Книга Тайна сабаев - Владимир Шмельков

Но вдруг что-то изменилось там, по другую сторону от входа. Умолкли голоса зверей, а крики стрилов стали тревожней. Юбур начал прислушиваться. Сабай тоже насторожился. Его уши встали торчком, а морда вытянулась вперёд – зверь прислушивался и принюхивался. Теперь уже и до Ллоя доносились звуки чьих-то тяжёлых шагов. Уж не тот ли зубастый великан с головой, что больше головы удона, приближается к жилищу апшелоков? Гуабонг невольно начал отползать вглубь пастои. Теперь сабай не обращал на него внимания – он сосредоточился на непрошеном госте. Шерсть на его холке поднялась, спина изогнулась, зубы оскалились. Но, несмотря на видимую агрессивность, сабай сам отступал от входа. Внутри пастои род продолжал мирно спать, даже дремавший у аяка молодой апшелок не шелохнулся. Звук шагов усилился. Теперь уже было слышно чьё-то сопение. Ллой поднялся во весь рост и прижался к стене. Из темноты показалась в мерцающем свете аяка огромная чёрная морда маунта. Широкие ноздри втянули воздух. Зверь двинулся вперёд. Его не пугал сабай, жавшийся к противоположной от гуабонга стене, как не пугал его и сам гуабонг. Теперь была видна вся лохматая туша гигантского зверя. Зверь был самкой. Ллоя охватил трепет. Перед ним стояла сама Амэ – он не сомневался в этом! Праматерь пришла к нему на помощь! Маунт издал грозное рычание, и эти звуки разбудили и переполошили весь спавший до этого род. Апшелоки повскакивали со своих мест. Вары и дети с криками бросились в дальний конец пастои, а гуры схватились за своё оружие. Никогда ещё маунты не осмеливались навещать пастою апшелоков, скорее, наоборот, в лихие голодные времена апшелоки сами подбирались к жилищам этих гигантских пещерных жителей с одной единственной целью выманить их оттуда и убить. Переполошившиеся гуры рода не сразу в суматохе заметили фигуру гуабонга, жавшуюся к стене их пастои. Ещё только недавно бездыханный, он был теперь живым. А то, что произошло дальше, не смогло уложиться в сознание ни одного из них. Неожиданно для всех гуабонг сделал несколько шагов от стены и встал посередине входа, преградив собой путь зверю. После этого он упал перед маунтом на пол, вытянув вперёд обе руки. Стали слышны сначала тихие его причитания, потом они стали всё громче и громче. От неожиданности зверь подался немного назад и остановился. Вооружённые дубинами и патругами гуры рода столпились позади гуабонга. Он же приподнялся и, глядя прямо в глаза маунту, громко выкрикнул:

– Амэ! Мать матерей наших! Ллой нашёл тебя! Он просит у тебя помощи! – Юбур опять вытянулся на полу, потом приподнялся. – Дай силу и ловкость, Амэ! Ллой должен стать гунгом!

Самка, опешившая от такого необычного поведения двуногого, замерла. Она бросала настороженные взгляды то на него, то на толпу других двуногих, примолкших чуть дальше в глубине пещеры. В улье у входа начали проявлять активность угомонившиеся было на ночь жжоки. Некоторые из них уже кружили около непрошеного гостя. Их становилось всё больше и больше. Однако огромный зверь пока не обращал на них никакого внимания.

Гуабонг тем временем поднял вверх руки и затряс ими, чем уже окончательно напугал растерявшуюся было самку, и она отступила. Пастою сотряс громогласный крик всех гуров, они торжественно размахивали оружием. Было слышно, как снаружи зверь удалялся, хрустя сухими ветками. Гуабонг продолжал стоять на коленях, глядя в темноту. Апшелоки смолкли. До них стало постепенно доходить, что этот низколобый только что в одиночку и без оружия прогнал маунта, чем спас от гибели многих из них. Первым пришёл в себя от осознания этого факта Холдон. Он сделал шаг вперёд и окрикнул гуабонга по имени. Ллой слегка повёл головой. Он сам ещё находился под сильным душевным потрясением от встречи с Амэ. Ему требовалось время, чтобы понять, согласилась ли праматерь помочь ему или нет. Она удалилась, не сказав ни слова. Из состояния транса юбура вывел оклик. Кто-то сзади снова назвал его по имени. Ллой обернулся. Перед ним стояли и разглядывали его высоколобые апшелоки, все они были вооружены. Сознание понемногу прояснялось после общения с Амэ, и несчастный гуабонг понял, что расправа над ним близка. Видимо, мать матерей не услышала его просьбы о помощи.

