Книга Заложница. Сделка - Вера Чиркова

Как вскоре выяснилось, Хатгерн оказался очень предусмотрительным человеком, и вскоре на столе расположились все необходимые для этого ритуала предметы. Старинная чаша, принесенная из молельни, дюжина свечей, горящих в двух серебряных подсвечниках, и ритуальный кинжал, не менее древний, чем чаша.

И слова клятвы, записанные на листке бумаги, тоже полностью соответствовали тексту из хранящихся у жрецов книг, которые они и сами не понимали до конца.

Первым делом герцог уколол кинжалом собственную руку, не скупясь, обрызгал кровью лежащие в чаше браслеты и твердо произнес обещание через три года отвезти младшую жену Таэльмину туда, куда она пожелает, и вернуть ей свободу, расторгнув союз как несостоявшийся. А также в целости и сохранности вернуть ей приданое или купить взамен любой дом или поместье по ее выбору. Затем Хатгерн протянул руку к жене, намереваясь помочь ей с нелегкой процедурой, но девушка лишь молча помотала головой и отобрала у него оружие. Бестрепетно вонзила острое жало ножа в руку чуть выше запястья, чтобы никто слишком любопытный не заметил свежей ранки. Затем так же ловко, как сам Хатгерн, оросила алыми каплями старинное украшение и, опустив лезвие кинжала в чашу к браслетам, обязалась три года верно служить герцогу Крисдано тенью.

Одновременно с последним словом клятвы по комнате словно ветерок пронесся, и тотчас разом ярко вспыхнули и погасли все двенадцать свечей.

— Сквозняк, что ли? — нахмурившись, Хатгерн обвел взглядом кабинет, увидел расцветшую на губах лаэйры ехидную усмешку и озадаченно уставился в серые глаза. — Ты что-то поняла?

— Духи приняли нашу клятву, — скупо пояснила девушка, доставая из чаши немыслимым способом рассоединившиеся браслеты и протягивая тот, который был пошире и чуть массивнее, мужу, — и отныне носить это украшение придется не мне одной. Зато теперь все точно поверят в нашу… хм, страсть. Ведь только пылкими чувствами твои друзья смогут объяснить себе желание герцога носить такой браслет.

— Не может быть, — не сдержал потрясенного восклицания герцог, крутя в пальцах старинное украшение и рассматривая чуть посветлевшую бирюзу. — Бринлос их целую луну проверял, в какие только растворы не окунал. И кровь, несомненно, тоже наливал…

— Надевай, — позволила себе добавить в голос нетерпения тень, — пока они снова не потеряли силу. Не знаю, может ли быть от них хоть какая-то польза, но я не откажусь даже от самой слабой поддержки.

— Я тоже, — задумчиво пробормотал Харн, поглядывая на свободно болтающийся на тонком запястье жены ободок, — и надеюсь, она все-таки будет.

С этими словами он наконец решился надеть браслет на левое запястье, отмечая, как удачно он прикрывает узкий отпечаток брачной цепи, и чуть поморщился, припомнив острую боль, пронзившую все тело при свершении ритуала. И тотчас едко усмехнулся, представив, какие муки придется испытать в полном ритуале, ведь цепь, которой соединят его с неведомой пока старшей женой, будет вдвое сложнее и массивнее.

— Клянусь, — торжественно подняв глаза к невидимому отсюда небу, объявила Таэль и, чтобы немного развеять охватившую обоих невольную тревогу, в шутку звякнула своим браслетом о браслет супруга.

— Клянусь, — кисловато усмехнулся он в ответ и застыл, забыв захлопнуть рот.

Браслет, до этого свободно висевший на его руке, вмиг нагрелся и обхватил запястье так крепко, словно был кандальным. Все, что можно было отныне с ним сделать — это на полпальца сдвинуть вверх или вниз.

