказался от прежней жизни. Попал под влияние чар.

Обе бабушки – и с отцовской, и с материнской стороны – Машу не полюбили. Мамины родители молча поджимали губы и хотя повторяли, что это не их дело, Аня по тону чувствовала, что они, как и она, сейчас остро переживают предательство. Папина мама считала, что новая невестка очень себе на уме, Анна сама слышала, как бабушка говорила сыну: «Будь с ней осторожнее. Она ого-го, какая непростая». Зато папиному отцу Маша нравилась, как нравилась, кажется, почти всем мужчинам, между ним и бабушкой по этому поводу часто возникали споры, иногда перерастающие в ссоры.

В любом случае, папина новая избранница внесла раздор в их счастливую жизнь, а мамины родители вскоре и вовсе перестали приходить, предпочитая зазывать внучку к себе.

Все стало по-новому, все стало иначе.

Тот Новый год по праву считается худшим праздником в Аниной жизни…

Вечер настал незаметно – словно кошка на мягких лапах прокралась в комнату, только стоило зазеваться. Ждать возвращения мачехи Аня не стала, а вместо этого отправилась на тренировку. Даже если она чокнулась, это же не повод пропускать тренировки и возможность немного спустить пар.

До клуба девушка добралась без проблем, позанималась с душой – так, что одежду пришлось едва ли не выжимать, зато, как всегда, полегчало. Постояв немного под душем, Анна, наконец, снова почувствовала себя человеком, готовым действовать дальше. На ее взгляд, любые действия были лучше пассивного ожидания.