Книга Плата за одиночество - Бронислава Вонсович

— Извините, Штефани, — покаянно сказал Петер, — вам наши проблемы ни к чему. Не говорите Сабине, что я здесь был, хорошо?

— Хорошо.

— А то я выгляжу ревнивым болваном. — Он опять улыбнулся.

Его слова неприятно царапнули меня по сердцу. Ревнует — значит, неравнодушен. Значит, рядом с ним она чувствует себя не одинокой, а очень нужной и любимой.

— Вовсе нет, — горячо запротестовала я. — Что плохого в том, что муж беспокоится за свою жену? Время позднее, мало ли что может случиться.

— В самом деле, время позднее, — смущенно сказал Петер. — Вы уже спали, наверное, а я так бесцеремонно ворвался, разбудил вас. Спокойной ночи, Штефани. Рад был познакомиться с вами. Жаль, что мы раньше не встречались.

А уж как мне жаль! Я закрыла дверь и оперлась на нее спиной. Ноги не держали. В мыслях творилось сущее безобразие. Мне казалось, что это какая-то жестокая шутка. Почему, ну почему Богиня послала ему встречу с Сабиной раньше, чем со мной? А меня столкнула с каким-то Рудольфом?

Глава 6

Сабина зашла за мной поутру, как обещала, и вид при этом имела довольный и выспавшийся. Ничего не указывало, что вчера ночью ее искал встревоженный муж, который не знал, что и думать про ее отсутствие. Что ни говори, не очень красит ее такое. Вот если бы хоть кто-нибудь обо мне так волновался, то я бы постаралась не давать лишнего повода для беспокойства. Но Сабину занимало совсем другое.

— Опять ты свое платье напялила, — недовольно сказала она. — Я же тебе говорила — бери мои. В твоих ходить — только позориться! Экое убожество! Инора Эберхардт будет очень недовольна, если ты нанесешь урон репутации ее магазина.

Мысль о том, что придется ходить в ее обносках, пусть и хорошо выглядящих, неожиданно оказалась для меня очень неприятной. Я никогда не была особенно привередлива в одежде, да и откуда взяться этой привередливости — монахиням наше мнение о том, что мы хотим надевать, было неинтересно. Платья должны быть немаркими и долговечными, а остальное не имеет никакого значения — пошиты ли они в монастыре иди подарены добросердечными горожанками, чьи дети настолько выросли, что никакие запасы ткани, отложенные на швах, не помогают удлинить это унылое одеяние. Такие дары иной раз выглядели много хуже приютской одежды. Но, поди ж ты, носила, и не жаловалась никогда, и даже не думала, что это до меня уже прилично пообтерли. А сейчас внезапно обнаружилось, что не хочу чужого, и все тут, даже если оно такое, относительно новое, яркое и красивое. И пахнет цветочными духами. Достаточно того, что живу в квартире, где жила до меня Сабина. А все остальное свое пусть оставляет себе. Мне после нее ничего не нужно.

— Мы же все равно с заднего крыльца будем заходить, — ответила я, — а потом переодеваться. Так что никто мое убожество не увидит. Из клиенток магазина, конечно.

— Штеффи, ты не нищенка, — Сабина закатила глаза к потолку, подчеркивая мою тупость и нежелание принять очевидное. — Учти, мне с тобой тоже неприятно ходить рядом, если ты так вот выглядишь.

— Так мы никуда и не собираемся, — упрямо ответила я. — И потом, моя одежда целая, чистая и аккуратная, так что на нищенку я никак не похожу.

Сабина недовольно фыркнула, как застоявшаяся лошадь, и почти так же упрямо вздернула голову. Отступать от намеченной цели она не собиралась.

— Штеффи, тебе же нужно как-то свою жизнь будет устраивать, — зашла она с другого бока. — Так вот, в этом платье ни один приличный инор даже не посмотрит второй раз в твою сторону.

Если она хотела меня этим убедить, то просчиталась. Ей-то хорошо говорить, у нее есть Петер, второго такого точно нигде нет. Недаром Сабина вцепилась в него сразу, хоть и мечтала всегда исключительно о богатом муже. Уж на что мы мало общались с ней в приюте, но такую подробность даже я знала.

— Пока мне никакие иноры не нужны. Так что пусть даже первый взгляд себе оставят. А одежду я буду носить свою.

— Штеффи, мне эти платья все равно не пригодятся, — почти просительно сказала Сабина. — Почему я не могу отдать их своей лучшей подруге? Просто так, по-дружески, как помочь тебе устроиться в лавке иноры Эберхардт. И тогда это получается твоя одежда. Ты же не откажешь мне в такой ерунде, как принять в дар ненужные мне вещи?

Слова о том, что я внезапно оказалась Сабининой лучшей подругой, меня настолько поразили, что я неожиданно для себя кивнула, тем самым согласившись взять себе ее старую одежду. Внезапно мне даже стыдно стало. Ведь мое нежелание что-то брать у нее объяснялось очень просто. С чего я вдруг вчера размечталась о мужчинах, да еще и начала представлять себе ее мужа? Никогда за мной такого не водилось, не стоит витать в облаках и дальше. Я просто не имею права чувствовать себя обиженной на нее из-за того, что мои мечты разбились о реальность. Я молча начала переодеваться, Сабина села на стул и нетерпеливо крутила головой по сторонам, придирчиво изучая обстановку. Не знаю, что такого ужасного она хотела найти в квартире, в которой я провела всего, одну ночь, но меня опять начало захлестывать чувство неприязни к ней.

— Здесь же даже простыни нет, — взгляд Сабины упал на подушку. — Извини, я совсем забыла. Вечером зайдем ко мне, я тебе постельное белье дам.

— Да не надо, — попыталась я отказаться. — Ты и так для меня столько сделала. На работу устроила, жилье дала. И одежду выделила.

— Так я же не просто так, — заметила Сабина. — Это мне и самой было нужно. Квартиру абы кому я сдать не могу — у хозяйки лежит залог, который она мне не вернет, если что-то не так будет. Да и в лавке я больше недели в одиночку работаю. Инора Эберхардт, конечно, замечательная, — тут она восторженно закатила глаза, как я заметила, это у нее было обязательным ритуалом при любом упоминании имени хозяйки, — но без выходных очень тяжело. А она непременно вторую продавщицу с Даром хотела. Да кто с Даром пойдет на такое место?

— А что с ним не так? — настороженно спросила я.

— Да все так, — глаза Сабины забегали по полке с книгами. Не думаю, что они настолько привлекли ее внимание, что она никак выбрать не могла, что же взять почитать. — Просто у людей с Даром выбор побольше, и не всем хочется быть на побегушках. А инора Эберхардт очень заботливая, вот увидишь, она тебе за зарядку накопителей еще доплачивать будет, не то что эти монахини.

— Доплачивать? — недоверчиво переспросила я.

— Моей сменщице доплачивала, — твердо ответила Сабина и наконец на меня посмотрела. Взгляд у нее был кристально чистый. — И неплохо. Не всякому с Даром удается столько заработать.

— Почему же та девушка ушла? — недоверчиво спросила я. — Если у нее все было так хорошо.

К выходу я была полностью готова, но Сабина зачем-то поправила шнуровку на теперь уже окончательно моем платье, перед тем как ответить.

— По личным причинам, — многозначительно протянула она. — Я не уверена, что имею право тебе об этом рассказывать. И ты лучше не расспрашивай инору Эберхардт, а то она расстроится.