Книга Дерзкий обольститель - Шэрон Кендрик

– Я не знаю, что мне думать. – Дмитрий крайне редко признавал, что растерян. Вероятно, честный ответ вырвался у него под влиянием шока от встречи с сыном. – Рассудок продолжает настаивать, что я не нуждаюсь в наследниках. Но инстинкт продолжения рода оказался мощнее, чем я думал. Мне нравится мысль, что кто-то понесет мои гены в будущее.

Эрин скривилась, как будто надкусила что-то очень кислое.

– Значит, ты видишь в Лео лишь хранилище твоего уникального генетического материала?

– Пока да. А что бы ты хотела? Ты не дала мне возможности познакомиться с ним. Мне было отказано даже в праве узнать, что он родился. Как ты представляла себе мою реакцию на такие новости, а, Эрин? Черт, я забыл, что эта информация вообще не предназначалась для моих ушей. Верно, маленькая хладнокровная стерва? Ты бы скрывала от меня сына до моего последнего вздоха?

– Я не хочу ничего обсуждать в таком тоне. – Она снова поморщилась.

– В данный момент мне глубоко безразличны твои желания, поэтому я скажу, что и как считаю нужным, – холодно произнес Дмитрий. – И начну с того, что я не одобряю условий, в которых воспитывается мой сын. Он не должен называть домом убогий скворечник.

– Богатство – не все, что нужно ребенку, – возразила Эрин. – Даже не будучи миллионершей, я как-то умудряюсь растить его счастливым и здоровым.

– Ты могла бы не умудряться, а прийти ко мне за помощью. Тогда бы тебе не пришлось ютиться с маленьким сыном в комнатке над кафе и заключать фиктивный брак, чтобы раздобыть деньги.

Слова Дмитрия привели Эрин в чувство. Как она позволила ему загнать себя в глухую оборону, заставить оправдываться? Она хорошо знала тенденцию Макарова вести споры с позиции силы и понимала, что в этом конкретном споре ей ни в коем случае нельзя уступать его натиску.

– Ты прекрасно знаешь, почему я не пришла к тебе.

– Потому что я не хотел становиться отцом?

– В том числе. – Эрин растерянно замолчала.

Молодая женщина вдруг осознала, что за все эти годы ей ни разу не пришло в голову взглянуть на ситуацию глазами Дмитрия, представить себя на его месте. Разве она не кипела бы внутри от гнева, обиды и желания поквитаться? Что же заставило ее поступить так с другим человеком? Неужели, убедив себя, что действует в интересах Лео, она на самом деле защищала свое раненое сердце?

Нет, конечно, Эрин имела все основания бояться, что порочный мир Дмитрия превратит ее невинного солнечного мальчика в сложного циничного мужчину, каким был его отец. Во взгляде которого, к слову сказать, ей сейчас чудилось… почти что страдание. Эрин списала впечатление на игру света, ведь оно противоречило всему, что она знала о жестком, решительном, гордом характере Макарова. И тем не менее в душе шевельнулось чувство вины.

– Я должна была тебе сказать.

По лицу Дмитрия скользнул призрак улыбки, знаменовавший еще одну маленькую победу.

– Почему же не сказала?

Близость Дмитрия мешала Эрин сосредоточиться на том, что ему можно говорить, а что – нет. Ее сестра позвонила ему, допустив, что он мог измениться. А что, если Тара ошиблась? Что, если мир Дмитрия остался таким же темным и опасным? Но в любом случае Эрин больше не могла сдерживать рвущуюся с губ правду, которая ранила ее даже спустя столько лет.

– А я пыталась. Разве ты не помнишь?

Он прищурился, копаясь в памяти, потом помотал головой:

– Когда?

– Примерно через два месяца после того, как мы переспали. Я зашла к тебе домой в субботу утром, потому что не хотела сообщать о ребенке в офисе. Моя ошибка. Если бы я дождалась полудня, возможно, застала бы тебя одного.

Тогда Эрин была наивна, ее глупая юная душа разрывалась между страхом и надеждой. С ночи, когда Дмитрий лишил ее невинности, вероятно даже не заметив этого, прошло десять недель. На работе он вел себя так, словно ничего не произошло. Говорил с Эрин только о делах, а вскоре и вовсе надолго уехал из Лондона сначала в Россию, а оттуда – в Америку. Эрин даже стало казаться, что Дмитрий сознательно избегает встреч, сводя общение к телефонным звонкам и переписке по электронной почте. Он, несомненно, сожалел о временном затмении ума, которое началось с неожиданного поцелуя и привело их в постель транзитом через обеденный стол.

Сначала Эрин думала, что критические дни задерживаются на нервной почве. Потеря девственности в результате секса с начальником стала для нее потрясением, а еще она волновалась из-за того, что нарушила золотое правило профессиональной этики – не смешивать общественное с личным. Но когда менструации не случилось и в следующем месяце, Эрин купила тест на беременность. Она помнила, как сидела на полу в ванной, растерянная и напуганная, недоверчиво глядя на две синие полоски. Хотя позвонить Дмитрию было ее первым побуждением, Эрин решила не спешить. Она старалась не думать о нем плохо, не проигрывать в голове худшие варианты его реакции, и сосредоточилась на одном непреложном факте – желании любой ценой сохранить ребенка. Чувства к Дмитрию отодвинулись на второй план.

К тому же его не было в Лондоне, а начинать этот разговор по телефону или в электронном письме казалось Эрин неосмотрительным. Телефон можно прослушать, почту – взломать. Она дожидалась возвращения Дмитрия как на иголках, пока он не позвонил сказать, что уже в городе и будет в офисе в понедельник. Голос звучал как-то особенно холодно и отчужденно, но Эрин убедила себя, что ей показалось. Все равно она больше не могла медлить с признанием, ведь в природе не существует «подходящего момента», чтобы сообщить русскому олигарху о грядущем нежеланном отцовстве.

Тем субботним утром Эрин долго прихорашивалась, как потом выяснилось, совершенно напрасно. Она вымыла голову и накрасилась ярче, чем обычно. Надела платье, потому что за окном сияло весеннее солнце. Однако снаружи оказалось холоднее, чем можно было предположить, глядя в окно, и голые ноги Эрин моментально покрылись мурашками. Только потом она смогла признаться себе, что надеялась на романтический исход своего предприятия. В ее мечтах Дмитрий, выслушав новость, заключал Эрин в объятия, смотрел ей в лицо сияющими глазами и говорил, что все будет хорошо.

На деле он целую вечность не открывал дверь, а когда открыл, Эрин увидела перед собой сонного полуодетого мужчину в очень плохом расположении духа. Глаза Дмитрия покраснели, подбородок покрывала щетина.

– Что тебе нужно, Эрин? – Слегка поморщившись, он застегнул молнию на брюках. – Это не могло подождать?

Молодая женщина вошла в гостиную, отметив царивший там беспорядок. Пустая бутылка из-под шампанского валялась на полу, другая, недопитая, стояла на том самом столе, где Эрин лишилась девственности. Она определенно выбрала не лучшее время для разговора о ребенке, но что оставалось делать? Отложить его до понедельника в надежде выкроить минутку наедине с Дмитрием между совещаниями?

Эрин не сразу обратила внимание на разбросанные по комнате предметы женского туалета, потому что не могла оторвать взгляд от обложки диска с порнографическим фильмом. Изображение красотки в кожаных трусиках с плеткой в руках заставило Эрин покраснеть. Она мало знала о мужчинах и о том, как они проводят свободное время, но даже ей не составило труда догадаться, чем Дмитрий занимался этой ночью.