Книга Злые игры - Анжела Марсонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не сказав больше ни слова, Стоун вышла из палатки и прошла мимо двух офицеров, которые охраняли вход в переулок.
Отойдя футов на десять, она услышала обрывки их разговора. Резко остановилась, и Брайант чуть не врезался ей в спину. Повернувшись, пошла назад.
– Что вы сказали, Джарвис?
Подойдя к сержанту, она засунула руки глубоко в карманы. Тому хватило ума покраснеть.
– Не могли бы вы повторить сказанное вами только что? Боюсь, Брайант вас не услышал.
– Я ничего не… – высокий тощий офицер покачал головой.
– Сержант Джарвис только что, – тут Ким повернулась к Брайанту, – назвал меня холоднокровной сукой.
– Черт…
– Я не говорю, что его оценка полностью не соответствует действительности, – продолжила Ким, обращаясь к Брайанту, – но мне бы хотелось, чтобы он пояснил свою мысль. – С этими словами она повернулась к Джарвису, который сделал шаг назад. – Прошу вас, продолжайте!
– Я не о вас го…
– Джарвис, я бы только больше вас зауважала, если б вы нашли в себе мужество как-то аргументировать ваше заявление!
Сержант предпочел промолчать.
– А что, по-вашему, я должна была сделать? Разрыдаться над потерянной жизнью? Вы хотите, чтобы я оплакала его смерть? Произнесла молитву? Превознесла его достоинства? А может быть, будет лучше, если я сложу все улики и найду убийцу?
Стоун не отрывала взгляда от лица мужчины. Наконец он отвернулся.
– Прошу прощения, мэм. Я не должен был…
Ким была уже далеко и не услышала конца его извинений.
К тому моменту, как она подошла к оцеплению, Брайант уже был рядом с ней. Стоун поднырнула под ленту и вдруг остановилась.
– Кто-нибудь может проследить, чтобы о собаке позаботились? – обратилась она к ближайшему констеблю.
– Боже мой, шеф, я не перестаю удивляться, – расхохотался Брайант.
– А в чем дело?
– Нас окружают констебли, которые окончательно запутались в происходящем; новички, которые впервые видят место преступления; сержант, который почти сошел с ума, – а ты волнуешься о благополучии какой-то собаки!
– Для собаки все это случилось совершенно неожиданно. Все остальные знали, на что идут.
Брайант уселся в машину и дважды проверил ремень безопасности:
– Не расстраивайся, может быть, это совсем не неудавшаяся попытка ограбления.
Ким молча отъехала от места преступления.
– Я же вижу по твоему лицу, – продолжал напарник. – У тебя оно такое, как будто кто-то украл твою Барби и сварил ее.
– У меня никогда не было Барби, а если б была, то я сама бы с ней разобралась.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Ким это знала, и он был единственным, кто мог сказать такое и остаться при этом невредимым.
Брайант достал из кармана пачку леденцов и предложил ей. Ким отказалась.
– Тебе надо как-то завязывать с этими штуками, – заметила она, когда машина наполнилась запахом ментола.
Брайант пристрастился к сильнейшим ментоловым противокашлевым леденцам после того, как бросил выкуривать по сорок сигарет в день.
– Знаешь, они помогают мне думать.
– Тогда принимай по две сразу.
В отличие от Брайанта, она уже знала, что никакая это не попытка ограбления, поэтому надо искать ответы на совсем другие вопросы: КТО, КОГДА, КАК и ПОЧЕМУ.
С КАК все было достаточно понятно – лезвием длиной пять-семь дюймов. КОГДА – будет понятно после вскрытия. Так что остаются КТО и ПОЧЕМУ.
И хотя ответ на вопрос ПОЧЕМУ был, наверное, самым главным при расследовании убийства, для Ким он никогда не был основной частью головоломки. Просто это был единственный вопрос, ответ на который невозможно найти с помощью научных методов. А найти ответ на этот вопрос было ее главной задачей, хотя понимание причин совершения преступления интересовало ее меньше всего. Стоун вспомнила одно из первых дел, которое она расследовала, будучи еще сержантом, – ребенок был сбит на пешеходном переходе машиной, за рулем которой сидела женщина с содержанием алкоголя в крови, в три раза превышающим допустимую норму. Семилетний мальчик медленно умер от ужасных внутренних травм, нанесенных ему кенгурятником джипа. Оказалось, что в тот день женщине сообщили, что у нее рак яичников и она полдня провела в баре. Эта информация не произвела на Ким никакого впечатления, потому что факт преступления от этого не изменился. Пила женщина по своему собственному выбору, и по своему выбору она села после этого за руль, а семилетний мальчик из-за этого умер. Понимание ПОЧЕМУ подразумевало чувство эмпатии, сопереживания или прощения, каким бы жестоким ни было преступление.
А из-за своего прошлого Ким Стоун не умела прощать.
В 1.30 ночи Ким прошла через общее помещение участка, в котором находились констебли, ПОПы и несколько гражданских сотрудников.
– Отлично, вы уже собрались!
Два детектива, входившие в ее команду, уже сидели за столами. Времени, чтобы восстановиться после дела Данна, почти совсем не было, но ее людей это не смущало.
В их комнате находились четыре письменных стола, стоявших попарно друг напротив друга. Каждый из столов был зеркальным отражением стоявшего напротив, с монитором компьютера и разномастными лотками для бумаг.
У трех столов были постоянные хозяева, а четвертый все еще пустовал после сокращений, которые прошли два года назад. Обычно Ким предпочитала сидеть за ним, а не в своем кабинете.
То место, на двери которого было написано ее имя, называли в просторечии «кутузка», и это был просто закуток в правом углу комнаты, отгороженный пластиковыми и стеклянными панелями.
– Доброе утро, командир, – весело поздоровалась детектив-констебль Вуд. Хотя она была наполовину англичанка, наполовину нигерийка, на столе Стейси стоял знак «Дадли – пуп Земли». У нее были короткие натуральные волосы, которые хорошо подходили к ее стилю, комплекции и мягким чертам лица.
В то же время детектив-сержант Доусон выглядел так, как будто его вытащили со свидания. Способность носить костюм у Доусона была врожденной. Так же как некоторые не могут стильно выглядеть даже в костюме от Армани, так и многочисленные костюмы Доусона не были дорогими, но носил он их с врожденным изяществом. А вот по галстукам и обуви сержанта легко можно было определить, что его занимает в данный конкретный момент. Ким взглянула на его ноги, когда Доусон подошел к кофеварке. Понятно, тусовался где-то всю ночь. И это всего через несколько месяцев после того, как его приняли в свои нежные объятья молодая невеста и только что родившаяся дочь…
Но это было не ее дело, и Стоун не стала заострять на этом свое внимание.
