Книга Меч Севера - Люк Скалл

— Хорошо, — сказал Полумаг устало. — Пойдем со мной в хранилище, и я отвечу на твои вопросы. У меня и свои имеются. — Нахмурившись, он опустил взгляд на дымящееся тело. — Сначала я должен попросить тебя кое–что для меня сделать.

Она прищурилась.

— Что?

— Мне нужна эта татуировка.

Он уставился на нож.

Саша посмотрела на труп, затем тоже бросила взгляд на нож.

— Ты же не имеешь в виду…

— Да. Постарайся не напортачить.

Тяжко вздохнув, она наклонилась и принялась за дело.

СНЫ МЕРТВЕЦА

Он плыл по звездной реке, глядя в бескрайнюю черноту, уходящую в бесконечность.

Кто он такой? Ему подумалось, что можно было бы вспомнить, если бы удалось сосредоточиться, но что–то в этой мысли показалось ему опасным. Лучше забыть. Принять растворенность в неведомом.

Он закрыл глаза — или, по крайней мере, перестал видеть. Не имеет значения, кто он или кем мог быть. Сейчас ему покойно, он — невесомое судно, влекомое космическим потоком, в окружении бесконечного океана совершенного спокойствия.

И все же…

Возникло нечто. Некий разлад, тревожность — вроде легкой зыби на поверхности абсолютного спокойствия. Он старался не обращать на это внимания. Позволить осознанию ускользнуть, уйти в пустоту.

Но оно было настойчивым.

— Ублюдок жив.

— Что?

— Он жив. Только что заметил, как он вздрогнул.

— Ты уверен? Я никогда не видел, чтобы человек с таким мертвенно–бледным лицом мог подавать признаки жизни.

— Да и я тоже, приятель. Но его грудь поднимается и опускается. Видишь?

— Ну… да чтоб меня вздрючили!

— Что–что?

— Да чтоб меня вздрючили, я сказал.

Гнетущая тишина.

— Ты имел в виду — буквально или — как это… метафорически? Просто… мы уже несколько дней на этом корабле торчим. У мужчины ведь есть некоторые потребности…

— Что за хрень ты несешь?

— Забудь. Так мы берем его сапоги или как?

— Да. Ты хватай за левую ногу. Я займусь правой.

— Постой. Из его живота что–то просачивается.

Снова тишина.

— Парнишка истекает кровью.

— Да. Кто–то здорово ему врезал. Нет ничего хуже, чем рана в брюхе.

— Давай стащим его сапоги и уберемся к чертям отсюда. Прежде чем эти женщины–призраки обнаружат, что мы тут внизу…

И затем осталась лишь одна гнетущая неправдоподобная тишина.

— Ты пришел, — прогрохотал Тираннус, в голосе его кипела злоба. Черный Властелин устремил взгляд на мир, лежащий под ним, его божественный взор прозревал громадную пропасть между небесной сферой и страной смертных с легкостью, доступной только богам.

Новоприбывший уловил ненависть, прозвучавшую в этом божественном голосе, но не придал ей никакого значения. Черный Властелин Тираннус был одним из старейших Главных, рожденных в те времена, когда первые люди только начали ходить по земле.

Но он — Похититель и, значит, — еще древнее.

— Я пришел, — согласился он, и голос его был хладен, как могила, и более глубок, чем пропасти, скрытые на дне величайших океанов.

Они стояли вместе среди звенящей тишины и наблюдали за круговоротом мира далеко внизу. Сталкивались армии, вспыхивала магия, умирали люди.

— Мы побеждаем, — прорычал в конце концов Черный Властелин. В этом рычании прозвучала такая горечь, что в ответ он вполне мог услышать озадаченный смех другого бога.

Но Похититель не смеялся. Он мало что во всем космосе находил забавным.

— Чародеи Союза отступают перед армиями Конгрегации, это верно. Гхолам оставил за собой след тотального опустошения. Но вероломная верховная жрица Матери все еще может изменить соотношение сил.

Тираннус рявкнул с досады. Черная жесткая кожа его лица источала яд, который стекал тонкой струйкой с подбородка и лился вниз: с небес на землю. Через несколько мгновений на поле боя далеко под ними разразилась мрачная буря. Разверзлись небеса, и хлынул поток кислотного дождя, столь едкого, что он сдирал плоть с кости; сотни людей умирали с обеих сторон.

Похититель покачал головой, тем не менее его лицо–череп осталось бесстрастным.

— Ты позволяешь эмоциям управлять собой. Твоя ярость нашему делу не поможет. Ни один бог не может оказывать влияние на события в нижнем мире путем прямого вмешательства. Это единственное правило, которое связывает всех нас.

Тираннус отвернулся, сжав лишенные плоти пальцы с черными когтями в валуноподобные кулаки, способные обратить в прах все живое на земле.

— Я хорошо знаю правила, которые нас связывают, Костлявый Господин. Поэтому я и вызвал тебя сюда.

Похититель поднял гниющую руку и рассеянно поскреб кость, условно обозначающую щеку.

— Это меня заинтересовало. В противном случае я бы никогда не согласился на твое возмутительное требование.

Черный Властелин встретился с ним взглядом: глаза, полные яростного темного пламени, уставились в изъеденные червями и слезящиеся древние вежды Похитителя.

— Я размышляю над тем, чтобы освободить Безымянное.

Он считал, что чувства уже давно над ним не властны, но, услышав слова другого бога, Похититель ощутил вспышку чего- то похожего на воспоминание о страхе.

— То, о чем ты говоришь, — безумие. Безымянное — это нечто без цели в Структуре Творения.

Тираннус ударил огромным кулаком по костяшкам ладони, вызвав звуковую ударную волну, которая пробила бы барабанные перепонки любому смертному в радиусе сотни миль.

— Люди стали слишком заносчивы! — прошипел он. — Они отрекаются от нас, как это сделали некогда их предки. При всей краткости своей жизни они считают себя выше необходимости кому–либо поклоняться.

— И потому в ответ ты спустишь на них Безымянное?

— Я непременно поставлю человечество на место! Пусть трепещут в унынии и ужасе! Пусть обращают к нам мольбы о спасении! Наиболее могущественные из одаренных представляют собой угрозу даже для Пантеона богов. Такое не входило в замысел Создателя.

Похититель бросил взгляд на битву, бушующую внизу. Каждая смерть была подтверждением его действенности, своего рода безмолвной молитвой ему. Верно, освобождение Безымянного и иже с ним послужит ему на пользу — это принесет миру гибель в катастрофических масштабах. И все же Похититель был древним, старейшим из Главных, за исключением Матери. Чрез его врата уже прошли миллионы. И терпеливость всегда была его величайшим достоинством.