Книга Дорога в рай - Барбара Картленд

— Не волнуйтесь. Все в порядке. Вы в безопасности. Я послал за врачом.

— Я… мне… мне страшно. Пожалуйста, не уходите!

В него вцепились бледные пальчики.

Граф понял, что девушка бредит. Он должен приободрить ее.

Голос его звучал низко и искренне, когда он ответил ей:

— Я никуда не уйду. Спите. Вы в полной безопасности в моем замке.

Глава четвертая

Доктор Мид решительно вошел в кабинет графа, натягивая длинный черный сюртук на белую рубашку и темно-горчичного цвета жилет.

Высокий, худощавый, с аккуратной седой бородкой и торчащими в стороны усами, он благодарно принял бокал виски, который ему протянул граф.

— Благодарю, милорд. Виски очень кстати в такую холодную ночь — или, я бы сказал, утро, потому что, как вижу, уже забрезжил рассвет.

— Очень любезно с вашей стороны прийти, доктор. Я велю, чтобы вам немедленно подали завтрак.

Врач удивленно поднял бровь.

Ему было бы крайне сложно отказать в настойчивой просьбе Джорджа сегодня ночью.

— А юной леди? Как ваша пациентка?

Граф отвернулся, задавая вопрос, и положил руку на белую мраморную каминную полку, глядя на языки пламени, как будто ответ совершенно его не интересовал.

— К счастью, температура спала, милорд. Юная леди очень сильна, крепко сложена и через несколько дней полностью оправится, если будет соблюдать постельный режим и хорошо питаться. Не вижу причин для беспокойства.

— Значит, на ваш взгляд, ей не следует переезжать?

Врач взглянул в помрачневшее лицо.

— Естественно, нет, милорд! Это было бы крайне неразумно.

— Как ее зовут?

— Выяснилось, что это мисс Жасмин Уинфилд, родственница герцога и герцогини Харли, из Америки. Она ехала навестить родню в Деббингфорде, когда с ней приключилось несчастье.

Граф нахмурился.

— В таком случае я, естественно, могу перевезти ее назад в Харли-Грандж, как только уляжется метель? Наверняка они места себе не находят от беспокойства.

Врач покачал головой.

— Она, очевидно, ехала из Харли-Грандж, чтобы погостить у своих родственников, когда случилось несчастье. Графиня уехала в Лондон — похоже, на свет раньше срока появился ее внук. Поэтому в Харли-Грандж никого нет и, по моему мнению, было бы неразумно для мисс Уинфилд продолжать свою поездку в Парсонаж-Деббингфорд, где, как я знаю, чрезвычайно сыро.

Граф нетерпеливо подошел к письменному столу.

— Хорошо, доктор Мид. Вы привели весомые аргументы. Мисс Уинфилд останется в замке. Я удостоверюсь, чтобы слуги оказывали ей должное внимание, пока она не оправится настолько, что сможет путешествовать. Я скажу, чтобы вас проводили в столовую. Уверен, вы не откажетесь от горячего омлета с беконом, прежде чем вынуждены будете вновь выйти на мороз.

Врач поклонился, понимая, что в его услугах больше не нуждаются.

— Благодарю, милорд. Очень любезно с вашей стороны. И мисс Уинфилд хочет с вами поговорить. Я сказал, что вы немедленно подниметесь к ней. Сейчас ей вредно волноваться.

* * *

Жасмин снилось, что она сломя голову мчится сквозь слепящую метель, ноги грузнут в мягком налипающем снегу.

Девушка ничего не слышала и не видела — она звала на помощь, отчаянно протягивая руки…

— Тихо-тихо! Я здесь.

Ее цепкие пальчики вцепились в сильные руки, она вздохнула и открыла глаза.

В тусклом свете, льющемся через открытые портьеры, она увидела стоящую над ней высокую темную фигуру.

Девушка поняла, кто это и почему она так встревожена.

— Милорд… простите… Мне не следует здесь оставаться! Я тотчас же уйду!

— Мисс Уинфилд! Прошу вас, успокойтесь. Что за чепуху вы говорите?

Жасмин попыталась сесть.

Мэри вышла из тени и обняла девушку за худенькие плечики.

— Тихо-тихо, мисс. Я подложу вам подушку под голову. — Экономка посмотрела на графа. — Она боится, что стала нежданной гостьей, милорд.

— Спасибо, Мэри. Наверное, вам стоит сходить на кухню и попросить миссис Раш принести горячий суп.

Мэри поколебалась, потом сделала реверанс и вышла из комнаты. Граф выпустил ладони Жасмин из своих рук, но от кровати не отходил.

— Мисс Уинфилд, мы оказались в очень странной ситуации, не так ли? Нас даже не представили друг другу, хотя, разумеется, я знаком с герцогом и герцогиней.

— Милорд, простите, что вот так, без приглашения, воспользовалась вашим гостеприимством. Сейчас я чувствую себя отлично и могу продолжать путь к родным в Деббингфорд.

Граф нахмурился.

— Боюсь, мисс Уинфилд, это невозможно. Дороги в деревню замело, и, хотя обычно я не принимаю гостей, вы же не предполагаете, что гостям в моей стране дают от ворот поворот? Я слышал, что в Америке гостей ожидает радушный прием. И хотя я не могу предложить вам особых развлечений, добро пожаловать в мой замок до вашего полного выздоровления. У меня огромная библиотека, если вам это интересно.

Большие голубые глаза Жасмин на мгновение зажглись.

Да, она на самом деле посторонний человек, и в те моменты, когда приходила в себя ночью, ей так хотелось быть дома в Миссури, в собственной постели!

Но она не хотела показывать этому аристократу, хозяину замка, свой страх.

Она вздернула подбородок и посмотрела, даже не вздрогнув, прямо ему в глаза.

— Милорд, я прекрасно знаю, что вы не принимаете в замке посетителей. Поэтому у меня такое чувство, что я вам себя навязываю.

Граф хотел ей улыбнулся и сказать, что она вольна оставаться столько, сколько пожелает. Но это было бы глупо.

У него не было времени на подобные светские любезности, особенно с упрямыми, вспыльчивыми молодыми дамами.

— Вовсе нет, — ответил он. — Это очень большой замок, мисс Уинфилд, и нам нет нужды встречаться. А сейчас я оставлю вас, чтобы вы могли восстановить силы.

Он поклонился и вышел из комнаты.

Жасмин пристально вглядывалась ему вслед, в ней закипала злость.

Нет нужды встречаться! Вот как! Разумеется, она больше не будет с ним разговаривать.

Понятия Ричарда, графа Сомертона, и ее собственные представления о вежливости кардинально отличались.

* * *

К обеду метель прекратилась, но температура понизилась, и сугробы приняли странные и удивительные формы; ветром намело пики, которые превратились в ледяные горы, походившие на иллюстрации из старинных книг сказок.

Мэри, набросив на голову тяжелую красную шаль, шла по заледенелому двору перед конюшней, прижимая к груди небольшую корзинку из лозы. Внутри, завернутые в тряпицу, лежали два горячих пирожка с мясом и сыр.