Книга Добро пожаловать в Некрополь - Сергей Бортников

— Дякую… Тилькы ж дывысь, нимцям про мэнэ — ни слова!

— Домовылысь.

Бежать в кирзовых сапогах, которые к тому же оказались на размер меньше и сильно жали, натирая до крови уставшие ноги, было невыносимо трудно. Порой хотелось снять их и выбросить куда подальше. Но совсем без обуви — тоже никак! Особенно ночью. Пришлось терпеть…

Однако вскоре ему опять повезло.

Вечером Иван заметил возле одного из сёл на опушке леса подростка, что-то строгавшего острым самодельным ножом, и, позаимствовав ненадолго у него инструмент, отрезал носки сапог. Так, с торчащими наружу пальцами, и устроился на ночлег в халабуде, сооружённой деревенскими пастухами для того, чтобы было где укрыться от дождя и ветра.

А утром его разбудили чьи-то голоса:

— Дывысь, Тымко, тут хтось е!

— А ну, вставай. Хутко!!!

Выйдя из укрытия, он увидел двух мужиков, немногим старше его. У одного из них на плече болталось охотничье ружьё.

— Кто такой? — процедил тот сквозь зубы.

— Иван я… Ковальчук.

— Звидкы?

— З Кашивкы… Це за Голобами[14].

— Знаю… Що тут робишь?

— Не бачите, сплю.

— Невже дома не маешь?

— Кажу ж вам… Маю. У Кашивци!

— До неё еще тридцать километров топать…

— Я был у сестры, в Любомле… Аж раптом немец налетел, вот и мушу пробиратыся до дому лесами. У меня ж бо жинка, дети.

— Зрозумило. Що, Петре, нехай йде?

— Та нехай!

— Дякую!

— Йды, тилькы бильше нам не попадайся!

— Добре. А где Ковель, хлопцы?

— Вон там… За лисом. Чуешь выбухи?[15]

— Так.

— Это германец бомбит мисто. Уже пятый день поспиль[16].

— Хиба Ковель не взяли?

— Ни. Там ще Советы хозяйнуют. Хочеш потрапыты до них у лапы?

— Боронь Боже.

— Тогда иди в обход.

— Зрозумив… Бывайте!

— Та иди уже, иди…

Выходит, Ковель ещё наш?

Ура!!! Это меняет дело!

Ковальчук весело помахал рукой незнакомцам и пошёл прямо на звуки разрывов бомб.

23. Берлин, кабинет Шпеера, 26 июня 1941 года

Если провал группы Пухарта ещё можно было хоть как-то утаить (и оправдать), то о загадочном исчезновении русского профессора моментально узнали все высшие чины Третьего рейха.

Первым из посвящённых стал Шпеер, имевший личного осведомителя среди светил науки, отправленных в командировку на Свитязь.

Доложить всё, как есть, фюреру, он, ясное дело, не решился. Напротив, стал искать выход из создавшегося положения и немедля вызвал к себе Штольце, головой отвечавшего за успех всей операции.

Ветеран абвера вытянулся в струнку перед штатским архитектором и не знал, что сказать в своё оправдание.

С одной стороны, пропажа Вениамина Сигизмундовича — серьёзный удар по «Урановому проекту», с другой — всё не так уж и плохо! Никаких свидетельств о том, что учёного похитили русские, у его ведомства нет.

Да и не было у противника на это времени. Не было!

Придя к такому выводу, Эрвин окончательно успокоился и уже до конца беседы не терял самообладания. Даже перешёл в контратаку, когда Альберт начал повышать голос:

— Мои люди действовали строго по инструкции, — вымолвил нарочито жёстко, постреливая злыми глазами. — Никто из них не мог предположить, что этот русский идиот поутру полезет в воду!

— Ладно… Завтра же под любым предлогом вы должны отправиться в Украину, чтобы лично разобраться на месте, что там происходит.

— Есть! — сухо улыбнулся полковник, в глубине души радуясь, что ему удалось выйти сухим из воды, и одновременно наслаждаясь невероятным везением: новый приказ полностью совпал с распоряжением начальника и тёзки — Эрвина Лахузена фон Вивремонта — и… его собственными планами. Штольце как раз собирался посетить оккупированную территорию для координации действий с украинскими националистическими организациями, лидеры которых давно состояли у него на связи, как, например, Степан Бандера (Серый), Андрей Мельник (Консул-1), Рихард Ярый (Консул-2).

24. Город Ковель, центр одноимённого района Волынской области Украины, 26 июня 1941 года

Ковель готовили к сдаче. Эвакуировали людей, взрывали промышленные предприятия, расстреливали узников тюрьмы, которые могли стать потенциальными предателями.

Все эти мероприятия осуществлялись в основном силами партаппарата и его карающего меча — органов госбезопасности, поэтому в здании, где располагался отдел НКВД, было немноголюдно.

— Вы к кому? — пытливо глядя в глаза Ковальчуку, поинтересовался дежурный офицер.

— Есть кто из начальства?

— Никак нет. Все на объектах! А вы кто будете?

— Капитан госбезопасности Ковальчук.

— Слыхал! — уважительно изрёк младший лейтенант.

— Срочно свяжите меня с Луцком. Мне нужно сделать доклад товарищу Белоцерковскому. Лично!

— Вы что, с Луны свалились? Связи давно нет. Ни с Луцком, ни с Киевом, ни с Москвой — диверсанты повалили все столбы в районе.

— А по рации?

— Радиостанции немцы пеленгуют и сразу уничтожают прицельным артиллерийским огнём.

— Понял…

— Простите, а документы у вас есть?

— Никак нет.

Дежурный потянулся за пистолетом.

— Отставить… Ты что, новенький?

— Так точно!

— Меня знает в лицо всё ваше руководство. Потрудитесь доложить!

— Есть!

Дежурный окликнул одного из сержантов и, ни на миг не выпуская из поля зрения подозрительного посетителя, велел бойцу срочно найти кого-нибудь из руководящего состава.

Сержант лихо козырнул и помчался выполнять приказание.

Спустя десять минут он вернулся в сопровождении невысокого худощавого парня в штатском, в котором Ковальчук без труда узнал офицера связи Проскурина по кличке Дробный.

— Ну, наконец-то… Саша, родной, делай что хочешь, только соедини меня с начальством.

— Ой, не знаю, товарищ капитан… Вчера Иван Митрофанович случайно дозвонился, но только поздоровался и сразу пропал.