Книга Бутик для Золушки - Людмила Бояджиева

— А мне нужно — на принцессу!

— Выздоровеешь, и будешь принцессой. — Бабушка придирчиво оглядывала себя. Синее трикотажное платье с блестящей аппликацией на груди, невзирая на десятилетний возраст, все еще претендовало на нарядность. Давно не одевавшаяся празднично, Зинаида Константиновна даже понравилась сама себе, что бывало чрезвычайно редко. И посмотрела на дочь с повышенной критичностью:

— Так и пойдешь?! Ларисин костюм решила не надевать? Такой эффектный.

— Это не мой стиль. Слишком много блеска. — Саша повесила в шкаф нарядный костюм Ларки, который та почти насильно всучила подруге, взяв с нее обещание непременно надеть на праздник. — Мне в джинсах удобнее.

— Жалко! — Зинуля насупилась. — Я-то знаю, что моя мама самая красивая, но теперь этого никто не заметит. Ну хотя бы косу распусти! — взмолилась она.

— Внутренняя красота человека значительно важнее, — заметила бабушка, поправляя прическу. — Хотя… В человеке все должно быть прекрасно! — Зинаида Константиновна одобрила свое отражение в зеркале. Прекрасно или сносно, но все-таки сегодня она выглядела очень даже неплохо.

В этом детском саду, где были и группы с начальным школьным образованием, все поставлено на широкую ногу. И праздник обещал быть замечательным. Зал с колоннами был украшен как пещера Алладина — все сверкало, искрилось, веселило глаз. Большая часть «пещеры» с рядами стульев была отведена зрителям. В креслах первого ряда расположились представители местной власти. С краю восседала супружеская пара: субтильный господин с поэтическими локонами, в круглых ленноновских очках и элегантная, безукоризненная дама, нежно державшая его за руку. По соседству возвышался богатырского вида бородач, поглядывавший то на часы, то на входные двери за колоннами. Родители, постепенно заполнявшие ряды, несомненно, принадлежали к весьма обеспеченным слоям общества. Глядя на них, можно было подумать, что эти люди явились по меньшей мере в Большой театр на премьеру.

На возвышении сцены выстроился хор, руководимый крупной, нарядной дамой, возбужденно блиставшей египетскими очами. «Вылитая Елена Степаненко», — сказала бы Ларка про музработницу. И еще огорчилась бы, что Саша не надела ее роскошный костюм с юбкой в пол и летящей пелериной. Саша предпочла свои неизменные джинсы и единственную вещь «на выход» — беленький пуловер. Испытывала она все то же желание, ставшее в последние годы хроническим, забиться в угол и не высовываться, особенно в таком представительном обществе.

Беляевы сидели скромно в последнем ряду у колонны. Зинаида Константиновна, столь бодро собиравшаяся на праздник, в присутствии разряженных гостей сникла. Рядом с элегантными дамами она особенно остро ощутила нелепую претенциозность своего платья, давно вышедшего из моды, и плоды социальной несправедливости.

Торжественно и бодро поздравил всех присутствующих с католическим Рождеством директор, а хор исполнил рождественскую песенку на французском языке. После этого начался концерт.

— Встречаем Дашеньку Смирнову — нашу будущую Алсу, — воодушевленно сообщила музработница, аплодируя появившейся девочке. На малышке было такое красивое платье, что Зинуля не удержала громкий вздох. — Песня, которую вы сейчас услышите, подготовлена родителями Дашеньки — Иннокентием Феликсовичем и Жанной Генриховной Смирновыми специально для этого светлого дня. — Музработница послала лучезарную улыбку паре в первом ряду — поэтической внешности господину и его элегантной супруге. — А Витенька Сарыкин… — теперь она улыбнулась бородачу, — вы сейчас сами догадаетесь, на кого похож наш Витя.

Появился светловолосый круглолицый мальчик, одетый и причесанный под Баскова. Подбодренные аплодисментами, юные вокалисты приступили к исполнению рождественской песни на известный мотив из фильма «История любви»:

— В этот светлый день нам счастье музыки и праздника дано! — бодрым голоском вывела Даша.

— Легкою стопой приходит в мир под сенью радости оно… — вторил юный «Басков».

Хор дружно подхватил:

— Оно в тебе, оно во мне… И нет таких домов, где не горит звезда, где не живет добро и навсегда, и навсегда… тебе и мне любить дано… всегда дано — оно!

Зинуля зашептала матери в ухо:

— Дашка Смирнова — настоящая принцесса… Ей, между прочим, это платье волшебница принесла совершенно бесплатно. Все потому, что папа волшебницу сильно уговаривал.

— Видно, очень сильно, — съязвила бабушка. — Не меньше ста долларов на уговоры выложил. И с песней постарался. Музыку вон какую душевную сочинили.

— Музыку написал французский композитор Фрэнсис Лей! — уверенно уточнила внучка.

— Они хоть что-то сами для праздника сделали, а другие только деньгами откупались, — вступилась за Смирновых Саша. — Иннокентий Феликсович всегда помогает. Он подарил саду компьютеры и вообще много всего делает, но никогда не выставляется. А Сарыкин — вон тот богатырь с бородой — тоже спонсор. Это отец Вити, который Баскова изображает. Когда его шофер на «мерседесе» подвозит — за углом останавливается, чтобы детей не смущать.

— Компьютеры им Смирнов подарил! А чего ему еще детям тащить — свою водку? «Смирнофф»! Солидно звучит! — не унималась Зинаида Константиновна. — До чего вообще удивительный детсад! Деньги на счет им переводи! Вроде прямо бесплатно тут выламываются. А дерут без стеснения — того и гляди, последние штаны снимешь. — Она выразительно глянула на потертые джинсы дочери.

— Зато мы французский будем знать, рисовать как Ренуар и танцевать как Плисецкая. Правда, Зинок? — Саша посадила дочь на колени.

На сцене появились танцующие пары. Ученики старшей группы старательно исполняли вальс под пение дуэта.

Зинуля едва сдержала слезы:

— Ну почему мне с ухом нельзя было участвовать? Все равно под бантом компресс не видно было бы.

Танец эффектно завершился: девочки с реверансами поднесли представительному бородачу и скромным Смирновым, написавшим слова песни, свои подарки — смешные бумажные шапочки, сделанные ребятами.

Папа Сарыкин, здорово смахивающий на русского богатыря, сверкнул разбойничьим глазом в сторону Смирновых, подхватил на руки девчушку, одевшую ему шапку из фольги, и шагнул на сцену.

— А теперь стишок от меня, от вашего чайного спонсора, — произнес он низким, напевным голосом.

— Дорогие наши дети! Дорогие наши тети, также мамы вместе с папой, те, что вечно на работе, кто в забое, кто в запое, кто в ракете на орбите или в творческом улете, все вы — наши дорогие, растакие, рассякие — выпить гостю не нальете ль? — И коротко хохотнул: — Экспромт от чая «Линкольн» — вашего, прошу особо отметить, безалкогольного спонсора. Благодарю всех, кто устроил этот светлый праздник! Особенно песня тронула: «Когда горит звезда… ла-ла-ла… Одна и две горят, и три, и пять, а значит, цены будем поднимать…» Извините уж, слова не запомнил — свои придумал.

Расцеловав девочку, богатырь опустил ее на пол, дружески обнял музработницу и подал знак кому-то у двери. Крепенькие парни вынесли из-за колонн коробки с подарками.