Книга Ненавижу-люблю - Алена Любимова

Вскоре, благодаря его усилиям, на наших тарелках лежал пышнейший омлете ветчиной. То, что пытался сварганить Максим, Бахвалов брезгливо вылил и сотворил воздушное чудо из свежих, закупленных им самолично яиц. Кроме этого на столе стояли блюдо с горкой румяных блинчиков с творогом, свежее сливочное масло, клубничный джем, сыр и круассаны.

При этом все поверхности в моей кухне остались девственно чистыми, ибо, завершив готовку, Бахвалов тщательно прошелся по ним тряпкой.

— Экий вы аккуратист, господин Бахвалов. Чистоту, значит, любите? — съехидничала я.

— Нет. Собственные время и силы экономлю. Гораздо проще вытереть сразу, чем потом недельный культурный слой отскребать.

Меня подмывало еще поехидничать, но со стола так аппетитно пахло, что продолжение нашей дуэли я решила отложить на потом. Это никуда от нас не денется, а вот омлет остынет, если его сейчас же не съесть.

Я уминала еду за обе щеки, тайком делясь самым вкусным с благодарной Люськой, которая устроилась рядом со мной на диванчике. Одновременно я разглядывала Бахвалова, который сосредоточенно жевал напротив меня.

На сей раз он, удивительное дело, молчал. То ли считал, что разговаривать с набитым ртом неприлично, то ли был целиком и полностью занят поглощением пищи.

Пожалуй, познакомься мы с ним при других обстоятельствах, он мог мне даже понравиться. Лицо грубоватое, но вполне презентабельное. С широкими густыми темными бровями, крепко вылепленным носом и упрямым квадратным подбородком. Вид вполне мужественный. Даже не предположишь, что Бахвалов такой вредный. И глазки ничего. Серенькие. Вокруг реснички вполне явственно наблюдаются. Рот вполне подходящий для поцелуев…

Тьфу, о чем я думаю! Все равно с Максимом его не сравнишь. Вот кто и впрямь хорош собой. Просто с ума схожу по его волосам. Они у него редкого цвета, который моя парикмахерша называет «грязный блондин». Эта калька с английского звучит по-русски ужасно. Но на самом деле, как красиво!

Волосы у Максима прямые, длинные, и зачесывает он их назад. Очень сексуально! У меня руки вечно тянутся к его голове. А он ненавидит, когда я его растрепываю. Позволяет только, когда мы в постели. Тогда это его, наоборот, возбуждает.

Хватит! Не буду больше про Максима. А то Бахвалов уже на меня как-то странно косится. Никак, мысли мои прочел? Вот этого мне не хотелось бы!

Кстати, у самого Бахвалова на голове неопределенного цвета пегая копна. Хотя к его типу лица даже идет. Намой вкус, он, правда, немножко массивный. Максим повыше и постройнее. Но Бахвалов, в общем, тоже не толстый. А если еще немного похудеет, то вполне…

О чем я опять! Какое мне дело до фигуры Бахвалова! Его, однако, именно моя фигура и заинтересовала.

— Ну и аппетит у вас! — вдруг возмущенно воскликнул он. — Целых четыре блинчика съели! И куда в вас столько влезает? Вроде маленькая такая. Сколько вы весите?

— Женщинам вопросы о весе и возрасте не задают, — хмуро бросила я.

— Возраст ваш меня вообще не волнует.

Ну конечно. Наелся и снова начал хамить.

— А сколько вообще блинчиков было? — поинтересовалась я.

— Восемь.

— Тогда не понимаю, чем вы недовольны? Поровну съели.

— Поровну не выходит. Я в два раза больше вас. Значит, и блинчиков мне полагалось не четыре, а шесть.

— Дудки! Даже по вашим дискриминационным подсчетам мне полагалось бы три. Суммируем: всего девять, а вы купили только восемь. Наверное, у вас в школе по математике одни двойки были.

— Какая же вы догадливая! — Он скорчил шутовскую рожу.

Люська, подняв голову над столом, вдруг на него зарычала.

— Видите, она на моей стороне, — сказал он.

— Ничего подобного, — заспорила я. — Она проявляет женскую солидарность и рычит на вас.

— Думайте что угодно. Я только хочу сказать: у меня были такие плохие оценки по математике, что я потом мехмат закончил.

— Мало ли кто что закончил, — не собиралась сдаваться я. — Считать вы все равно не умеете. А блинчики мы уже съели, и спорить о них дальше бестолку. Если вы еще голодны, тут круассаны еще остались.

— Да нет. Скорее сыт. Если честно, я так плотно завтракать не привык. Просто сегодня завтрак, благодаря вам, поздний получился.

— Я тоже обычно только кофе по утрам пью. Ну иногда еще сок.

— С ума сойти! — Он резко откинулся на спинку стула. — Неужели у нас есть что-то общее?

— Сильно в этом сомневаюсь, — поспешила дистанцироваться от него я.

— А с кофе по утрам что делать?

— Знаете, половина Москвы пьет кофе по утрам. Следуя вашей логике, у вас…

— Не надо воспринимать мои слова так буквально.

— А если не буквально, — подхватила я, — мы с вами совершенно разные люди.

— Знаете, по-моему, вы сейчас от меня немножко устали. Пожалуй, пойду. Люська, домой.

Собачка лениво потянулась, но с дивана не спрыгнула.

— Х-м, — как-то заколебался Бахвалов. — Может, оставить ее пока у вас, чтобы повеселее было?

Люська прижалась ко мне.

— А действительно, устройте девичник. Я только водички ей налью. Что можно взять?

Я указала на нижнюю дверцу шкафа, где у меня хранилось несколько пластиковых контейнеров.

— Выберите сами нужного размера.

Он поставил в угол кухни контейнер с водой.

— Больше Люське до моего прихода ничего не давайте. Кстати, от пережора ее иногда тошнит, а в вашем состоянии лишний разубирать квартиру, наверное, не очень…

Негодяй, ведь наверняка на ходу придумал, чем меня напугать! Тут мне на глаза попались костыли, которые так и стояли с утра в прихожей. И я таким вредненьким тоном спрашиваю:

— Значит, брюхо набили и теперь домой баиньки? А на то, что мне ходить не с чем, вам наплевать. Грош цена вашим обещаниям.

Он хлопнул себя полбу:

— Забыл! Сейчас сделаю. Хотя… Вам охота сразу после еды прыгать? Может, я забегу немного попозже?

— Не выйдет. Я уже замучилась прыгать по квартире со стулом.

— Что с вами поделаешь. Вставайте.

Я встала. Он приставил ко мне костыли, подкрутил винтики. Я попробовала. Не скажу, что очень удобно, но гораздо лучше и маневреннее, чем со стулом.

— Ладно. Тренируйтесь. А я пошел. Главное, на Люську не наступите.

— Уж как-нибудь постараюсь.

Оставшись одна, я тренировками увлекаться не стала. Если, конечно, не считать таковыми мой поход к дивану в комнате, на который я и легла. Люська немедленно с блаженным видом растянулась рядом и задремала. А мне предстояло еще одно испытание: ритуальный звонок. Маме.