Книга Fly by Night. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг

Когда-то Халберд был смотровой башней, поставленной, чтобы выслеживать пиратов, грабивших прибрежные города. Во время войны катапульта снесла башне крышу, точно срезала горбушку с хлеба, и порушила одну из стен. Теперь в развалинах башни, поросших мхом, устроили таверну с соломенной крышей.

Команда ушла с «Пылкой девы», оставив на борту всего двух матросов. Вместе с Клентом и Мошкой они ринулись в таверну. Внутри было накурено, хоть топор вешай, к табачной вони примешивался влажный запах земляного пола и пережаренной требухи. Судя по одежде и дубленым лицам посетителей, здесь гуляли исключительно матросы. Понятное дело, одни мужчины. Столами им служили бочки и всякая корабельная снасть. Сидели они на мешках и ящиках. У дальней стены валялось несколько соломенных матрасов, на них отдыхали люди.

Матросы с «Пылкой девы» уселись вместе за длинным столом из рыбацкой лодки. При виде тарелки с пирожками и кувшина воды у Мошки заурчало в пустом желудке. Она с любопытством заметила, что Куропат, подняв кружку эля, сперва провел ей над пирожками и лишь потом выпил. В Чоге кружки со спиртным водили над кувшином воды в знак верности королю Прэлю, «королю за Тостеройским морем». Мошка догадалась, что жест Куропата посвящен королю Отважному, «королю за Магорскими горами» — их символизировали пирожки.

Моряк за другим столом пролил немного воды и провел кружкой в честь короля Галбраша, «короля за Туманным озером». Его приятель, сидевший напротив, голосил о верности королевам-близняшкам, «властительницам Йотлендских предгорий». Похоже, в Халберде собрались приверженцы доброй дюжины королей, однако никто не отстаивал свою правоту кулаками, несмотря на хмель, ударивший в голову. Матросы явно не принимали политику всерьез.

Сама того не зная, Мошка наблюдала типичные приметы нового времени. Это раньше вассалы враждующих королей, едва завидев друг друга, лезли в драку. Нынче каждый город принимал всю эту монархическую чехарду как нечто неизбежное, и хозяева питейных заведений, отставив в сторону личные убеждения, одинаково любезно обслуживали всех посетителей.

Скоро к ним подсел капитан шаланды и завел разговор с Куропатом.

— Что слышно из Манделиона? — спросил Куропат, прикуривая трубку от свечи.

— Ну, герцог, говорят, совсем умом тронулся. Слыхали о новых шпилях процветания?

Куропат изогнул бровь.

— Шпилях-близнецах, так я понимаю?

— Верно.

— Значит, они все еще с ним? — вздохнул Куропат, качая головой.

Путаясь в незнакомых именах, Мошка то и дело теряла нить разговора. Часто говорили о неких Ключниках. По всему выходило, что это гильдия, но Мошка о ней раньше не слышала. Капитан шаланды утверждал, что они набирают силу в Манделионе, и надеялся, что это временно. Куропат отвечал, мол, ничего, сестра герцога не даст им загрести под себя Манделион, как у них вышло со Скарри. Если Ключники — просто гильдия, делающая ключи и замки, почему люди относятся к ним с такой мрачной серьезностью и страхом? Мошка не могла понять.

Пиво в кружке было не крепче речной воды, а по вкусу напоминало помои. Но после нескольких глотков голова у Мошки закружилась, а по телу разлилось тепло. В таком состоянии следить за разговорами было все равно что поднимать соломинку гусиной лапой.

— Племянница твоя осоловела. Клади ее на кровать, пока она не сверзилась со стула в огонь.

Под кроватью подразумевался соломенный матрас у стены. Мошка прилегла в чем была, в платье и чепчике. Из-под чепчика она увидела, как на соседнем месте устраивается Клент, предварительно смахнув крошки, и накрывается сюртуком. Сумку он засунул под матрас.

Следующие пять часов Мошка лежала с закрытыми глазами, периодически проваливаясь в забытье. Сквозь дрему она слышала, как Сарацин ходит рядом и треплет ее ложе. Надо было следить за Клентом, чтобы он ее не бросил, но Мошка так устала за день, что не заметила, как заснула.

— Давай, поднимайся уже, — сказал ей Куропат с ухмылкой.

Она вернулась на баржу, шатаясь от недосыпа. Клент сидел на корме и чистил яйцо. Сумки при нем не было.

Присев рядом, она заметила, что он странно косится на нее. Он откусил яйцо и задумчиво воззрился на палубу, а затем перевел взгляд на Мошку.

— Как спалось, дорогая племянница? — спросил он учтиво, но холодно.

Увидев поблизости Куропата, он стал ковыряться в зубах мизинцем. Но едва капитан отошел подальше, Клент снова обратился к Мошке:

— Тебе не показалось, что утром река… слегка поднялась?

— Не слышала, чтобы шел дождь, — сказала Мошка и взглянула на реку, такую же спокойную, как и вчера.

— Я не про дождь. Я о том, что баржа глубже погрузилась в воду. И думается мне, дело не в том, что мы набили животы пивом и хлебом.

— Хочешь сказать… Пока нас не было на барже, на нее что-то загрузили? Тюков вроде больше не стало.

«Пылкая дева», что характерно для маленькой баржи, не имела трюма. Тюки лежали прямо на палубе, установленной в нескольких футах над днищем.

— Нет, — ответил Клент, — дело не в тюках. Посмотри внимательно на палубу. Кажется, весь груз должен лежать на виду, так? Так, да не так.

Мошка присмотрелась к палубе и увидела соломинки, торчащие между досками. Похоже, доски подняли, а потом положили на место. Она подняла глаза на Клента, ожидая разъяснений.

— Вон под тем навесом спит команда, — сказал он. — Но сейчас там никого нет. Если захочешь вздремнуть, никто не будет возражать. Приподними доску, загляни вниз, и мы найдем ответ на вопрос.

— Но…

— Давай, не мешкай. Ты похожа на хорька, а этот зверек не только ходячий воротник, но и ловкий охотник на кроликов. Будь же хорошим хорьком.

Мошка притворилась, что зевает, и побрела к навесу. Куропат стоял у штурвала, лениво глядя на реку. Он не обратил внимания на Мошку, зашедшую под навес.

Поднять доску оказалось непросто. Ногти у Мошки были короткими, а доски были из цельного дуба в фут шириной. Но она поддела край гвоздем из того злополучного кошелька, что дал ей Клент, и у нее получилось.

Мошка легла на пол, засунула руку в проем и коснулась ладонью дна баржи. В темноте она нащупала что-то выпуклое. Сомкнув пальцы, вынула предмет наружу. Это оказалась маленькая, но увесистая статуэтка Добряка Серослава, что направляет меч в бою. Неужели там, под полом, сложены иконы и другая церковная утварь? Зачем их прятать?

Мошка аккуратно положила Добряка назад и вернула доску на место. Она на четвереньках выбралась из-под навеса и поползла вдоль тюков, подальше от левого борта и Эпонимия Клента.

С тайником под полом она разобралась, теперь надо пошарить среди тюков.

Сумка с бумагами Клента не могла испариться. Может, он боялся Речников и решил ее припрятать? Но куда? Туда, где ее никто не заметит, но откуда он легко достанет ее, если придется покидать судно в спешке.