Книга Манипулятор. Три осенних дня - Чингиз Абдуллаев

— Я все узнаю, — пообещала Инна.

Он решительно расстегнул ремни, поднимаясь с места.

— Мы уже садимся, — крикнула стюардесса.

— Ничего, — отмахнулся Петровский, проходя вкабину экипажа.

— Вернитесь на свое место, — предложил первыйпилот, когда он открыл дверь в кабину.

— Я не хочу вас отвлекать, — прокричал он. —А в Волгоград вы можете полететь?

Летчики переглянулись в очередной раз.

— У нас полетное задание только в Курск и обратно, ноесли вам нужно…

— Меняйте маршрут, — приказал Петровский. —Вылетим в два часа ночи. Или в час, я пока точно не знаю. Полетим в Волгоград…Я не буду возвращаться обратно в Москву.

— Хорошо, — согласился первый пилот, — но выдолжны договориться с нашей фирмой.

— Разумеется, — согласился Петровский, держась застенки кабины. — Я прямо сейчас перезвоню. Будете ждать меня в аэропорту.Надеюсь, до Волгограда у вас хватит горючего? И, кроме того, каждый из васполучит по тысяче долларов за ночное беспокойство. Все, включая стюардесс,добавил он улыбнувшись.

— Спасибо, — усмехнулся первый пилот — вы, видимо,очень занятой человек.

— Очень, — согласился Петровский. — иногдасам удивляюсь, насколько я занятой человек.

В аэропорту их ждали два автомобиля. Сотрудники разместилисьв заказанном джипе, а для Петровского нашли приличную иномарку — почти новый«Ауди». Машины тронулись в город, когда Бубенцов дрожащим от волнения голосомначал докладывать:

— У нас пока все в порядке. Старушку - соседку ужеотвезли на нашей машине в больницу. Я пообещал ей пять тысяч рублей, если онабудет все время с женой Нечипоренко. Пусть убеждает ее, что врачи должныбороться за жизнь любого, даже самого безнадежного пациента до конца. Так исказал,

— А что врачи?

— Все нормально. Симонов уехал домой, а лечащий врачничего не решает без главного. Но там есть один молодой аспирант, такая гнида…

— Не понял. Опять проблемы?

— Нет-нет, никаких проблем. Просто он оченьпродвинутый. Все время говорит, что нужно отключить Нечипоренко от аппаратаискусственного дыхания и использовать его тело как донорское для другихбольных.

— Я его самого использую как донора, — со злостьюпообещал Петровский. — Умные все стали! У этого несчастного Нечипоренко нисердце, ни печень, ни почки давно ни на что не годятся. Их пересаживать никомунельзя.

— Активисты их партии требуют тщательного расследованияпо факту аварии, — добавил Бубенцов, — в прокуратуре им обещаливыдать заключение экспертов. Но это глупо. Аварию видели несколько человек, всесвидетели говорят одно и то же.

— Это меня меньше всего беспокоит. — Петровскийпомолчал, затем сказал: — У нас есть три возможных варианта. Первый для нассамый надежный. Любым способом продержать Нечипоренко до выборов. Хотя бы ещедва дня. Тогда не будет никаких проблем, и Качанова выберут в это воскресенье.Вариант второй, если Нечипоренко умрет, — он увидел, как съежился отстраха Паша, — нужно уговорить прокурора или председателя областного судавнести протест по поводу исключения из избирательных списков учителя истории.Завтра суббота, но это можно сделать сегодняшним числом, если мы, конечно,договоримся. Протест должен быть принят и рассмотрен. Для этого твоим ребятамнеобходимо найти председателя местного суда, чтобы тот согласился принятьпротест задним числом, рассмотреть его и отменить решение его судьи. Тогда мыснова включим нашего учителя, и Качанов может принять участие в выборах. Как тымаешь, у этого историка есть шансы победить нашего кандидата? Только честно?

— Процентов двадцать пять коммунисты всегданабирают, — напомнил Паша. — Но Качанов победит в любом случае. Дажеесли первом туре не наберет больше пятидесяти.

— Нужно, чтобы набрал, — решительно заявилПетровский, — ему приспичило стать депутатом именно в это воскресенье,иначе его потом арестуют. Приходится помогать всякому сброду, — в сердцахдобавил он.

Бубенцов деликатно промолчал.

— И третий вариант, — продолжил Петровский, —самый рискованный. Необходимо скрыть смерть Нечипоренко и договориться сврачами, что они сохранят это в тайне еще двое суток. Какой вариант лучшевыбрать?

Паша не решился заговорить. Он знал характерную манерусвоего шефа. Тот умело формулировал задачи и сам же давал варианты ихразрешения, выбирая наилучший. Собеседник ему был нужен лишь для того, чтобыслушать и соглашаться с его мнением.

— Применим все три варианта, — холодноконстатировал Святослав Олегович, — сделаем так, чтобы гарантировать этомусукину сыну попадание в депутаты.

— Он скоро приедет в Курск, — напомнилБубенцов, — боюсь, может нам все испортить.

— Если я еще буду думать о нем, то у меня вообще нехватит никаких сил. Пусть ведет себя скромнее. Тебе сообщат, когда он появитсяв городе?

— Да. Я заплатил дежурным на посту ГАИ. Они позвонят,когда машины Качанова будут въезжать в город.

Петровский кивнул и закрыл глаза.

К больнице они подъехали через полчаса. Святослав Олегович иПаша вошли в здание и направились к реанимационному отделению. У дверей ихждали двое сотрудников Бубенцова. Здесь же на стульях сидела жена и дочкаНечипоренко. Их утешала пожилая женщина в платке, которая гладила несчастнуюженщину по плечу и что-то тихо ей говорила.

Бубенцов требовательно постучал в дверь. Им открыламедсестра, уже знавшая, что из Москвы приедет очень важный гость. Она молчапропустила гостей в отделение. Бубенцов протянул ей пятьсот рублей. Длямедсестры это были немалые деньги — половина ее месячной зарплаты. Они прошлидальше. У дверей палаты, где находился больной, остановились. Паша показалчерез стекло на больных.

— Их здесь двое. Он и еще один инвалид. Упал в открытыйканализационный люк, говорят, что повредил себе печень.

Петровский поморщился и посмотрел рез стекло на обоихлежащих на кроватях.

— Что вы здесь делаете? — услышал он возмущенныйголос за спиной и обернулся.

Перед ними стоял молодой человек лет двадцати пяти. Русыеволосы, правильные черты лица, пухлые губы и светлые глаза, больничный халатявно великоват. Было заметно, как он смущается, общаясь с посторонними. Петровскийс интересом посмотрел на него, затем перевел взгляд на Бубенцова, требуяобъяснений.

— Аспирант, — пояснил Паша, — тот самый.

Святослав Олегович развернулся к молодому человеку.

— Я представитель избирательной комиссии, —сообщил он. — Мне нужно знать, что случилось с нашим кандидатом вдепутаты. Какое у него состояние?

— Извините, — пробормотал аспирант, — я незнал. Ему очень плохо. Думаю, до утра не дотянет. Обширные внутренниеповреждения, кровотечение. Отказала левая почка. Серьезно поврежден мозг. Носердце пока держится. Хотя я объяснил его супруге, что это одна видимость. Мыуже потеряли его как личность. К сожалению, он не сможет поправиться, этоневозможно.