– Ллой! – обратился к нему, стоявший немного впереди других апшелок. – Сама Мара послала тебя нам! Сначала ты спас Улу, убив душителя бо, теперь спас всё племя от грозного маунта. Ты великий гур, если не побоялся без оружия преградить зверю вход в пастою!

Ллой поднялся с пола. Добрую половину из сказанного апшелоком он не понял – гуабонги не были такими многословными. Однако до него дошло, что высоколобые не считают его своей добычей или врагом. Более того, они ему благодарны, что праматерь Амэ пощадила их, и тем самым спасла ему самому жизнь. Выходило так, что просьба всё же была ею услышана. В это время к Ллою подбежал, виляя хвостом, сабай, и тот невольно отринул в сторону, готовясь к отражению его нападения.

– Айя, Локо! – выкрикнул тот же апшелок, и сабай остановился. – Локо хороший сабай, он живёт с нами и сторожит пастою, – последовало пояснение. Ллою трудно было представить себе хорошего сабая, оберегавшего апшелоков, однако по всему выходило, что зверь их слушался.

Холдон тем временем позвал Улу, и та незамедлительно появилась. Память вернулась к юбуру. Ллой узнал в молодой варе ту самую, что он спас от смертельной хватки душителя бо. Вара ему улыбалась.

– Ллой, – опять обратился к нему Холдон, – тебя нам послала сама праматерь Мара. Мы думали – ты наша добыча, но ты её посланец. Ты, Ллой, будешь жить в нашем роду и защищать его так же, как ты защитил его от маунта. Ты сильный гур, мы принимаем тебя.

Из толпы вышел один апшелок с седыми волосами и приблизился к Ллою, его лицо светилось улыбкой.

– Я, Мбир. Ула моя обри. Я благодарен тебе за её жизнь. Ты, гуабонг, настоящий гур. Я буду всегда охотиться рядом с тобой.

Седовласый апшелок положил руку на плечо Ллоя и крепко сжал его. Потом он повернулся к своим сородичам, стукнул себя в грудь и громко выкрикнул:

– Хой Ллою – победителю маунта!

– Хой! – выкрикнули остальные апшелоки.

После этого охотники обступили гуабонга и стали дружески похлопывать его по спине и плечам. Когда гуры разошлись в стороны, Ллоя окружили вары. Их тела, как и тело Улы, были безволосы и имели такие же, как и у неё, формы. Они с интересом разглядывали нового члена рода – посланца самой Мары и пытались дотронуться до него. Вар сменили молодые апшелоки. Все они показались Ллою немощными. Юбуры беззастенчиво с восхищением щупали вздувшиеся тугие мышцы рук и плечи гуабонга. Взрослые гуры, стоявшие в стороне, наблюдали картину знакомства и ухмылялись, довольные. После того, как все члены рода удовлетворили своё любопытство, Холдон издал громкий гортанный звук, призывавший сородичей к вниманию. Вождь подошёл к большому плоскому камню, что лежал по соседству с аяком, и возложил на него руку. Этот жест возвещал о начале ритуала посвящения новичка в гуры племени сабаев. Хотя за входом в пастою стояла глубокая ночь, все члены рода забыли о сне, они были возбуждены. Холдон принёс откуда-то из дальнего угла пастои узкий и длинный обоюдоострый патруг и глиняную фигурку, отдалённо напоминавшую своей формой зверя. Он опустил фигурку на край камня, а патруг оставил у себя в руке. Двое гуров подвели Алоя, и тот смог разглядеть камень вблизи. Его плоская поверхность имела неглубокую рукотворную впадину, от которой расходились в стороны жёлтые полосы. Когда все охотники собрались вокруг, Холдон первым сделал надрез патругом на своей руке чуть выше сжатой в кулак ладони. Кровь начала капать в углубление на камне. После этого вождь передал патруг одному из апшелоков, и тот сделал у себя на руке точно такой же надрез. Патруг переходил от одного охотника к другому, пока все они не слили часть своей крови в каменное углубление. Настала очередь Алоя. Он это понял, когда оружие было вложено в его руку. Ритуал был для него незнакомым, но на первый взгляд абсолютно безопасным. Патруг медленно прошёлся по руке гуабонга, и его кровь пополнила ту, что уже была пролита.