Книга Аромат золотой розы - Марта Таро

«Как интересно! Настоящий храбрый солдатик, – с уважением оценила Орлова, из-под ресниц поглядывая на сосредоточенное лицо девушки. – Генриетта считает себя ответственной за благополучие семьи. А ведь Луиза, похоже, даже и не подозревает, что её Розита выросла… Так кто же в этой семье старший?»

Агата Андреевна отодвинула в сторону кипу бумаг и, решив проверить свои догадки, заявила:

– По всему выходит, что дело связано с наследством. Возможно, что опасность пришла из прошлого. Расскажите мне о жизни вашей семьи. Вдруг мы найдём зацепку…

Генриетта с готовностью кивнула, опустилась в соседнее кресло и нерешительно спросила:

– Мне рассказывать лишь то, что помню сама, или и то, о чём говорила Луиза?

– Вспоминайте всё! А о том, что вам рассказывала тётя, как можно подробнее.

Теперь пауза оказалась долгой, но Орлова девушку не торопила. Фрейлина по собственному опыту знала, что исповедь бывает трудной. Наконец Генриетта решилась:

– Я родилась в тюрьме Тулузы, куда мои тётя и родители попали по доносу, – начала она. – Якобинцев уже разгромили, и мои родные, шесть лет скрывавшиеся под видом крестьян на уединённой мызе, стали надеяться, что всё обойдётся. Но кто-то узнал в скромной крестьянке герцогиню. Отца с мамой и Луизу арестовали. Восемь месяцев просидели они в тюрьме, ожидая приговора. В тот день, когда я родилась, им его как раз и вынесли – смерть на гильотине.

Генриетта говорила спокойно, но жилка, вздувшаяся на её виске, подсказала Орловой, что рассказ дается юной герцогине совсем не просто.

– Луизе тогда только исполнилось восемнадцать. Она попросилась на встречу к начальнику тюрьмы и предложила ему себя в обмен на мою жизнь. Тётя и сейчас красива, а тогда была чудо как хороша, и тюремщик не устоял. Луиза однажды сказала, что этот человек повёл себя благородно – спас жизнь нам обеим. Он разрешил уйти и ей. Каким-то непостижимым образом со мной на руках Луиза смогла пройти через всю страну и добралась до Англии.

Девушка замолчала, не зная, что говорить дальше, и Орлова подсказала:

– А что вы потом делали и где жили?

– Мы поселились в Лондоне. Тётя работала швеёй у модисток на Бонд-стрит. Мы жили в ночлежке в порту. Там на матрасах в одной большой комнате спало десятка три эмигранток. Сначала за мной присматривали то одна, то другая, а лет с двенадцати я начала сама зарабатывать…

Орлова обомлела. С такой исключительной красотой юная герцогиня без труда могла «заработать» известным способом. Как видно, мысли фрейлины отразились на её лице, поскольку Генриетта слабо улыбнулась и уточнила:

– Я пела на улицах, и иногда добрые люди кидали мне мелочь, кусок хлеба или яблоко. А потом Луиза заболела, ей становилось все хуже и хуже, она начала слепнуть, и модистки выгнали её. Мы больше двух лет жили на то, что я зарабатывала пением.

«Вот откуда в девушке появилась эта подспудная уверенность, что она в ответе за свою семью, – поняла наконец Орлова. – Она уже была кормилицей!»

Генриетта страдальчески поморщилась, как видно, воспоминания и впрямь были мучительными, и Агата Андреевна подсказала:

– Но ведь Луиза поправилась!

– По правде сказать, нас спасло чудо. Когда тётя была уже так слаба, что счёт её жизни шёл на дни, а я в отчаянии бегала по людным местам в надежде хоть что-нибудь заработать, мне повстречалась княгиня Екатерина. Она, можно сказать, вырвала меня из рук полисмена, арестовавшего меня за попрошайничество. Миледи забрала нас с тётей к себе и пригласила доктора, а тот смог вылечить Луизу.

– Княгиня славится своей добротой и щедростью!..

– Она – святая! Когда тётя стала поправляться, миледи спросила, что Луиза хочет теперь делать. Тётя рассказала ей о своей заветной мечте – шить красивые платья с тонкой вышивкой. Шёлк по шёлку. Тогда княгиня помогла: купила заброшенную фабрику и придумала, как переделать старые корпуса в мастерскую и жильё для работниц. Луиза набрала француженок-эмигранток и начала шить платья по собственным эскизам. Теперь её наряды вошли в моду по всей Европе и хорошо продаются. Понятно, что для нашей семьи это основное подспорье, но я считаю, что Луиза уже заслужила отдых. Я хочу получить наследство и отдать поместье ей, а сама надеюсь стать оперной певицей. Примадоннам хорошо платят. Я поклялась себе, что моя тётя больше никогда не будет ни в чём нуждаться.

Да уж, наметанный глаз и теперь не подвёл Агату Андреевну, а опыт подсказал правильный вывод: юная герцогиня де Гримон оказалась стойкой, волевой и благородной девушкой. Проверяя последнюю догадку, Орлова спросила:

– Так ваше увлечение вокалом имеет житейскую основу? Я думала, что вы поёте по призванию.

Грустная улыбка Генриетты была бы уместнее на лице взрослой и умудрённой жизнью женщины, да и прозвучавшие слова оказались просто философскими:

– Когда родной тебе человек умирает от голода, призвание – непозволительная роскошь. Я уже никогда не смогу забыть эту истину…

Агата Андреевна задумалась. Из рассказа Генриетты выходило, что других родственников – претендентов на наследство де Гримонов, кроме неё и Луизы, не было, да к тому же если уж и убивать одну из женщин из-за поместья в Лангедоке, то логичнее устранять наследницу.

– Вы точно знаете, что земли вашего отца не продавались другим хозяевам? – уточнила фрейлина. – Ещё Наполеон издал указ, что потерянное имущество возвращается иммигрантам лишь в том случае, если оно не было продано местными властями с торгов. Нынешняя власть поступает так же.

– Я точно не знаю, – честно призналась Генриетта, – всеми делами занималась Луиза. Но в письме, присланном из королевской канцелярии, было сказано, что я могу вступить в права владения имением отца, да и месье Трике ничего не говорил о покупателях наших земель.

Орлова вздохнула. Как оказалось, словам месье Трике верить не стоило, но зачем посыпать раны солью, лишний раз напоминая об этом девушке? Теперь надежда была лишь на бумаги. Вдруг там что-нибудь, да обнаружится? Агата Андреевна вновь взялась за листочки с цифрами. Все они были похожи, менялись лишь даты и адреса. Хотя последний листок немного отличался от других: там стояли лишь суммы и даты, а ещё в самом низу под чертой было выведено «Всего от Р.» и красовалась шестизначная сумма.

«Похоже на подведение итогов, – прикинула Орлова, – скорее всего, эти суммы, прошедшие через руки Трике, поступили от одного человека, зашифрованного под буквой “Р.”. Кто-то явно не бедствует, раз может платить такие деньги!»

– А если сложить? – подумала она вслух.

– Что?.. – не поняла Генриетта.

– Попробовать сравнить суммы в последнем листе и во всех предыдущих.

Агата Андреевна разложила листки рядком на столе, а итоговый взяла в руки и принялась сравнивать цифры. Первые две позиции совпали сразу, а третью она искала долго и нашла предпоследней по дате. Путаница была изрядная, однако все цифры в конце концов нашлись, а когда фрейлина начала ставить против совпадающих позиций точки, вскоре выяснилось, что на итоговый лист Трике выписал все свои поступления почти за год. Результат оказался очень интригующим.