Книга Когда сорваны маски - Матс Ульссон

– Из Польши? – удивился я. – Но если он здесь, на него можно как-то выйти?

– Я не знаю, – пожал плечами Андрюс. – Но наведу справки, если хочешь.

Я кивнул.

– А ты никого не видел там, пока вы стригли газон?

– Никого. Все они были внутри. Может, им надо спать.

– Дашь мне мейл?

– Позже пришлю на мобильный.

Я вернулся в свой дом и зашел на сайт местной газеты. Там не оказалось ничего интересного. За исключением того, что какого-то нищего у входа в «Сюстембулагет» облили горчицей. Не исключено, что это был тот самый старичок, которого я там видел.

Я набрал в «Гугле» «Рыцари тьмы», но и это мало что дало. В серии репортажей утренней газеты сообщалось, что «рыцари» воюют с двумя другими байкерскими группировками, названий которых я не нашел.

Тут мой мобильный издал звук, похожий на удар по клавишам старой печатной машинки, и это означало поступление эсэмэски.

Андрюс прислал мне адрес тех, кто, по его словам, заправлял в психиатрической лечебнице. Я не представлял себе, что мне с ним делать.

Написать им и спросить, сколько стоит у них подлечиться? Если они, конечно, вообще этим занимаются. Или поинтересоваться, зачем к ним ездят байкеры?

Хотя, возможно, байкеры понятия не имеют о том, что творится за стенами дома. С другой стороны, кто сказал, что у «рыцарей тьмы» не бывает душевнобольных мам?

* * *

Ей понадобилось еще несколько дней, чтобы изучить окрестности, прогуливаясь до гавани и обратно, вдоль побережья и по многочисленным улочкам.

Она привыкла к одиночеству и даже полюбила его. Во всяком случае, научилась извлекать из него пользу.

Ее муж изменился с тех пор, как начал зарабатывать большие деньги.

Вполне возможно, что удачливость не пошла ему на пользу.

Она не вникала в детали его нового – такого уж и нового? – проекта, в которые ее все равно никто не собирался посвящать.

Нет, она не была глупа, даже если в свое время не слишком усердствовала в школе и избегала умников, чтобы не выглядеть на их фоне дурой.

Но каждый раз, когда она пыталась о чем-нибудь расспросить или высказывала свою точку зрения, муж отвечал, что ей не следует так напрягать свои слабые мозги. А свекор со свекровью только смеялись:

– Иди лучше поговори с подругами о моде и косметике. Ты ведь всем им можешь накрасить ногти?

То, что она училась на маникюршу, когда познакомилась с их сыном, было вечной темой их шуток.

Они и не догадывались, что ей кое-что известно и что она продолжает копать дальше.

* * *

Инспектор криминальной полиции Эва Монссон, к моему удивлению, совсем не рассердилась на то, что я не обратился к ней сразу. Быть может, потому, что была по уши в работе и просто не могла думать ни о чем другом.

Эву включили в состав группы по борьбе с экономическими преступлениями. Я заехал за ней в Стуруп, и по дороге в Мальмё она взахлеб рассказывала о том, чем там занимается.

Собственно, аэропорт больше не называется Стуруп, теперь это просто аэропорт Мальмё. Вывеску сменили, но разбросанные по полю продолговатые здания рапсово-желтого оттенка остались те же. Хотя не совсем. Тоскливые строения восточноевропейского образца постепенно превратились в торговые центры – квинтэссенцию и венец западноевропейской цивилизации. Сам я давно не бывал здесь, так что этот процесс прошел мимо меня.

Эва Монссон прислала мне сообщение с указанием рейса, и я предложил подбросить ее до Мальмё. Ко всему прочему, мне надо было с ней поговорить.

Однако вышло так, что говорила только она. Хотя я ничего не имел против этого. Мне нравился ее голос и сконский выговор.

Мы были знакомы больше года. Когда-то Эва носила короткую стрижку, теперь ее темные волосы отросли почти до плеч.

Она хорошо смотрелась с короткими волосами, но и с длинными ничуть не хуже.

Она вообще здорово выглядела, я всегда так считал.

Эва хорошо разбиралась в рокабилли, и мы подолгу могли болтать о музыкальных группах и виниловых синглах.

Правда, сейчас, когда она рассказывала о курсах в Стокгольме, ее карие глаза горели от негодования. Но это не убавляло ей привлекательности.

– Представляешь, какая скука эти лекции об отмывании денег! Нас учили, как правильно читать выписки из банковских счетов и как можно проследить перемещение финансов из России в Швецию и дальше, в Швейцарию или страны Карибского бассейна…

– Но ведь это чертовски интересно, – не соглашался я.

– Чертовски… – передразнила она. – Вот только не для меня. Курс вела бывший криминальный инспектор. Сама она давно завязала с полицией и теперь занимается компьютерной безопасностью банков и всем таким… Ну и получает, конечно… – Эва вздохнула, – не то что мы, простые смертные.

Мы миновали автозаправочную станцию возле Сведалы, где в прошлом году так называемый экзекутор подцепил одну из своих жертв. Это была молодая женщина, которую он высек и задушил, а мне потом прислал в конверте ее сережку. Ее тело нашли в машине на долгосрочной парковке аэропорта Мальмё.

Когда Эва остановилась перевести дыхание, я воспользовался моментом и рассказал ей о девочке из леса.

– И где она сейчас? – спросила Эва, когда я закончил.

– У Арне в Андерслёве.

– Пусть пока там и остается, – кивнула она. – Я наведу справки у одной коллеги из Хельсингборга. Они мне там кое-чем обязаны… – Некоторое время Эва молчала, как будто о чем-то думала. – И ты не знаешь, кто эта девочка? – наконец спросила она.

– Я видел ее всего несколько раз в прошлом году. Она проявляла интерес к нашей компании, но как будто чего-то боялась. Один раз Арне даже удалось угостить ее чашкой кофе.

Эва рассмеялась:

– И ты не догадываешься, кто мог бы ее преследовать?

Я покачал головой:

– Один из них высокий, как каланча, другой низенький и толстый, как бочка.

– И ты видел их потом в городе?

– Да. Они накупили там спиртного и загрузили его в белый джип.

– Номера не знаешь?

– Нет. Но там стояло «RUS». Это все, что смог сказать мужчина, который видел их возле «Сюстембулагета».

– Значит, номер русский.

– Что?

– Они из России. «RUS» на номере означает «Россия».

Я никогда не краснею, так уж я устроен. Иначе залился бы краской, как рак.

Потому что иногда я бываю так недогадлив, что стыжусь самого себя.

И я еще втолковывал девочке по дороге про русские автомобили!

Я ничего не сказал в ответ на замечание Эвы, только кивнул: