Книга Судьба короля Эдуарда - Эмиль Людвиг

Следующий год был удачным — он научился управлять самолетом, и окружение его составляли несколько близких друзей, прежде всего старина Грэг, личный врач: тому теперь наскучила медицина, и он предпочитал авиацию. Удача дополнялась тем, что жил он приятном домике в пригороде Лондона, в Крануэлле. Он сам качал насосом воду в ванну, ухаживал за садом, и эти простые занятия доставляли ему огромное удовольствие. Радости домашней жизни, к которым он всегда стремился, оказались доступны ему, единственному из всех братьев.

В это время принц Уэльский, которому исполнилось двадцать пять лет, стремился к тому же — к домашнему очагу; после долгой службы в армии Эдуард имел на это право. Но война закончилась, и он сразу же вынужден был включиться в исполнение многочисленных официальных обязанностей, что заставило его поселиться в Йорк-Хаусе, в центре Лондона, где о домашней обстановке не могло быть и речи. Вокруг него не было друзей-коллег, ибо он менял одну профессию за другой, постигая ремесло короля. Сада в Лондоне у него не было, и вообще этот дом был одной из многих резиденций, не предполагающей постоянной жизни здесь, где все устраивалось лишь на несколько месяцев.

Эдуард менее Альберта был увлечен авиацией. К этому занятию у него не было предрасположенности — оно требует только точности, но не стремительности, и поэтому футболист способен к авиации меньше теннисиста. Именно склонность к тому или иному виду спорта выявляет особенности характеров. Кстати, если принять во внимание эти особенности характеров двух королей, то создается впечатление, что Георг V был бы, наверное, лучшим летчиком, чем его отец Эдуард VII. Как бы то ни было, Альберт, похоже, был прирожденным авиатором, и Болито передает такое суждение его инструктора по пилотированию: «Он обладал тем редким качеством, которое инструктор всегда мечтает развить в своем ученике. Его глаза, руки и мозг действовали всегда в унисон, и происходило это без всяких усилий с его стороны, благодаря лишь природному дару».

Вскоре принц Альберт получил в Крануэлле летное свидетельство; сегодня он, наверное, единственный глава государства, который умеет водить самолет. Преимущество этого умения заключается не столько в способности короля управлять самолетом в случае необходимости, сколько в уверенности в себе — он на равных общается с молодыми, с удовольствием принимает их у себя.

Естественно, принцу скоро наскучило постоянно летать в сопровождении инструктора, даже если последний, как он сам позднее рассказывал, теперь ограничивался ролью зрителя. Старший брат испытывал досаду, видя, как младший поднимает в небо самолет, — ведь ему, наследнику престола, категорически запретили учиться управлять самолетом. Не то чтобы Эдуард завидовал младшему брату, умевшему что-то делать лучше него, но просто, между отсутствием зависти и желанием что-то сделать самому всегда остается место для своеобразной ревности. Поэтому оба молодых человека торжествовали, когда в один прекрасный день им удалось обмануть бдительность своих стражей: улучив момент, когда никого не было на летном поле, они выкатили из ангара самолет Альберта и… взмыли в небо!

Это был совсем короткий полет, но — какой праздник, какое грандиозное событие! Младший уносил старшего в облака, и, когда они пролетали над Виндзорским замком, где тысячу лет назад их предок построил свой первый дворец, оба сына короля, наверное, ощутили волнение, а младший, вероятно, призвал на помощь все свое природное спокойствие, чтобы случайно не дернуть не тот рычаг. Вместе с тем, полет был символическим сведением счетов между братьями. Ибо если в жизни один всегда превосходил другого, платя за это отсутствием внутреннего покоя, которым другой наделен был от природы, то сейчас младший впервые становился ведущим, который полностью сознает свою ответственность, тогда как ведомый старший, удобно устроившись рядом, позволял ему прогуливать себя в облаках.

Обманутые офицеры обнаружили побег. Оцепенев от ужаса, они всматривались в небо и вздохнули с облегчением лишь тогда, когда «угнанный» самолет сел на землю, которой сотни лет владели предки принцев.

В полете братья были близки, как когда-то в детстве, но продолжалось это всего час. Почти сразу после приземления они вновь разлучились на годы. Летом 1919 года, когда принц Уэльский совершал свои поездки по Британской империи, младшего брата отправили в Кембриджский университет. Альберт снова обрел здесь домашний очаг, который всегда был для него жизненной необходимостью, а когда-то в Оксфорде Эдуард был этого лишен. Доктор Грэг, получивший чин майора, с помощью своей жены обустроил для принца простой и удобный загородный дом. Ехать до Тринити-колледжа было недолго, особенно на велосипеде, а принц, как и королева Голландии, неизменно питал к велосипеду особую любовь. Принц, которому уже исполнилось двадцать четыре года, все сильнее привязывался к домашнему уюту. Он сам признавался, что «полученное воспитание не заставило его полюбить дворцы». В этих словах слышны голос и интонация его отца. Видя их вместе на фотографии, где сын, встретив вышедшего из автомобиля отца, стоит с ним бок о бок под зонтом, хотя погода при этом хорошая, понимаешь, почему король Георг чувствовал себя ближе ко второму сыну, нежели к первому.

Студентом Альберт узнал из книг больше, чем его брат. Он даже коллекционировал труды по истории и политической экономии, рьяно заполняя пробелы в собственном образовании, интересовался древностью и разного рода феноменами; но не прочь был и развлечься со своими товарищами. Однажды его наказали за то, что в мундире студента он курил на улице. «Цербер-надзиратель оштрафовал меня на шесть шиллингов восемь пенсов», — рассказывал он позднее, утверждая, что та сигарета оказалась самой дорогой в его жизни.

Иногда Альберту приходилось менять студенческий мундир на парадную военную форму, потому что если старший брат отсутствовал, ему вменялось в обязанность встречать в Дувре господина Пуанкаре или персидского шаха. Подобные случаи вселяли в него страх и смущение — принц очень стеснялся своего заикания. Друзья замечали, что перед публичным выступлением Альберт на протяжении нескольких часов был мрачен: его терзали страх и сомнения. Поэтому — мы ссылаемся на Дарлишира, автора «Authentic Life»[13] — он подбирал со своим преподавателем слова, которые легче всего выговорить. Поскольку Альберту особенно трудно давалось произношение звука «к» (это сильно его смущало, когда он был курсантом, потому что, заикаясь, он не мог выговорить слово a quarter[14]), он старался любыми способами избегать слова king[15]. Поскольку публично он выступал чаще всего от имени своего отца, Альберт просто говорил my father[16].

Нарушая традицию, принц отступал от сухой официальной формы и говорил просто как любящий сын, и обращение его от имени отца звучало, должно быть, более убедительно, потому что официальные речи, пусть даже самые торжественные, мало что говорят человеческому сердцу.