Книга Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства - Владислав Гончаров

К счастью, недавно были опубликованы документы, которые вполне точно и достоверно показывают, что в действительности имело место в Конопиште, и это заставит всех, серьезно изучающих настоящий вопрос, отнести сенсационную теорию Стида к области пропагандистской военной мифологии[8]. Одним из таких документов является официальный отчет, отправленный германскому Министерству иностранных дел на другой день после свидания бароном фон Трейтлером, состоявшим при Вилгельме II. В этом донесении хорошо изложено содержание разговоров, происходивших между Вильгельмом II и Францем-Фердинандом. Во-первых, они коснулись положения на Балканах ввиду тревожной телеграммы, полученной из Афин и сообщавшей, что греки мобилизовали свои морские резервы и, по слухам, собираются напасть на Турцию. Франц-Фердинанд и его гость решили прозондировать румынского короля Кароля для того, чтобы посмотреть, не согласится ли он использовать свое влияние в интересах мира и сохранения статус-кво, установленного Бухарестским договором. Оба они выразили свое недовольство Фердинандом Болгарским.

Франц-Фердинанд дал волю своим подозрениям относительно mala fides (недобросовестности) Италии в Албании и во всех других вопросах. Германский император пытался устранить его подозрения и выразил надежду, что если Франц-Иосиф встретится с итальянским королем на обычных германских осенних маневрах, то это даст возможность установить более сердечные личные отношения между Виктором-Эммануилом и наследником габсбургского престола.

Но главной темой разговоров в Конопиште, так же как и в беседе Вильгельма II с Францем-Иосифом в Вене тремя месяцами раньше, были вопросы внутренней австрийской политики, а именно: политика Тиссы по отношению к румынам в Трансильвании и ее опасные последствия в смысле влияния на общественное мнение Румынии. Франц-Фердинанд резко нападал на господствовавшую в Венгрии и пытавшуюся господствовать также и в Австрии совершенно анахроническую мадьярскую олигархию, возглавляемую Тиссой: в Вене, говорил он, начинают уже дрожать, когда Тисса еще только собирается туда. А когда Тисса выезжает в Вену, то все уже лежат ничком на брюхе.

Император Вильгельм возражал на это, что Тисса – человек настолько сильный и незаурядный, что его не следует просто выбрасывать за борт, а надо держать в крепких руках и использовать его ценные качества. Эрцгерцог жаловался, что именно на Тиссу падает вина за то, что интересы Тройственного союза недостаточно принимаются во внимание, потому что Тисса вопреки его обещаниям, данным в Шенбрунне, дурно обращается с румынами в Венгрии. В заключение эрцгерцог просил его величество, не согласится ли он дать инструкцию Чиршки, германскому послу в Вене, чтобы тот при всяком удобном случае напоминал Тиссе, что не следует упускать из виду необходимость привлечь к себе румын умеренной политикой в отношении их братьев, живущих в Венгрии. Его величество обещал, что он велит Чиршки постоянно повторять Тиссе: «Помни о румынах». Эрцгерцог отнесся к этому чрезвычайно одобрительно.

Из разговоров с секретарем эрцгерцога Трейтлер вынес впечатление, что, по мнению Франца-Фердинанда, и кайзер, и берлинское Министерство иностранных дел слишком склонны смотреть на то, что совершается в Австро-Венгрии, через венгерские очки, вследствие того что в течение нескольких десятилетий двуединая монархия была представлена в Берлине венгерским послом. Действительно, Франц-Фердинанд конфиденциально сообщил Вильгельму II, что существует намерение заменить венгерца Сегени австрийцем, князем Гогенлоэ. В конце беседы Франц-Фердинанд выразил мнение, что опасаться России не приходится; ее внутренние затруднения слишком велики, чтобы позволить ей вести агрессивную внешнюю политику.

Донесение Трейтлера, свидетельствующее, что главной темой беседы в Конопиште была политика Тиссы по отношении к румынам, подтверждается еще и с австрийской стороны. На следующий день после отъезда германского императора из Конопишта туда был вызван Берхтольд, который по возвращении в Вену сообщил германскому послу резюме разговоров, которые он вел. Об этом Чиршки доносит следующее:

«После отъезда его величества императора пригласил в Конопишт графа Берхтольда. Сегодня министр сообщил мне, что эрцгерцог выразил ему свое чрезвычайное удовольствие по поводу визита императора. Он беседовал с императором подробно о всевозможных вопросах и мог убедиться, что взгляды их вполне совпадают.

Эрцгерцог повторил также графу Берхтольду то, что он сказал императору о политике графа Тиссы, и в частности – о его политике по отношению к немадьярским национальностям. “Румынам, – заметил эрцгерцог, – граф Тисса говорит хорошие слова, но дела его не соответствуют этим словам”.

Одной из главных ошибок венгерского премьера является то, что он не предоставил румынам в Трансильвании парламентских мандатов.

Граф Берхтольд сообщил мне, что он неоднократно и настойчиво пытался воздействовать на графа Тиссу с целью побудить его к более значительным уступкам румынам, но его усилия были тщетны. Граф Тисса утверждал, что он уже уступил румынам все, что возможно.

Я, со своей стороны, тоже – как я это делал и до сих пор в соответствии с директивами императора, – буду при каждом удобном случае указывать венгерскому премьеру на необходимость завоевать симпатии румын»[9].

В виду наличия этих совершенно бесспорных и относящихся к тому времени документов можно спокойно отнести в область легенды все фантастические рассказы Уикгема Стида и французских авторов о том, что Вильгельм II и Франц-Фердинанд собирались перекроить карту Европы или затевали европейскую войну, которая должна была быть спровоцирована маневрами эрцгерцога у сербской границы в Сараеве. Угнетение мадьярами трансильванских румын и вызываемое этим негодование среди подданных короля Карла, создававшее опасность, что Румыния перестанет лояльно соблюдать свой тайный договор с державами Тройственного союза, были достаточно серьезным основанием для того, чтобы, помимо роз и личной дружбы, явилась необходимость свидания в Конопиште. В связи с этим весьма показательно, что румынскому вопросу и его значению для германской и австрийской политики уделено много внимания в документах, опубликованных недавно Конрадом фон Гецендорфом и германским правительством.