Книга От Терека до Карпат - Владимир Коломиец

Дзюба утерся тряпицей и опять просиял добродушно и умиротворенно, укладывая обратно в сундук свою парадную черкеску с наградами. А потом при всеобщем раздумье он, укоризненным бормотком, сказал:

– Приспел и ваш черед «ура» кричать. Теперича выкрикивайте свои ордена-медали.

Они дружно выпили, и из дома понеслась песня:

Последний нынешний денечекГуляю с вами я друзья!Прощай, мой край, где я родился,Прощайте, вся моя родня…

Глава III

Еще туманны образы сраженьяБумах владык, задумавших его,Не созваны полки, не взвешены сомненья —Но сколько юношей в тот час уже мертво!

В. Ян. Древняя битва. Из вотосточной летописи

1

Лето 1914 года…

«5 августа возьму Брюссель, 11-го обедаю в Париже, 19-го высаживаюсь близ Петербурга».

Так если верить печати, отмечал германский император Вильгельм в своем журнале походные планы после того, как объявил войну почти всей Европе.

Эта война готовилась в течение многих лет. Еще в конце XIX – начале XX века мир разделился на две враждебные коалиции – Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия и Италия) и Тройственное согласие, или Антанта (Англия, Франция и Россия). Главной причиной Первой мировой войны была борьба между двумя этими коалициями, а прежде всего – между Германией и Англией, за колонии и сферы влияния. Война носила захватнический характер как со стороны австро-германского блока, так и со стороны Антанты. Империалистам нужны были новые рынки сбыта, источники сырья, колонии. Особенно велики были аппетиты у германских империалистов, которые намеревались отнять колонии у своих соперников, расчленить Россию, отторгнуть от нее Украину, Белоруссию, Польшу, Прибалтику, подчинить Балканы. Россия хотела воспрепятствовать усиливающемуся влиянию Германии и Австро-Венгрии на Балканах и Ближнем Востоке, так как это угрожало экономическим и стратегическим интересам России. В то же время Россия рассчитывала, победив противника, приобрести новые рынки.

Военные заказы и поставки на армию сулили русским капиталистам огромные барыши. Царское правительство надеялось также, что война отвлечет народные массы от революционной борьбы.

Германия предполагала сначала молниеносным ударом разгромить Францию, а затем обрушиться на Россию. Разрабатывая план «молниеносной» войны, германский генеральный штаб хотел избавить страну от затяжной войны на два фронта.

Ход военных действий в первые дни войны как будто соответствовал этим планам. Немецкие войска через Бельгию вторглись в Северную Францию и быстро продвигались к Парижу. Англо-французские войска поспешно отступали.

Стремительное наступление германских войск на Париж заставило русское командование изменить свои планы и начать боевые действия с вторжения в Восточную Пруссию.

1-я и 2-я русские армии Северо-Западного фронта вторглись с востока и юга в Восточную Пруссию и 7 (20) августа в Гумбинен-Гольдапском сражении нанесли поражение 8-й германской армии, которая отступила к Висле. Германский штаб сменил командование 8-й армии и перебросил в Восточную Пруссию два корпуса и одну кавалерийскую дивизию с Западного фронта и одну ландверную дивизию из Северной Германии, то есть русские оказали существенную помощь накануне решительного Марнского сражения.

Командование 8-й германской армии, прикрывшись против бездействовавшей 1-й русской армии (генерала П. К. Ренненкамфа) слабым заслоном, перебросила основные силы против 2-й армии генерала А. В. Самсонова и нанесла ей тяжелое поражение. Затем германское командование направило 8-ю армию против 1-й русской армии и к 1 (14) сентября вытеснило ее из пределов Восточной Пруссии. Исключительно плохое управление войсками со стороны командования Северо-Западного фронта и 1-й армии явилось причиной неудач русских войск в Восточной Пруссии.

Одновременно с боями в Восточной Пруссии с 5 (18) августа началась Галицийская битва 1914 г., в которой армии Юго-Западного фронта (генерал Н. Н. Иванов, нач. штаба – генерал М. В. Алексеев) нанесли тяжелое поражение австровенгерской армии, заняв 21 августа (3 сентября) Львов.

30 августа (12 сентября) австро-венгерские войска начали общее отступление и к 4 (17) сентября отошли за реку Дунаец.

Под крики и ругань, щелканье кнутов и треск осей об оси, в грязи и дожде двигались сплошной лавиной обозы наступающей русской армии. Телеги, покрытые брезентами, возы с соломой и сеном, санитарные повозки, огромные корыта понтонов, покачиваясь и скрипя, двигались по широкому, залитому жидкой грязью шоссе.

Иногда в этот поток врывался военный автомобиль. Начинались крики, кряканье, лошади становились на дыбы, валилась под откос груженая телега, скатывались вслед за ней обозные.

Далее, где прерывался поток экипажей, шли, далеко растянувшись, скользили по грязи солдаты в накинутых на спины мешках и палатках. В не стройной их толпе двигались возы с поклажей, с ружьями, торчащими во все стороны, со скорченными наверху денщиками.

Этот грохочущий поток то сваливался в лощину, теснился, орал и дрался на мостах, то медленно вытягивался в гору и пропадал за перевалом. С боков в него вливались новые обозы с хлебом, сеном, снарядами. По полю, перегоняя, проходили небольшие казачьи части.

Иногда в обозы с треском и железным грохотом врезалась артиллерия. Огромные грудастые лошади и ездовые на них, хлеща по лошадям и людям, как плугом расчищали шоссе, волоча за собой подпрыгивающие тупорылые пушки. Отовсюду бежали люди, вставали на возах и махали руками. И опять смыкалась река, вливалась в лес, остро пахнущий грибами, прелыми листьями и весь мягко шумящий от дождя.

Верстах в двадцати пяти от этих мест глухо перекатывался по дымному горизонту гром орудий. Туда вливались эти войска и обозы день и ночь. Туда со всей России тянулись поезда, груженные хлебом, людьми, снарядами. Вся страна всколыхнулась от грохота пушек. Наконец настала воля всему, что в запрете и духоте копилось в ней жадного, неутоленного, злого. В грохоте пушек был возбуждающий голос мировой грозы.

Доходя до громыхающей на десятки верст полосы боя, обозы и воинские части разъезжались и таяли. Здесь кончалось все живое и человеческое. Каждому отводилось место в земле, окопе. Здесь он спал, ел, давил вшей и до одури стрелял из винтовки в полосу расположения противника. Здесь в любое время могли раздаваться сигналы, и офицеры с перекошенными губами с руганью, криком и побоями поднимали солдат. И, спотыкаясь, с матерной бранью и звериным воем бежали нестройные кучки людей по полю, ложились, вскакивали и, оглушенные, обезумевшие, потерявшие память от ужаса и злобы, врывались в окопы врага.

Был свежий солнечный день, когда сюда, на позиции, прибыла терская казачья бригада, в составе которой была и сотня 1-го Владикавказского полка. Сотня должна была присоединиться к полку, которым командовал полковник Вихров. Полк был на линии боя, но где протянулась эта линия, казаки не знали. Решено было выслать разъезд, старшим которого был назначен урядник Никита Казей. Вызвали охотников. Человек десять порасторопнее вышли сразу, остальные, потоптавшись, объявили, что они тоже хотят идти и только стыдятся напрашиваться.