Книга Кносское проклятие - Дмитрий Петров

— Моя жена, — представил девушку профессор, обняв за голые плечи. — Проходите в гостиную. Может быть, вы тоже разденетесь заодно с нами?

Очень любезное приглашение, но я отказался. Нет уж, тем более что вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Как-то не привык, знаете ли, раздеваться догола, придя в гости к малознакомым людям…

В гостиной горел камин, а пол был застлан огромным ковром в стиле модерн с геометрическим рисунком. Преобладали разноцветные квадраты, расположенные по принципу домино, что почему-то сразу вызвало у меня ассоциации с азартной игрой. Может быть, этот ковер и призван сразу же сообщать гостю, что ему будет предложена какая-нибудь игра?

Мне указали на низкое кресло возле камина, а сами хозяева уселись прямо на ковре рядом с пламенем. Аня положила голову на костлявые колени Саула Ароновича.

— Наливайте себе сами, — предложил профессор, указав на столик поблизости от меня с картинно расставленными на нем бутылками — тут были виски, коньяк и ликер, а также большая бутыль «Бога Аквы» для разбавления. — Несчастный Димис, — сказал Саул Аронович, отпив маленький глоток из своего бокала. — Вы пришли рассказать нам подробности?

— Отнюдь, — покачал я отрицательно головой. — Подробности вам могут рассказать в милиции, если захотите. Да и нет никаких подробностей, честно говоря. А что касается меня, то я пришел для того, чтобы выслушать небольшую лекцию. Дело в том, что во время учебы я не был слишком силен в древней истории, а теперь жизнь заставляет наверстывать упущенное. Меня интересуют минойцы, как это ни странно.

Я рассказал о знаке, вырезанном на груди у несчастного грека. Профессор кивнул.

— Да, — подтвердил он. — Это минойский топорик, без всяких сомнений. Тем более что бедняга Димис как раз занимался исследованиями минойской цивилизации. Весьма странно занимался, я бы сказал, но это уж другой вопрос.

— Почему другой? — удивился я. — Это именно тот вопрос, с которым я пришел к вам. Димиса Лигуриса убили явно в какой-то связи с его научными изысканиями, и я хотел бы выяснить, в чем именно они заключались. Грубо говоря, в чем тут фишка. Вот вы, например, занимаетесь древней историей, и вас никто не убивает. Наверное, Димис занимался ею как-то иначе?

— Он вообще ею не занимался, — пожал плечами голый профессор. — Если уж быть совершенно откровенным, Димис вел себя как настоящий шарлатан, а не как ученый.

— Что вы имеете в виду? — удивился я. Это утверждение шокировало меня больше, чем встреча с двумя голыми людьми.

— Строго говоря, — начал профессор, — о минойской цивилизации мы знаем только то, что она была. Ее родина и центр — остров Крит в ста километрах от материковой Греции. Именно на Крите и прилегающих островах и существовала древняя культура минойцев. Это было ужасно давно, в доисторический период. Вы помните, что такое доисторический период?

— Конечно, — я энергично кивнул, воскрешая в памяти давно ставшие ненужными сведения, — доисторический период — это эпоха, когда еще не было письменности и потому мы не имеем о ней никаких документальных свидетельств.

— Именно, — усмехнулся Саул Аронович. — Что-то вы запомнили. Минойская цивилизация погибла в четырнадцатом веке до нашей эры. Представляете, как давно это было? Чтобы вы лучше поняли, я скажу, что события, о которых рассказывается в гомеровских «Илиаде» и «Одиссее», — это примерно двенадцатый век до нашей эры, то есть на двести лет ближе к нам, чем последние дни минойцев.

Современному человеку зачастую кажется, что древний мир и древняя история — это что-то общее, единое. Кажется, что египетские фараоны с их гробницами, Гомер и Римская империя существовали хоть и давно, но примерно в одно время. Если изучать историю по американским блокбастерам, то создается именно такое впечатление.

На самом же деле древняя история растянулась на множество столетий. Например, Гомер жил примерно в пятом веке до нашей эры, а сочинял свои «Илиаду» и «Одиссею» о событиях совсем не своего времени, а весьма отдаленных. В пятом веке до нашей эры Гомер рассказывал о том, что происходило в двенадцатом веке, то есть за семьсот лет до его жизни. Это как если бы сейчас кто-то стал писать о монголо-татарском нашествии…

Что же касается минойцев, то этот народ жил еще раньше событий Троянской войны. Период существования минойцев — с двадцатого по четырнадцатый век до нашей эры. А потом они исчезли.

— Совсем? — изумился я. — Разве так может быть? Целый народ вдруг взял да и исчез с лица земли. И не осталось никаких следов?

Гимпельсон скептически усмехнулся и развел руками.

— Да нет, отчего же, — сказал он. — Следов осталось довольно много. Минойская цивилизация была обширной и по тем временам весьма высокоразвитой. Минойцы выращивали хлеб, делали вино, вели бурную морскую торговлю по всему Средиземноморью. Корабли минойцев ходили в Финикию, в Малую Азию, в Египет. Можно сказать, что минойцы — одна из великих культур древности, один из великих народов. Они жили на Крите, и на этом острове было по меньшей мере семь минойских царств. Семь городов-государств, из которых, вероятно, самым могущественным был Кносс.

— Кносс? — переспросил я, начиная что-то воскрешать в памяти и невольно удивляясь тому, в какие древние дебри завело меня расследование. Прав был Вазген, когда интуитивно понял, что это дело нужно отдать мне. Если расследовать убийство молодого грека в Петербурге можно, лишь узнав о Кносском дворце, то дело это под силу далеко не всякому шустрому детективу.

— Ну да, — кивнул профессор. — Кносский дворец — самый крупный на Крите. Дворец — не совсем точное слово для определения того, что это было. Обилие разнообразных построек, собранных воедино. Постройки самого различного назначения: там были дворец царя, дома жрецов, святилища богов, мастерские и дома ремесленников, склады и так далее. Дворец — это город.

Например, Кносс, или, как называют его современные греки, Кноссос, сами минойцы дворцом скорее всего не считали и не называли. Это был город, столица Кносского царства. Конечно, там жил царь, но, кроме того, там протекала вся хозяйственная и религиозная жизнь.

— И вы говорите, что от всего этого ничего не осталось? — еще раз уточнил я. — А как же быть с археологическими раскопками? Должно было остаться множество артефактов — черепки, орудия труда…

— Черепки! — фыркнул Саул Аронович. — Там сохранилось довольно много, а не только черепки. Вы помните историю археологии? Кстати, а почему вы ничего не пьете?

Я замешкался с ответом на его внезапный вопрос. Действительно, а почему я не пью?

Наверное, меня сковало оцепенение: слишком уж непривычным делом я сейчас занимался. Сидеть в комнате в компании двух голых людей, один из которых — поросший седыми волосами старик с жилистыми ногами и дряблым животом, а другая — юная особа с прозрачной белой кожей и томными глазами, да еще слушать при этом чинный рассказ о давно исчезнувшей цивилизации…

Видимо, и правда надо выпить, а то можно рехнуться. Может быть, выпив, я начну адекватнее воспринимать ситуацию.