Книга Дама номер 13 - Хосе Карлос Сомоса

Ни в одном из репортажей не было подробностей о том, что именно сотворил Робледо с Лидией, но предметы, обнаруженные полицейскими и перечисленные некоторыми новостными каналами, позволяли восстановить детали жесточайшего действа: коловорот, вкрученные в потолок крюки, щипцы, гвозди, веревки, цепи, несколько ножей… Каждый раз, когда Рульфо задумывался об этом, он все меньше и меньше понимал: как это может быть, что какой-то парень со скудным криминальным прошлым, которого если что-то и интересовало, так это наркотики, решился подвергнуть другого человека этой дикой пытке, сродни инквизиторской?

Ракель выглядела взволнованной, то и дело оглядывалась по сторонам, и кожаная куртка вздымалась на груди.

– Ему были нужны не только ее страдания, – объявила она в полной уверенности, что ей досконально известно значение этого слова. – Он был в ярости.

– Для нас самое главное, что сейчас он мертв, – успокаивающе прошептал Рульфо. – И еще то, что я нигде не вижу этого чертова аквариума, если он вообще существует.

Он обошел огромную кровать и кое-что за ней увидел. Еще одну дверь. Но ее легко можно было и не заметить, поскольку она ничем не отличалась от деревянных панелей, которыми были обшиты стены; только круглая золоченая ручка выдавала ее наличие. Рульфо повернул ручку, и дверь беззвучно распахнулась в темноту. Не оглядываясь, он шагнул вперед как раз в тот момент, когда Ракель выходила из спальни, думая, что он не замедлит последовать за ней.

Она была все так же взвинчена, настороже. Не было ничего определенного, ничего, что могло бы быть воспринято как конкретная угроза или хотя бы как явный ее признак. Это было всего лишь ощущение. Какое-то предчувствие, которое предупреждало, криком кричало ей: «Ты в опасности!»

«Уходи отсюда».

Она понимала, что таким образом подействовал на нее вовсе не вид комнаты, в которой под пытками умерла Лидия: ведь она начала чувствовать нечто подобное раньше, еще когда поднималась по лестнице. На самом деле она ощутила это в тот самый момент, когда входила в дом. Это было не что-то мертвое, а что-то живое – чье-то присутствие, но не в прошлом, а в этот самый момент и в этом месте, оно здесь и сейчас, и оно по-прежнему где-то таится.

«Уходи отсюда сейчас же».

Но страх оказывал на нее странное воздействие: он заставлял ее двигаться вперед. Она прошла в самый конец холла, который вел в спальню. За выступом смогла различить узкий коридор. И двинулась по нему.

слабый свет

Помещение было тихим и темным. Ни света, ни звука – как в могиле. Рульфо пошарил по стене в поисках выключателя, но безуспешно. Тогда он сунул руку в карман, нащупал зажигалку, и маленькое пламя взвилось вверх.

В комнате не было ни окон, ни других дверей, она была вся задрапирована: стены были занавешены портьерами, а (довольно низкий) потолок и пол покрывали пушистые ковры. Все синего цвета, мебели никакой, да и других вещей тоже. Камера кошачьей природы. Мягкость юной плоти. Ощущение ее под ногами рождало желание разуться. Рульфо подумал, что только обнаженное тело могло пребывать в этом пространстве. «Для чего оно тебе было нужно, Лидия? Что ты здесь делала? Почему здесь нет света?»

слабый свет, полоска

В конце коридора она обнаружила лестницу, ведущую наверх. Обернулась взглянуть, идет ли за ней Рульфо, и убедилась, что она одна. Но звать его не захотела. Ни один мужчина не внушал ей доверия. Не то чтобы она их ненавидела, но и ни одного до сих пор не любила, хотя и разыгрывала любовь; единственное, что ей удавалось, – это мириться с их существованием.

Она пошла наверх. Ступени заскрипели под ее сапожками. Она уже могла видеть площадку. Закрытая дверь, конечно же, ведет на чердак. И что-то еще.

слабый свет, полоска, пробивающаяся

Рульфо вышел из этой странной каморки и из спальни Лидии и только тут понял, что Ракель исчезла. Он уже собрался было ее окликнуть и вдруг неожиданно замер возле одного снимка в рамочке, из тех, что стояли в холле.

Слабый свет, полоска, пробивающаяся из-под двери.

«Я должна его позвать. Теперь да, теперь мне нужно ему сказать».

И вдруг, с еле слышным щелчком, дверь распахнулась.

Это был небольшого размера дагеротип, очень старый, в коричневых тонах, оправленный в серебряную рамку. На нем – некий мужчина рядом с некой женщиной на фоне пляжа. У женщины на груди все тот же медальон в форме паука. Рульфо не узнавал ни одного из этих двоих, но откуда-то знал, что этот снимок, именно и в точности этот, явился причиной той тревоги, которая охватывала его в холле.

Он перевернул снимок. На задней стороне рамки, в уголке, кто-то бледными синими чернилами вывел: «Per amica silentia lunae»[15]. Слова эти были ему знакомы. «Энеида». Вергилий. Не раздумывая, повинуясь некоему внезапному порыву, он сунул снимок в карман пиджака.

В этот момент он услышал голос Ракели. Она сказала ему, куда идти. Он тут же нашел лестницу. По мере того как он поднимался, свет делался все ярче и ярче. С лестничной площадки открывался вход в помещение, очень напоминавшее чердак со сваленными там вещами. Странный свет обрисовывал контуры каждой выпуклости, каждой плитки, порождая тени и призраки. Рульфо заглянул туда и увидел девушку: она стояла и смотрела куда-то вниз. Зеленоватый свет, в этой точке почти ослепительной силы, обводил ореолом ее совершенные черты.

Свет шел от аквариума у ее ног.

– И как ты его нашла?

Она рассказала: полоска зеленоватого света под дверью, и эта дверь сама собой открылась.

Аквариум был около метра в длину. Стенки его были не стеклянными, а из какого-то пластика. На черного цвета крышке крепились зеленые флуоресцентные трубки, а к нижней части была приделана металлическая пластина с именами тех созданий, которые, нужно полагать, извивали свои гибкие тела внутри аквариума: гурами обыкновенный, отоцинклюс, сиамский петушок, гурами жемчужный… Но теперь вода уже не служила средой обитания для живых рыбок, а представляла собой отвратительного вида месиво из разложившихся органов – некое творожистое кладбище, покрывавшее всю поверхность. Зеленый свет придавал этому гниению еще более унылый вид. На гравии, устилавшем дно, все еще стояли украшения – два замка Нептуна: один белый, другой черный.

– Взгляни на провод, – сказал Рульфо.

Он выходил из задней стенки аквариума и заканчивался вилкой, не всунутый в розетку. И как же тогда может гореть свет? «Наверное, здесь есть какой-нибудь аккумулятор», – подумал он, сам не веря в подобное объяснение. Рульфо взялся за бока этого предмета и попробовал его приподнять – весил он прилично. Кто притащил его на чердак и для чего? Видели ли его до того полицейские? И если да, то работала ли на тот момент подсветка?