Книга Интимные тайны Советского Союза - Эдуард Макаревич

Но вернемся к Ежову. Сочинское знакомство не дает ему покоя. Он постоянно думает об этой женщине, с таким приятным именем Евгения. И однажды дарит ей перстень – золотой, старинной работы. И объясняется в любви. А она уже давно все решила, и без промедления уходит от Гладуна. Теперь у нее новый муж – Ежов. И он к тому времени нарком земледелия. Через несколько лет у него новый карьерный взлет. Его назначают наркомом внутренних дел. Сталин наставляет его – главное сейчас очистить страну от остатков троцкистско-зиновьевских почитателей, от правых во главе с Бухариным, от бывших царских офицеров, бывшей буржуазной интеллигенции, от остатков меньшевистских и эсэровских партий – от всех тех, с кем не справился его незадачливый предшественник Ягода.

У Ежова начинаются горячие дни, но и Евгения не в праздной лености. Она теперь заместитель ответственного редактора популярного журнала, придуманного Максимом Горьким, – «СССР на стройке». И ведь получается. У нее, а по сути, у журнала, интересные авторы – известные писатели и журналисты. Она горазда придумывать затейливые журналистские ходы и сюжеты. В редакции она лидер – жизнерадостная, обаятельная, яркая. С ней ищут встреч и разговоров, стремятся попасть на глаза, атакуют идеями и проблемами.

А вне журнала у нее такая же яркая жизнь. Женя – свой человек в богемной среде. Писатели, артисты, художники, издатели с ней хотят общаться не только из-за того, что она жена всесильного Ежова, тем более многие ее знают еще до последнего замужества. Она сама по себе интересна, умна, весела и сексуально привлекательна. Украшение этого круга. Сын академика Отто Шмидта, Сигурд Шмидт, видевший ее тогда, и через 60 с лишним лет не мог скрыть восхищения, говоря о ней: эффектная, холеная дама, очень обаятельная, напоминавшая рубенсовскую Елену Фоурман, «такой особо красивый цвет лица, бронзовые волосы – все это производило впечатление, особенно рядом с таким сморчком, каким был Николай Иванович Ежов».

Все чаще у нее дома собирается хорошая компания, иногда у ее подруги Гликиной. С ней она дружна еще с Гомеля, учились вместе, и секретов друг от друга нет. Гликина – секретарь иностранной комиссии Союза писателей. Тоже заводная женщина, не лишенная сексуальной отзывчивости.

Вот так и возник этот салон Ежовой – Гликиной. Достойные люди собирались. Уже известный нам Исаак Бабель, автор нашумевшей «Конармии» и одесских рассказов. И здесь же аристократ, бывший морской офицер императорского флота Леонид Соболев, чей роман «Капитальный ремонт» нравился Сталину. Писатель Иван Катаев, однофамилец более знаменитого Валентина Катаева. Самуил Маршак, уже тогда популярный. Ну, и Михаил Шолохов, создатель бессмертного «Тихого Дона». В компании с ними главный редактор «Огонька», известный журналист Михаил Кольцов, прославившийся своими репортажами с фронтов гражданской войны в Испании. Здесь же ученый и полярник Отто Юльевич Шмидт, крупные издатели братья Семен и Владимир Урицкие. И первый красавец, тогдашний член редколлегии «Правды» Алексей Назаров, внешне так похожий на популярного тогда актера Столярова. И Леня Утесов, модный певец и актер. И еще не счесть многих ярких лиц. Все они сбегались на огонек Жени Ежовой, либо в московскую квартиру, либо на дачу. Иногда к Гликиной. Все зависело от того, где был сам Ежов. С ним не хотелось общаться.

