Книга Звёздочка моя новогодняя - Маргарита Южина

– Так это… Женщины уже пошли, – сообщил Игорь. – Дина уже там. Я сам видел, как она в баню с полотенцем отправлялась.

– Да что ты! – испугался Чеботарев. – Ну вот! А у нас еще… дед Плутон, давай за это и выпьем! За Дину! Чтоб ей с легким паром, а нам… Игореха, чего столбом стоишь? Видишь, дядьки пить надумали?! Быстренько не мешай… Дед Плутон!

Дед от таких предложений никогда не отказывался. Кто ж не знает, какое живительное действие оказывает рюмочка самогоночки? Это ж чистый бальзам! Да и не каждый день ему с артистами пить-то приходится.

– Будь здрав, Вася, – кивнул дедок и лихо замахнул всю рюмашку.

– Эх, крепка! – поморщился Чеботарев и вдруг замер.

По коридору вальяжно вышагивал Эдмунд Леонидович, как всегда, блуждая мыслями где-то в шекспировских страстях.

– Эдмунд Леонидович! – окликнул его Чеботарев. – Муня! А ты чего ж – в баню сегодня не идешь?

– Как это? – вынырнул из моря грез Банченко. – Обязательно… Я должен принять душ, освежиться и… Я иду в баню.

– А чего тогда? – изо всех сил недоумевал Чеботарев. – Мы вот с Игорехой уже того… пришли. Ополоснулись.

Игорь Веткин, который с интересом наблюдал за испитием целебного напитка, отчаянно кивнул:

– Да, ополоснулись, – подтвердил он. – Только быстренько.

Эдмунд Леонидович с недоверием покосился на Чеботарева. Чего-то он не слишком напоминал человека, вышедшего из бани.

– А чего вы какие-то… не красные? – подозрительно спросил он.

– Так а мне нельзя красному-то быть, – не глядя на него, пояснял Чеботарев. Он тыкал вилкой в сало и был поглощен только этим весьма важным делом. – Я ж, если покраснею, у меня завтра морда будет как пареная репа. Надо ж беречь морду лица, мне ж ей работать. Вот я и… Нет, но если ты хочешь быть вареным раком, то погоди, не ходи, сейчас там до двухсот градусов набежит…

– Позвольте, зачем же мне раком? – всполошился Банченко и понесся за полотенцем.

В бане было жарко. Причем жар был самым замечательным – тело обволакивало сухим паром, наполненным ароматом березового веника.

– Эх, Динка, а я вот все хочу веничком с эвкалиптом попариться, – слизывала пот с губы Женька.

– А мне не понравилось, – покачала головой Дина, блаженно улыбаясь. – У эвкалипта листики длинные, ими хлещешь, как ремешками… Мне больше березовый по душе.

– Ха, подумаешь, ремешками! – дернула плечиком Женька. – А чего плохого в ремешках? Вот, в магазин специально ремни продают для утех… Ты не покупала, не знаешь?

– Пфф! – фыркнула Дина и принялась хлестать себя веником.

В это время дверь в парилку открылась, и на пороге в клубах дыма показался незнакомый мужчина. Вошедший, видимо, не ожидал увидеть здесь дам, поэтому в растерянности остановился и испуганно захлопал глазами.

– Ой! – взвизгнула Дина, прикрываясь веником.

Зато Женька отреагировала мгновенно.

– Мужчина, парок не выпускаем. Проходим, закрываем за собой двери.

Дина уже в следующую минуту схватила таз и швырнула в незнакомца всю воду, что там была. Тот опешил, охнул и выскочил.

– Ну и чего ты сделала-то? – сразу же накинулась на нее Женька. – В кои-то веки чужой мужик заинтересовался моей личностью, а ты!

– А я не собираюсь в обнаженной виде присутствовать на вашем рандеву! – отрезала Дина. – И так будет со всяким, кто без спроса ворвется ко мне в парилку, ясно?!

– Ой, ты боже мой, – фыркнула Женька. – Тогда быстро мойся и топай отсюда. Я одна париться буду!

– Ага, – рассмеялась Дина. – Поворачивайся давай, я по тебе веничком пройдусь.

Эдмунд Леонидович еще у себя в комнате скинул всю одежду – кто их знает, этих селян, вдруг сопрут его дорогие вещи, и теперь быстренько семенил к бане в полотенце, обернутом вокруг бедер, да в распахнутой дубленке на голое тело.

– Во, видал, как спешит, – наблюдал за Банченко Чеботарев из окна. – Слышь, Игореха, во как надо за своей гигиеной следить. Человеку только про баню намекнули, а он уже без портков туда ринулся. И ведь, негодник, плевать ему на то, что там девочки молоденькие, раздетые совсем… Звездоруковы! В баню! А то сейчас туда Игореха запрется и не вылезет два часа! Он у нас еще тот банщик! Смотри, Игореха, сейчас и эти два гуся потопают… Один серый, другой белый, два веселых гуся! Давай, дед Плутон, выпьем… за падение нравов!

Эдмунд Леонидович только подходил к бане, когда его чуть не сшиб мокрый незнакомец.

– Вот! Уже кто-то впереди артистов залез! – вознегодовал Банченко и ворвался в баню, срывая на ходу и дубленку, и полотенце.

В парилку он влетел пробкой – так боялся, что его – ведущего артиста, опять отодвинут на задний план. Там из-за пара он не сразу увидел, что париться в одиночестве не получится. Зато девушки его разглядели мгновенно.

Тощий, сгорбленный Банченко, с упавшим на глаза хохолком, в раздетом виде даже отдаленно не напоминал гордого и независимого Командора, коим себя мнил.

– Во, Дин, поперло! – рассмеялась Женька. – Мужики прямо табуном!

Дина не стала долго раздумывать – плеснула в наглеца таз горячей воды, а потом еще накинулась на него с веником:

– Да что ж это такое?! Совсем обнаглели?! Ладно, тот, незнакомый, но ты-то куда, Эдмунд Леонидович?!

– А-а-а! – возопил ведущий артист и вылетел из бани, забыв про полотенце. Горячая вода ошпарила его нежное тело.

Анжела Кузьминична тоже направила свои стопы в пристанище чистоты. Позади уныло плелся Анастас Борисович. Он не любил париться. Вообще не любил. Даже теплая баня приводила его в ужас, а жена страшно любила высокие температуры. И ему опять придется хватать раскаленный воздух ртом, аки рыбе в пустыне…

– Господи, Эдмунд Леонидович! – замерла от счастья Анжела Кузьминична, когда ей на грудь бросился обнаженный Банченко. – Я не знала… Почему же вы меня не предупредили?! Настена! Домой! Меня проводят!

– Да идите вы все! – всхлипнул Банченко, снова нырнул в предбанник и закутался в полотенце.

– Эдик, я отправила его домой, – уже крутилась возле него Анжела. – Ну зачем ты так смело! Отчаянно! Погоди, я сейчас…

Анжела Кузьминична начала торопливо стягивать с себя шерстяную кофту и активно подмигивать Банченко.

– Да вы что?! – перешел на визг тот. – Вы! Вы собираетесь в психушку меня определить?! Да я!..

Схватив дубленку, он выскочил из этой идиотской бани и бросился к себе в комнату.

– Ничего не понимаю, – пожала плечами Анжела Кузьминична. – Вот сделает человек необдуманный, красивый поступок, а потом… Нет, все же я надену завтра на утренник платье с декольте. Эдик уже почти готов.

В парилке раздался громкий хохот. Дина и Женька сидели на полке, болтали ногами и не могли успокоиться.