Книга Александр Македонский. Царь четырех сторон света - Питер Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поздней осенью 338 г. до н. э. звезда Александра вроде бы закатилась. Пока Александр и Олимпиада занимались интригами в изгнании, их враги на родине укрепили свои позиции. Полным ходом шла подготовка к войне, а вскоре стало известно, что новая жена Филиппа, Клеопатра, беременна. Казалось, дальнейший ход дела ясен, и мало кто мог предполагать происшедший неожиданный поворот событий.
Съезд для заключения мира работал в Коринфе зимой 338—337 гг. до н. э. Весной делегаты наконец подписали «вечный мир» и создали Эллинский союз согласно плану Филиппа. На первом же пленарном заседании они проголосовали за союз «с Филиппом и его потомками» и единодушно избрали Филиппа гегемоном, что автоматически превращало его в председателя союзного Совета. В этом качестве он провозгласил, что Эллинский союз объявляет войну Персии в отместку за святотатственные преступления, совершенные Ксерксом против греческих храмов и других святынь. И это предложение не встретило возражений; впрочем, от делегатов мало что и зависело. Едва ли они могли противиться и назначению Филиппа верховным главнокомандующим «с неограниченной властью» на время этого военного похода. Кроме того, был принят действительно нужный указ о том, что каждый грек, который будет служить персидскому царю, отныне расценивается как предатель. До 15 000 греческих наемников, не говоря о многочисленных врачах, механиках, художниках, дипломатах, получали жалованье от персов.
Филипп воротился из Коринфа довольный собой, тем более что появились слухи, будто в Египте снова начался мятеж. Все, что доставляло тревоги царю Персии, радовало Филиппа. Одно омрачало его радость: в середине лета Клеопатра родила ребенка, и это оказался не мальчик-наследник, но девочка. Царь был настоящим реалистом и сразу сделал для себя выводы. Нельзя оставлять Македонию без признанного наследника, тем более нельзя отправляться в Азию, когда опасный претендент на власть создавал беспокойную ситуацию в Иллирии, а отвергнутая жена царя что-то затевала, находясь при дворе своего брата в Эпире.
Оставалось одно: вернуть и восстановить в правах Александра.
С помощью искусных дипломатических ухищрений это, казалось бы, невозможное дело было сделано. Филипп должен был показать, что Александр остается его избранным наследником, но при этом не допустить, чтобы он снова попал под влияние матери. Поэтому царь решил оставить Олимпиаду в Эпире. Правда, прежние доверительные отношения между отцом и сыном не восстановились. К тому же Филипп постарался добиться, чтобы Клеопатра забеременела снова. Едва ли Александр мог рассчитывать на наследование.
Ранней весной 336 г. до н. э. войско из 10 000 человек, в том числе тысяча конников, вторглось в Малую Азию. Его задачей была охрана Дарданелл, создание запасов и, по цинично-остроумному выражению Филиппа, освобождение греческих городов. Командовали войском Парменион, его зять Аттал и Аминта, сын Антиоха. Сначала поход Пармениона проходил очень успешно. Хиос и Эритрея перешли на его сторону. Когда Парменион подошел к Эфесу, жители города восстали, свергли проперсидского тирана и приветствовали македонян. Они также воздвигли в храме Артемиды рядом со статуей богини статую Филиппа. Трудно сказать, было ли это сделано по их собственной инициативе или по желанию Филиппа, но этот шаг весьма соответствовал его идее культа правителя. К тому же царь действительно хотел добиться божественного одобрения своих предприятий. Поэтому он отправил посольство в Дельфы (где его почитали как благодетеля), чтобы с обескураживающей прямотой задать вопрос пифии, победит ли он персидского царя.
Однако он получил, как обычно, довольно двусмысленный ответ, гласивший: «Жертвенный бык украшен. Все исполнено. Жрец готов принести жертву». Филипп понял это в том смысле, что персидский царь будет принесен в жертву, и очень обрадовался тому, что Азия попадет в руки македонян.