— Темные силы… — Растерянность, проступившая на миловидном личике свежеиспеченной герцогини, была настолько живой и непосредственной, а ее всегда крепко сжатый ротик приоткрылся в таком детском изумлении, что Харну мгновенно расхотелось ругаться.

Да и бесполезно это, как он уже успел сообразить. Уж если Бринлос с коллегами раньше не сумели разглядеть в этих браслетах никакого подвоха, то вряд ли могла даже предполагать нечто подобное тень, видевшая их впервые в жизни. Да и навряд ли даже все вместе собранные алхимики прибрежных герцогств смогут выяснить хоть малейшую информацию о сущности артефакта теперь, когда он неожиданно ожил и приступил к выполнению своей никому не известной миссии.

— Ты же хотела поддержки, — устало фыркнул Хатгерн, начиная расстегивать камзол, — теперь у нас появилась прекрасная возможность выяснить, чем они могут помочь. Завтра я расскажу о произошедшем Бринлосу, пусть поищет объяснения в старинных книгах, а сейчас иду спать. А ты можешь идти к себе или, если хочешь, устраивайся в гостиной, там тепло и удобный диван.

— Погоди… — Обнаружив, что тоже не может снять свой браслет, на удивление скоро справилась с изумлением и растерянностью юная герцогиня. Любая другая девица на ее месте охала бы еще час, не меньше. — Мне кажется, не стоит пока ничего говорить алхимику. Знаю я их, начнет делать эксперименты, привлечет лишнее внимание… Лучше объясни подробнее, какие именно события или слухи тебя встревожили? Или хотя бы припомни, с какого момента появились опасения? После отчетов шпионов или каких-то событий? И от кого ты в первую очередь ждешь нападения?

— Сам не знаю, — помрачнел Хатгерн. Отбросил камзол, утомленно опустился на свое место и неуверенно пояснил: — Вроде бы все у меня хорошо, войну мы выиграли, урожай был отменный, новых врагов и долгов нет, в герцогстве тишь и покой, охрана в замке надежная… Возможно, это просто усталость, отосплюсь несколько дней и сам посмеюсь над своими тревогами.

— Это называется интуиция. И опыт прошлых правителей говорит, что пренебрегать ею не стоит… — Таэльмина на миг замолчала, раздумывая, стоит ли сейчас заводить серьезный разговор или пусть ее новый подопечный действительно сначала выспится. Затем все же кротко осведомилась: — А в каком состоянии война между Ральеной и твоей матушкой?

— Война? — удивленно поднял брови Хатгерн. — Да нет там никакой войны. Ральена живет здесь, в дальних гостевых покоях, а матушка еще при жизни отца поселилась в охотничьем поместье и никогда сюда не приезжает.

— Но ведь ее светлость герцогиня Юнгильда законная хозяйка покоев твоего отца? И наверняка она надеялась, что Ральена, как все лаэйры, после смерти герцога переселится жить в свой дом. Насколько я знаю, ее отец был богатым торговцем рыбой, и на него работало несколько рыбачьих деревень.

— У тебя очень точные сведения, — помрачнел герцог, не любивший разговаривать на эту тему, — но я пообещал отцу, когда он лежал на смертном ложе, не выгонять Ральену, пока не пристроена Бретта.

— Кстати, про Бретту, — надеясь, что повернула на нее разговор не слишком грубо, небрежно осведомилась тень, — сколько ей лет? И как она выглядит?

— Ей восемнадцать, — сообщил Харп и ехидно ухмыльнулся, — а как она выглядит, ты и сама знаешь — во время обеда вы два часа сверлили друг друга взглядами.

— Так это была твоя сводная сестра? — с хорошо сыгранным изумлением приподняла бровь тень. — А смотрела она на тебя вовсе не по-сестрински.

— Неужели ты ничего про это не слышала? — желчно фыркнул герцог, начиная расстегивать рубаху, и Таэль решительно направилась в сторону его гардеробной, где точно за таким же зеркалом, как и в ее покоях, находился выход из тайного хода.