Сбежавшись, веселились от души. У наркома стол хорош и всегда накрыт: водка, коньяк, икра, балык. Женя, очаровательная Женя, за роялем. Пела проникновенно. Тут уж все отвлекались от разговоров и поддерживали. А когда начинались танцы под патефон, жаждали ее. Ту, которая от мужского прикосновения буквально плавилась, растворялась в партнере. Качество, повергавшее в дрожь мужскую половину. Бабелю, Кольцову, Шолохову дозволялось идти дальше… Они ей все нравились, но особенно Шолохов, который скажет спустя двадцать лет: «Не за узкие брюки нас девки любили», поведя взглядом вниз.

Уже в феврале 1938 года она почувствовала приближение несчастья. Пошли аресты. Арестовали ее второго мужа Гладуна, потом первого – Хаютина, затем брата – Илью Фейгенберга. И уже давно арестован главный редактор ее журнала Межлаук. Она сама уже фигурирует в показаниях известных и близких ей людей. Еще пытается продлить эту ускользающую жизнь и лихорадочно пишет мужу: «Колюшенька! Очень прошу… настаиваю проверить всю мою жизнь, всю меня… Я не могу примириться с мыслью, что меня подозревают в двурушничестве, в каких-то несодеянных преступлениях».

Но время Колюши на посту наркома внутренних дел сочтено. За полтора года он выполнил кровавое расстрельное поручение, провел процессы над Бухариным и Рыковым, над маршалами и генералами. И теперь по воле вождя должен уйти из этой жизни. Нарком, набивший руку на массовых репрессиях, превратился в политического уголовника. Опустившегося, без стакана водки трудно соображающего, его отстраняют от большей части дел в НКВД, и делают по совместительству наркомом водного транспорта. Оттуда ему дорога в тюремную камеру.

А Женя Ежова в мае 1938 года неожиданно увольняется из журнала. Мечется, ищет выход из ловушки, что подставила жизнь. Настроение скачет, то днями полное безразличие ко всему, то всплеск какой-то истеричной надежды и активности. Пытается говорить с известными и недавно близкими людьми. Ищет поддержку, хотя бы словесную. Не получается. Уходят от встреч под разными предлогами.

И тут в Москву приезжает Шолохов, старый добрый приятель. И по журналу, и по салону. Она бежит к нему в «Националь». Номер такой уютный и надежный, с видом на Кремль.

– Миша, что делать?! Чем это кончится?!

Шолохов тоже переживает не лучшие времена. Ждет встречи со Сталиным, чтобы рассказать о бесчинствах ростовских чекистов, о настроении донских казаков. Миша – верный человек, не отворачивается от женщины, с которой не однажды было хорошо, которая нравится. Настраивается на ее страхи, на ее боль.

Женя, милая Женя! Большущие глаза, сбивающийся голос, всклоченная челка. Как она хороша в горе! Вновь вспыхивает то, что знакомо только им…

Своим надзирающим бесстыдным взглядом запечатлела спецслужба НКВД эту встречу. Вот рапорт наркому внутренних дел, комиссару государственной безопасности первого ранга Берии от заместителя начальника первого отделения 2-го спецотдела НКВД лейтенанта госбезопасности Кузьмина.

«Согласно вашего приказания о контроле по литеру „Н“ (гостиница „Националь“. – Э. М.) писателя Шолохова доношу: в последних числах мая поступило задание о взятии на контроль прибывшего в Москву Шолохова, который… остановился в гостинице „Националь“ в 215 номере… Примерно в середине августа Шолохов снова прибыл в Москву и остановился в той же гостинице. Так как было приказание в свободное от работы время включаться самостоятельно в номера гостиницы и при наличии интересного разговора принимать необходимые меры, стенографистка Королева включилась в номер Шолохова, и узнавши его по голосу, сообщила мне, нужно ли контролировать. Я сейчас же об этом доложил Алехину, который и распорядился продолжать контроль. Оценив инициативу Королевой, он распорядился премировать ее, о чем был составлен проект приказа. На второй день заступила на дежурство стенографистка Юревич, застенографировав пребывание жены тов. Ежова у Шолохова. Контроль за номером Шолохова продолжался еще свыше десяти дней, вплоть до его отъезда, и во время контроля была зафиксирована интимная связь Шолохова с женой тов. Ежова».