Июньские события 336 г. до н. э. выглядели обнадеживающе для македонского царя. Пришли утешительные новости из Персии, что очередная вспышка придворных интриг снова увенчалась переворотом и закончилась цареубийством. Ответственным за это снова был великий визирь Багоас. На этот раз убийство привело к тому, что не осталось прямых наследников из династии Ахеменидов. Казалось, Персию снова ожидают междоусобица и анархия, отсутствие сильного правительства и воли к сопротивлению. Однако эти надежды не вполне оправдались. Багоас возвел на престол Кодомана, представителя боковой ветви династии, а тот, воцарившись под именем Дария III, начал с того, что отравил Багоаса тем же ядом, который тот применял против других. Такое начало на время прекратило всякие дворцовые интриги. Дарий III был не таким противником, которого можно недооценивать.
Между тем в Эгах, древней столице Македонии, готовилась свадьба сестры Александра Клеопатры с ее дядей, эпирским царем. Филипп хотел устроить по этому случаю пышное празднество, свидетельствующее о величии царской власти, хотел произвести впечатление на эллинов, показать, что он не просто военный деспот, но учтивый и щедрый государственный муж. Он планировал устроить множество пиров, игр, музыкальных фестивалей и «щедрых жертвоприношений». В разгар этих приготовлений молодая царица родила сына. Словно для того, чтобы подчеркнуть будущий статус новорожденного, царь назвал его Караном, в честь мифического основоположника династии Аргеадов.
Изоляция Александра при дворе стала почти полной. Среди окружения царя только Антипатр мог стать потенциальным союзником Александра. Однако вместе с родней жениха из Эпира прибывал один союзник, который в глазах Александра стоил остальных. Филипп не мог помешать приезду Олимпиады в качестве гостьи из Эпира. Александру, Антипатру и бывшей царице было о чем поговорить при новой встрече.
На второй день празднования намечались игры. С раннего утра все места в театре были заняты. Зрители увидели торжественную и величественную процессию. За статуями двенадцати богов следовала статуя самого Филиппа «в божественном обличье» – таким образом, статуи составляли «несчастливое» число тринадцать. Гости-эллины начали понимать, что эта пропаганда – не простая лесть. Наконец появился сам Филипп между двух Александров – сыном и новым зятем. Он велел придворным телохранителям идти на расстоянии, так как хотел показать, что его «хранит добрая воля всех эллинов, и он не нуждается в защите копьеносцев».
Когда царь дошел до входа на арену, молодой телохранитель извлек из-под плаща короткий клинок, бросился вперед, нанес Филиппу удар в грудь и убил его на месте. Затем убийца побежал к городским воротам, где его ждали лошади. На считанные мгновения все замерли, пораженные случившимся, потом группа молодых македонских аристократов бросилась в погоню за убийцей. Он споткнулся о корень виноградника и упал. В этот момент преследователи настигли его и пронзили копьями.
Убийцей Филиппа был один из его телохранителей, Павсаний из Ореста. За год или два до того Филипп, привлеченный необыкновенной красотой юноши, сделал его своим любовником. Когда царь поменял свою гомосексуальную привязанность, Павсаний устроил грандиозную сцену ревности новому фавориту, называя его гермафродитом и другими позорными прозваниями. Юноша доказал свою мужественность тем, что ценой собственной жизни спас жизнь Филиппа в битве с иллирийцами. Как оказалось, он был к тому же другом Аттала, на племяннице которого был женат Филипп. Аттал решил отыграться на Павсании. Он пригласил его на ужин, напоил до бесчувствия, после чего хозяин и гости надругались над несчастным юношей. Когда Павсаний пришел в себя, он отправился к царю с жалобой на Аттала. Филипп попал в трудное положение. Он не хотел давать ход делу, придумывая извинения и оправдания, и в конце концов замял этот случай, решив, что все скоро забудется. Но он ошибся.
