Книга Страна восходящего солнца - Денис Журавлев

Первым подтверждением является та часть свитка «Мёко сурай экотоба», где изображено отступление высадившихся войск Хубилая. В воздухе между атакующими самураями-лучниками и отступающими пешими и конными монголами разрывается нечто, что трудно воспринимать иначе как бомбу. К сожалению, художник не изобразил орудия, которое эту бомбу выпустило.

Далее, японская хроника «Тайхэйки» («Повесть о великом мире») так описывает применение монголами (или, скорее, китайцами в составе армии Хубилая) разрывных снарядов (цитируем по С. Тёрнбуллу, ибо в полном объеме «Тайхэйки» на русский язык не переведена): «Когда началось сражение, были выпущены огромные железные шары, называемые тэппо. Они катились вниз по склонам, как тележные колеса, гремели, как гром, а с виду были подобны молниям. Две или три тысячи их метали за раз, и многие воины сгорели насмерть». Тэппо – так японцы в XVI–XVIII веках называли настоящие пушки, стрелявшие с помощью пороха. Но вот что значило это слово в XIV веке, когда была написана хроника? И почему, если этими шарами-бомбами действительно забрасывали врага с помощью катапульт, они «катились по склонам»? Если они взрывались от удара о землю, это еще можно понять – такие пороховые снаряды были известны в Китае задолго до прихода монголов. Но на свитке бомба взрывается над всадником. Или все-таки художник просто ошибся, неправильно поняв слова того, кто описывал ему события еще недавнего для них обоих прошлого? Нам кажется, что последнее наиболее вероятно.

И напоследок – третий веский аргумент в пользу того, что войска Хубилая действительно пользовались бомбами, только не железными, как пишет полная преувеличений японская хроника, а глиняными. Это… собственно бомба в виде глиняного шара диаметром 7 сантиметров, наполненного железными шариками, которая была найдена в 2001 году японо-американской экспедицией подводных археологов в бухте Хаката.

Мы знаем, что крупные корейские и китайские джонки могли нести одну, а то и несколько катапульт, которые стреляли как такими небольшими бомбами, так и большими по размеру снарядами. Интересно, что именно во времена Хубилая – в период завоевания Южного Китая, Кореи, Бирмы – собственно монгольское осадное искусство, видимо, переживало не самые лучшие времена. Возможно, новый импульс в своем развитии оно получило благодаря знаниям европейцев – так, Марко Поло пишет и о том, что армия Хубилая в 70-х годах XIII века три года безуспешно осаждала город Сянфань на юге Китая (в современной провинции Хубэй), прекрасно защищенный глубоким озером, что мешало применить осадные машины. Тогда Марко, его отец и дядя предложили Великому хану свои услуги. «Говорили тут Николай, Матвей и Марко: «Придумаем вам снаряд овладеть городом». Ратные люди согласились, и слова эти передали великому хану. Пришли к великому хану гонцы из войска и докладывают, что обложением города не взять, подвозят туда продовольствие с таких-то сторон и помешать этому нельзя. А великий хан повелел взять город во что бы то ни стало. Говорили тут два брата и сын, господин Марко: «Великий государь, есть у вас мастера, делают они такие снаряды, что большие камни бросают; не выдержит этот город; станут машины бросать камни, тут он и сдастся». Согласился великий хан и повелел как можно скорее изготовить те снаряды. Были у братьев в услугах немец да христианин-несторианец – хорошие мастера. Приказали им братья построить две-три машины, чтобы бросали камни в триста фунтов. Построили мастера две отличные машины; приказал великий хан отвезти их к войску, что осаждало Саианфу [Сянфань. – Д. Ж.] и не могло города взять. Пришли туда машины, установили их: татары глядели на них, как на великое в свете чудо. Что же вам сказать? Уставили машины и бросили камень в город; ударился камень в дом, разрушил и сломал все, наделал шуму страшного. Увидели жители такое неслыханное бедствие, изумились, испугались и не знали, что говорить им и что делать. Собрались на совет, а как спастись от этого снаряда, не придумали. Стали они тут говорить, что если не сдадутся, так все погибнут; посоветовались да и порешили всячески сдаваться».

Описанные Марко Поло машины скорее всего были огромными требюше[6] с противовесами, которые действительно могли метать гигантские камни, ведь в качестве противовеса использовались деревянные короба с землей, весившие несколько тонн. Конечно, такую громоздкую конструкцию трудно было установить на корабле, однако существовали и уменьшенные варианты. Монголы пользовались и китайскими «вихревыми камнеметами» натяжного действия, и мусульманскими мангонелями, использовавшими энергию, запасенную в пучке скрученных и натянутых жил или волокон.

Однако ни стойкость китайских и корейских копейщиков, ни меткость монгольских стрелков, ни грохочущие и устрашающие (хотя вряд ли особо эффективные против каменной стены) бомбы тэппо не смогли помочь монголам преодолеть отчаянное упорство засевших по всему периметру стены самураев. Японские лучники вступали в поединки с монголами, стрелявшими с кораблей, мечники (напомним, что далекая гористая провинция Сацума на юге Кюсю издавна славилась своими мастерами меча) и воины с нагината не давали армии Юань возможности высадиться. Бесстрашные самураи гибли под градом стрел с кораблей (так, семейство Сибуя из Ирики, что на юге Кюсю, потеряло трех своих членов – братьев Арэсигэ, Мунэсигэ и Сигэнао, погибших от стрел захватчиков), но не отступали. Что бы ни повторяли воины страны Ямато в разгаре боя – слова Лотосовой сутры, знаменитое «Наму Амида Буцу!» (Славься, Будда Амида! [Амитабха. – Д. Ж.]) или просто ругательства в адрес захватчиков, не имевших понятия о воинской чести и Пути воина, – они держались целых девять дней против одной из лучших армий мира, превосходившей их в области стратегии, оснащенности военными машинами, но не боевого духа. Более того, вскоре японцы начали контратаковать.

Последующие описания боев на море словно сошли со страниц флибустьерских романов Рафаэля Сабатини. Маленькие, маневренные лодки (изображенные на свитке «Мёко сурай экотоба») японцев выходили из бухты Хаката и днем, и ночью, атакуя флот Хубилая. На свитке мы видим, по крайней мере, два типа японских кораблей – совсем маленькие гребные лодки, в которых ближе к корме сидят две-три пары гребцов, а на носу толпятся несколько самураев в доспехах, с луками, мечами и нагината, и чуть большие суда, с довольно высокой кормой и, no-видимому, одной мачтой. Иногда они буксируют за собой маленькую шлюпку. У многих лодок, даже совсем маленьких, – высокий бак, который, очевидно, использовался в качестве абордажного мостика. Кроме того, часто самураи, подходя к высокому борту вражеского судна, валили собственную мачту, используя ее для абордажа. Яростные рукопашные схватки на палубах юаньских кораблей стали предметом законной гордости потомков самураев XIII века. Так, уже в документах, переданных правительству Ходзё сразу после окончания монгольского вторжения (с целью получения наград и пожалований), речь идет о дневном рейде самурая Кусано Дзиро, атаковавшего вражеский корабль под градом монгольских стрел и снарядов из катапульт. Причем этому самому Дзиро из рода Кусано удалось не только взять корабль на абордаж, а затем и сжечь его, но и захватить с собой желанные трофеи – двадцать одну голову врагов (головы, как известно, в японской самурайской традиции служили наглядным подтверждением одержанной победы). Дзиро потерял в этой атаке левую руку, однако ему удалось вместе со своей поредевшей командой вернуться к своим.