Книга Политическая цензура в СССР. 1917-1991 гг. - Татьяна Горяева

Если говорить об общем характере новых отечественных исследований, то их объединяет попытка объективного анализа рассекреченных и ранее недоступных архивных документов, раскрывающих структуру, механизм, формы и методы политического давления и регулирования в различных сферах культуры и информации. Характерной чертой некоторых из работ является присущий им обличительный пафос, который было трудно преодолеть на первом этапе в освещении действительно драматических страниц истории противостояния, с одной стороны, и компромисса интеллигенции, с другой стороны. Часто авторы, обращаясь к источникам, освещающим только одну сторону, например функционирование репрессивного аппарата партийно-государственной цензуры, представляют ее механизм однобоко, только «сверху». В качестве жертв выступают так называемые «объекты цензуры» — журналисты, литераторы, режиссеры и др. Однако отношения творческой интеллигенции и власти были гораздо сложнее и драматичнее. Во многих исследованиях не учитывается, что очень многие решения, имеющие поворотный стратегический характер, принимались ' под воздействием «снизу». Об этом свидетельствуют многочисленные источники института творческих союзов, созданного для реализации монопольного права, на определение эстетических и этических норм в искусстве, а также многочисленные «обращения» и «покаяния» творческой интеллигенции в ЦК и другие инстанции. Этот механизм, существующий в таком виде именно для внутреннего регулирования литературно-художественной жизни, демонстрирует, что исследования политической цензуры выходят далеко за рамки институционального подхода. Только системный анализ, включающий многообразие сторон, граней и проявлений социальной, культурной и политической сфер жизни, дает возможность объемно представить картину и вскрыть глубинные процессы, в том числе психологические и поведенческие. Этим объясняется необходимость обращения к истории литературно-художественных группировок, которая получит освещение в основной части исследования.

Книга А.В. Блюма «За кулисами “Министерства правды”. Тайная история советской цензуры. 1917–1929» (СПб., 1994) стала первой в ряду монографических исследований «нового» поколения. Она явилась результатом изучения архивных комплексов, доступных к этому времени автору. Это документы из архивов Санкт-Петербурга и Москвы, освещающие деятельность цензурных органов с 1917 по 1929 г. Автор выделил два основных этапа в истории цензуры изучаемого периода. Это 1917–1922 гг. и 1922–1929 гг. Если рубежом первого этапа стало создание Главлита, то границей второго был выбран год «великого перелома». В этом случае целесообразно было бы продлить повествование, поскольку изменения в общественно-политической структуре государства вызвали реорганизацию и цензурных органов в 1930–1931 гг. Однако реальная идеологическая перестройка осталась за пределами книги и не получила должного освещения. Тем не менее те аспекты, которые автор выбрал для демонстрации форм, методов и направлений советской цензуры (цензура литературы, издательская политика, аппарат Главлита и Главреперткома и др.), освещены подробно и доказательно. Даже не ставя перед собой задачу системного анализа, А.В. Блюм, изучая деловую переписку Ленгоробллита 1920-х гг., проследил взаимосвязь деятельности государственных цензурных учреждений с работой высших партийных инстанций и репрессивных органов. Несомненно, эта работа, появившаяся как первый результат изучения архивных документов, стала своеобразным справочником для заинтересованного круга исследователей. И, как первое в этом ряду издание, она обладала такими качествами, как публицистичность и излишняя эмоциональность.

Практически одновременно с книгой А.В. Блюма вышла монография Д.Л. Бабиченко «Писатели и цензоры. Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК» (М., 1994), посвященная идеологическому контролю литературного процесса 1940-х гг. со стороны ЦК партии. Этот период — одна из трагических страниц советской культуры, когда в эпоху послевоенного подъема национального самосознания и единения, возрождения веры в справедливость власти сверху были инспирированы очередные репрессивные кампании, призванные запугать, а значит, и подчинить творческую интеллигенцию. Автор путем тщательного изучения и анализа партийных документов провел тонкое расследование: как, когда и кем конкретно из партийных руководителей готовились в недрах ЦК, его идеологических отделов, постановления второй половины 1940-х гг. Это исследование ценно, прежде всего, в плане демонстрации реальной расстановки сил и возможностей в верхних эшелонах власти, ее механизмов и действия. Так, в результате изучения протоколов заседаний Политбюро, Секретариата и Оргбюро ЦК и материалов Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Д.Л. Бабиченко выявил предтечу постановления «О журналах “Звезда” и “Ленинград” (1946), определившего на долгие годы судьбы российской словесности. Автор установил, что идея подготовки такого постановления, а также выбор его «героев», т. е. писателей, которые стали объектами критики и травли, уходят своими корнями в 1940 г., и только война помешала реализовать задуманное. Монография Бабиченко, несмотря на локальность темы и хронологических рамок, благодаря точности и выверенности фактографии и ее вдумчивой интерпретации репрезентативно отражает весь процесс партийного управления страной. Эта же проблема получила освещение и в кандидатской диссертации Бабиченко, в которой представлены основные формы и направления политического влияния и партийного руководства советской литературой в период 1939–1946 гг. (М., 1995).

Практически одновременно вышел сборник документальных очерков «Исключить всякие упоминания…» (Минск; М., 1995), состоящий из самостоятельных публикаций в различных жанрах, от статьи до комментированной подборки документов. Авторы, а среди них были в основном студенты-выпускники Историко-архивного института РГГУ, на основе новых архивных источников представили разнообразную палитру советской культуры, находившейся во власти цензурных органов: литературу, театр, радио, живопись и даже цирк. Кроме того, одна из статей сборника была посвящена истории структурных изменений учреждений цензуры. Очерки явились результатом коллективных усилий, направленных на освоение массива рассекреченных архивных документов с целью подготовки научного издания по истории политической цензуры. Этим и были обусловлены широкие тематические и хронологические рамки сборника, концептуальный стержень которого составила принадлежность рассматриваемой фактографии к проблеме взаимодействия культуры и цензуры.

Характерной тенденцией развития историографии в 1990-е гг. явилась дальнейшая дифференциация исследований, которые в каждом конкретном случае можно оценить как прорыв в освещении малоизвестной или затуманенной идеологической конъюнктурой темы. Например, работа А.В. Блюма «Еврейский вопрос под советской цензурой, 1917–1991» (СПб., 1996) посвящена изучению политики государственного антисемитизма. Автор убедительно показывает, что проводимые репрессивные санкции советской цензуры были направлены против писателей и поэтов, пишущих на иврите и идише, и их произведений и нанесли колоссальный ущерб многонациональной культуре страны. Материал в книге расположен в хронологической последовательности, раскрывая позорные страницы истории, в которой, казалось бы, хорошо известные факты и имена в сочетании с ранее неизвестными документальными свидетельствами приобретают новую трактовку.