Книга Последний поход "Новика" - Юрий Шестера

Он вынул пробку из переговорной трубы со штурманской рубкой и сильно дунул в нее. Где-то внизу раздался приглушенный свисток.

— Подпоручик Игумнов слушает вас! — донеслось из трубы.

— Семен Кондратьевич, не подскажете, когда будем у Поворотного?

— Одну минуту, Аркадий Константинович…

Через некоторое время из трубы глухо раздалось:

— Ориентировочно через три часа, если, конечно, ничего не случится непредвиденного.

— Принимается, Аркадий Константинович! Стало быть, как раз в вашу вахту и повернем на пролив Лаперуза[31]. Успехов вам!

— Спасибо на добром слове, Семен Кондратьевич!

Небольсин вставил пробку со свистком в переговорную трубу.

— Слышали, Андрей Петрович?

— Слышал, Аркадий Константинович.

— Ну что же. Будем ждать…

* * *

При подходе к мысу Поворотному на мостик поднялся командир.

— Господин капитан 1-го ранга! Ветер зюйд-ост[32], умеренный! Корвет идет полный бакштаг[33]правого борта. Курс ост![34]Скорость двенадцать узлов![35]Вахтенная смена в полном составе! — доложил мичман Небольсин.

Макаров пожал ему руку, а затем и Андрею, испытующе посмотрев на него. Придирчивым взглядом окинул паруса.

— Как ваш напарник, Аркадий Константинович, освоился?

— Так точно, Степан Осипович!

— Добро! Пожалуй, подошло и время поворота — мыс Поворотный уже на траверзе[36]левого борта, — он кивнул в сторону хорошо видного с высоты мостика мыса. — Это вам, Андрей Петрович, не поворот на шестерке![37]— усмехнулся командир, обратившись к гардемарину.

— Согласен с вами, ваше высокоблагородие! — улыбнулся тот. — Ведь здесь нет опасности переворота шлюпки при резкой переброске паруса с борта на борт при свежем ветре.

Лицо мичмана словно окаменело от показавшейся ему дерзости гардемарина. Однако командир вроде как и не заметил ее. Он только теперь уже откровенно улыбнулся.

— И вы готовы самостоятельно выполнить поворот?

— А что мне еще остается делать, ваше высокоблагородие? Назвался груздем — полезай в кузов…

Вахтенный офицер слегка охнул.

— Ну что же, гардемарин, выполняйте поворот!

— Есть выполнить поворот! — без тени сомнения ответил тот.

Андрей вынул пробку из переговорной трубы со штурманской рубкой и дунул в нее.

— Подпоручик Игумнов слушает вас!

— Определите, Семен Кондратьевич, курс на остров Рисири[38].

— Норд-ост, — не задумываясь, ответил штурман, видимо, уже заранее определив его. — Это, случайно, не вы, Андрей Петрович? — с некоторым сомнением спросил он.

— Я, Семен Кондратьевич, — улыбнулся Андрей, а затем уже серьезно пояснил: — По приказу командира несу совместную вахту с мичманом Небольсиным.

— Рад за вас, Андрей Петрович, и успехов!

— Спасибо за доброе пожелание, Семен Кондратьевич!

Он воткнул пробку в переговорную трубу и громко, хорошо поставленным командным голосом подал команду:

— К повороту!

— Есть к повороту! — бодро ответил унтер-офицер вахтенной смены, хотя в его голосе чувствовалось некоторое смятение.

Почему это команду отдает гардемарин, а не вахтенный офицер?! Но приказ есть приказ, тем более что на мостике находится сам командир! А уж это старый служака знал совершенно точно.

— Поворот через фордевинд![39]

Раздались трели боцманской дудки, и матросы разбежались к фалам.

— Лево руля! Курс — норд-ост!

— Есть лево руля! Курс — норд-ост! — ответил рулевой.

После выполнения поворота чуть-чуть заполоскалась задняя шкаторина[40]фока[41].

— Выбрать шкоты[42]втугую! — тут же отдал команду Андрей и после ее выполнения все паруса послушно наполнились ветром.

— На румбе — норд-ост! — доложил рулевой.

— Так держать!

— Есть так держать!

И Андрей с радостью почувствовал, что будто гора свалилась с его плеч — неожиданное испытание выдержано.

— Господин капитан 1-го ранга, поворот выполнен! — доложил гардемарин, еле сдерживая бившую через край радость.

Командир почти торжественным голосом произнес:

— Если бы вы, Андрей Петрович, были офицером, то я бы непременно пригласил вас в свою каюту отметить бокалом шампанского впервые выполненный вами самостоятельный поворот на трехмачтовом корабле! Однако, увы… А посему предлагаю отложить эту процедуру до производства вас в мичманы. Возражения есть?

— Никак нет, ваше высокоблагородие! — просиял гардемарин.

— Во всяком случае, разрешаю вам, Андрей Петрович, теперь во всех случаях обращаться ко мне по имени и отчеству.

— Есть обращаться к вам по имени и отчеству! — просиял он, будучи твердо уверен, что уже сегодня вся команда будет знать об этом — «матросский» телеграф работал без сбоев.

Макаров крепко пожал руку гардемарину, и, не удержавшись, обнял его. А затем произнес: