Книга Хаос на пороге - Хью Хауи

Прошло время. Я стояла на Бруклинском мосту, глядя вдаль. В лицо дул ветер, за спиной ревело и грохотало уличное движение. Внизу кровожадно скалилась река. Мне не хватало духу прыгнуть, как не хватило духу скорректировать брата.

В какой-то момент рядом со мной возник неопрятный тип с безумными глазами. Товарищ по несчастью.

– Слушайте, а ведь забавно… – сказал он после долгой паузы.

– Что?

– Все эти мосты. Небоскребы. Рельсы. Такие заманчивые.

– Вы о чем?

– Они даже не попытались усложнить задачу. Наоборот, как будто говорят: «Ну же, вперед! Что, слабо?»

– Не понимаю.

– Они говорят: «делайте то, не делайте это». И при этом… у меня ощущение, что я сейчас окажу им услугу. Ладно, сестренка, удачи тебе – здесь или там.

Он прыгнул и скрылся в волнах.

Когда я была маленькой, бабушка спрашивала: «Касси, а если все твои друзья прыгнут с Бруклинского моста, ты тоже прыгнешь?»

Конечно, так говорят все бабушки. А иногда и родители, подражая нотациям, которые выслушивали в детстве.

Смысл этой фразы таков: нужно жить своим умом. Кто-то должен найти в себе силы противостоять толпе.

Я не прыгнула. Тоже не смогла. Вместо этого пошла домой, залезла в ванну и глушила виски, пока в глазах не начало двоиться.

На следующий день в офисе пачками раздавали алпразолам. После этого работать стало заметно легче.

Среда, двадцать один час семнадцать минут… почти конец света.

Мы собрались в главном офисе отчитаться о цифрах. У отделения были неплохие результаты, но в целом показатели падали. У всех без исключения.

Я подумала – и наверняка не одна я, хотя вслух сказать никто не решался – что, возможно, проблема в том, что огромное количество людей уже скорректировано. И, конечно, многие решили уйти самостоятельно.

Дерзкие, импульсивные, любопытные и эмоционально неустойчивые – все они покинули этот мир. Остались только те, кто был готов зубами выгрызть себе место в раю.

На улицах было до жути пусто.

Четверг, одиннадцать часов две минуты. Мы скорректировали даму, которая везла на усыпление своих шестерых кошек – так, на всякий случай. Флориста, который стоял у дверей своего магазина и раздавал цветы прохожим. Пожилую пару, двух женщин, которые сидели на ступеньках у церкви, держась за руки, и молились о милосердии к себе и к ближним своим.

Четверг, четырнадцать часов сорок семь минут. Скорректировали молодого человека, который развеивал пепел отца. Девушку, ныряющую в Ист-Ривер. Молодую пару, занимающуюся любовью под скамейкой в парке, и еще одну молодую пару, увлекшуюся соревнованием по выпивке.

Четверг, семнадцать часов двадцать две минуты.

– Осталось меньше суток, – сказала Сара Грейс. Мы стояли на мосту, наблюдая, как солнце заходит за крыши Манхеттена. – Красивый был мир. Наш мир. Он много нам дал.

– Не так уж и много, – отозвалась я. Впрочем, во мне говорил напускной цинизм. На самом деле я тоже чувствовала горечь утраты.

– Мне жаль, что осталось так мало.

– Думаю, всем жаль.

Сара стиснула мою руку изящной ладошкой. На окнах небоскребов плясали багровые отблески закатных лучей.

В ту ночь в главном офисе царила странная атмосфера: смесь тоски и предвкушения, облегчения и эйфории. Оставалось последнее совещание. Миссия была почти исполнена. Мы были в шаге от цели.

Микрофон на сцене кочевал из рук в руки. Звучали бесконечные «поздравляю!» и «спасибо!». Высказаться рвались все – от клерков до местных политиков. Менеджеры вышли на сцену и исполнили танцевальный номер в знак благодарности за нашу службу.

Перешептывание, смешки и невнятное бормотание, отражаясь от бетонных стен и перекрытий, наполняли зал равномерным гулом, напоминающим шум океана в ракушке. Воздух был горячим и душным, воняло пивом, сигаретами и по́том, но для меня все затмевал исходящий от Сары Грейс аромат эвкалипта, жасмина и ее самой.

Нам показали презентацию, посвященную нашим достижениям за последние две недели. Ее составили на уровне высшего руководства, на основе данных от всех североамериканских подразделений. Слайды сопровождала музыка.

Активнее всего (и неудивительно) проявили себя корректоры из крупных метрополий: Лос-Анджелеса, Сиэтла, Чикаго, Нью-Йорка. Мы (Нью-Йорк) немного отстали от Лос-Анджелеса, но мы не унываем, правда же?

По итоговым показателям коррекции США с неожиданно большим отрывом обогнали другие западные страны, а значит, в роковую минуту мы, американцы, отлично умеем собраться и действовать слаженно. В корректоры был призван каждый тысячный, восемьдесят три процента от общего числа прослужили весь срок, со средним результатом пятнадцать коррекций в день. Неплохо, совсем неплохо.

Мы и сами могли прикинуть ориентировочные цифры, но их огласило руководство: за одиннадцать дней скорректирован почти миллиард человек. Отличный пример эффективной работы.

И, разумеется, мы не учитываем тех, кто опередил корректоров и сам позаботился о решении проблемы.

Казалось, чудовищный отчет должен был вызвать волну рыданий до рвоты, но нет: играла бодрая музыка, слушатели хлопали и радовались.

– Спасибо вам за самоотдачу и бдительность, – объявил наш топ-менеджер, который подчинялся непосредственно Департаменту перехода. – Мы обеспечили весомые преимущества для граждан, следующих предписаниям наших инопланетных гостей. Благодаря вам почти восемьдесят процентов доконтактного населения сможет успешно совершить переход! Поаплодируйте себе еще раз!

Миссия была почти исполнена.

Мы были в шаге от цели.

Сразу после финального совещания мы разбежались по ближайшим барам.

За нашим столиком оказалось еще двое, тоже партнеры. Мы разговаривали, перекрикивая шум, и пили без продыху.

– Знаете, что? – Сосед по столику наклонился к нам так близко, что можно было рассмотреть его поры в носу и морщинки вокруг глаз. Во-первых, он явно готовился сказать нечто провокационное, а во-вторых, иначе мы бы его просто не услышали. – Я вообще думаю, что они жулики. Межгалактические аферисты. Сколько пришельцев на самом деле высадилось на Земле? Вроде бы нам говорили, несколько сотен тысяч? Может, полмиллиона? А корабль всего один, так?

– Не просто корабль, а корабль поколений, – поправила Сара Грейс. – Нереальных размеров. Они все на нем живут целую вечность.

– Все равно. Допустим, их максимум миллион. И у них бластеры, верно? И всякие там универсальные переводчики. По сути, мы сами себя утопили. Да, у них технологии и оружие. Но мы могли дать отпор. У нас преимущество – численное и территориальное.

– Но они не хотят воевать с нами. Они хотят помочь.