Книга Заложники греха - Марина Серова

– Господи, ты опять об этом! – с досадой произнес Константин Юрьевич. – А ты хоть раз приходил по-человечески, а? Ты сам как себя ведешь? Вел бы по-другому – глядишь, и приглашали бы!

– Ага, дождешься от вас, – пробурчал Коля.

– Нет, это возмутительно! Скажи, совесть у тебя есть? Мало мы для тебя сделали, а? – принялся стыдить мужика Воропаев. – Ведь за счет нас только и существуешь!

Коля низко поклонился в пояс и со слезой в голосе произнес:

– Спасибо тебе, благодетель ты мой! Жизнь мою спасаешь! Куртку вон подкинул с барского плеча…

– Нет, с тобой невозможно разговаривать, – покачал головой Воропаев и полез в карман, вытащил несколько крупных купюр и стал совать мужику, приговаривая:

– На, на, на! Этого хватит? Хватит тебе? Сколько еще дать, чтобы ты угомонился?

Коля не стал кочевряжиться и давать себя уговаривать. Он быстренько сунул деньги в карман и сказал:

– А поговорить все-таки надо.

Громыхнуло тем временем сильнее, два раза подряд, и уже совсем рядом. Я решила вмешаться:

– Константин Юрьевич, гроза начинается. Лучше бы в дом пойти. И окна закрыть.

– Да, да, – рассеянно отозвался Воропаев. – Сейчас.

Потом он повернулся к Коле и сказал:

– Разговора сегодня все равно не получится. Давай я тебе позвоню, и мы договоримся о встрече. Тогда и поговорим спокойно и не торопясь.

– Куда позвонишь-то? – буркнул Коля.

– Как куда? Я же тебе месяц назад купил сотовый телефон! – возмущенно напомнил Воропаев. – Где он у тебя? Пропил?

Коля отвел глаза.

– Нет, ну кто ты после этого, а? И ты еще говоришь… А! – Воропаев безнадежно махнул рукой.

Раскат грома в этот момент стал совсем оглушительным. Здесь, в ущелье, была хорошая акустика, и все звуки воспринимались особенно остро. Молнии сверкали почти без перерывов. Я поглядывала на дом.

Из окна тем временем высунулась голова Алены, и ее голос встревоженно прокричал:

– Костя! Гроза! Идите в дом! Что там у вас?

Затем она заметила стоявшего рядом с мужем Колю, ойкнула и отошла от окна. Спустя минуту она появилась во дворе в накинутом на плечи плаще. Она шла к нам, но, не дойдя нескольких шагов, остановилась в нерешительности.

– Алена, зачем ты вышла? – раздраженно обратился к ней супруг.

– Прости, Костя, я думала, что смогу помочь, – виновато проговорила она. – Коля, ты к кому пришел?

Мужик не удостоил ее ответа. Честно говоря, я не совсем понимала, почему Воропаев с ним нянчится. Я решила, что это какой-то местный бомж, возможно, хорошо знакомый этой семье. Может быть, оказывал им какие-то услуги, а может быть, дальний родственник, опустившийся и нуждающийся в деньгах и приходящий их стрелять у обеспеченной и благополучной родни. Наверное, поэтому Воропаев и не вышвыривает его вон…

Воропаев сделал шаг навстречу к жене и, взяв ее за локоть, стал убеждать вернуться в дом. Я посмотрела на окно. Оно оставалось открытым, и мне это не нравилось.

– Алена, вернитесь, пожалуйста, и закройте окно в столовой, – решила я вмешаться, поскольку речь уже шла о безопасности. – Пусть прислуга закроет все остальные и отключит электроприборы. Кажется, нас ждет настоящая гроза.

Алена уже повернулась, чтобы идти к дому, как вдруг вспышка молнии сверкнула ярко прямо над нашими головами, на мгновение осветив весь двор. Алена, шедшая к крыльцу, невольно остановилась. Я ждала, что следом раздастся оглушительный раскат грома, и не ошиблась. Он не заставил себя ждать. Прокатившись по всему ущелью грохочущим рыком, он исчез за горой, а следом хлынул дождь. Мы все трое инстинктивно встали под крону дерева, хотя в грозу это было самым опасным местом. Я уже собиралась решительно дернуть спорящих мужчин в дом, как вдруг услышала сквозь капли дождя донесшийся сзади треск, а одновременно с ним отчаянный вопль охранника Миши:

– А-а-а! Дерево горит!

Я повернула голову на крик. Краснолицый Миша, от страха сменивший цвет лица на белый, тыкал толстым пальцем в бок. Я увидела пламя, охватившее высокий тополь. Не иначе, молния нашла свою цель. Оставалось только радоваться, что она не угодила в то самое дерево, под которым мы на несколько секунд нашли укрытие, но радоваться времени не было.

Вопль охранника стал еще отчаяннее:

– А-а-а! Пожар! Пожар!

Я поняла причину его паники и чуть не выругалась в полный голос: тонкий тополь треснул посередине ствола, и теперь медленно, но неуклонно кренился, норовя упасть прямо на крышу дома. На ту сторону, где было окно, из которого я недавно выпрыгнула, и где вела к крыльцу тропинка, по которой сейчас шла Алена. А еще больший ужас вызвало у меня появившееся в том окне лицо Вадика, который испуганно крикнул:

– Пап, что происходит?

– В дом! – заорала я что было мочи в легких. – Башку убери сейчас же!

Говоря это, я уже неслась в сторону дома – благо было всего несколько метров. За эти секунды я успела схватить в охапку Алену и оттащить ее от крыльца, а также заметить стоявшую возле него металлическую лестницу-стремянку.

Выбора особого не было, и я, сдернув стремянку с места, вместе с ней рванула навстречу падающему тополю. Даже не знаю, как моему мозгу, работающему в тот момент отдельно от меня, удалось за доли секунды рассчитать и траекторию, и угол, и силу падения, но стремянку я подставила точно в то место, куда и метило падающее дерево, уже охваченное огнем. Стремянка задержала его падение, изменила направление движения и не дала обрушиться на дом. Однако опасность еще сохранялась.

Удерживая стремянку, я, не поворачивая головы, крикнула:

– Тушите быстро, быстро! Миша, где ты там, мать твою!

Сзади послышалось тяжелое топанье – Миша спешил на помощь. Подбежав ко мне, он, однако, в растерянности затоптался на месте, не понимая, что конкретно ему нужно делать. Потом, видимо, осененный догадкой, забежал за дом, откуда вернулся со шлангом и, крутанув металлический кран на краю газона, направил шланг на дерево.

Струя воды ракетой взметнулась в небо. От ее мощного напора шланг повело в сторону, Миша едва устоял на ногах и невольно заорал, пытаясь удержать рвущийся из рук шланг. Тот дергался, крутился, струя воды брызгала во все стороны, окатывая всех. Воропаев с Колей одновременно выматерились, окаченные из шланга. В какой-то момент струя добралась и до меня, ударив мне в лицо и задержавшись на нем несколько секунд, в течение которых я захлебывалась и не материлась лишь потому, что рот мой был заполнен водой.

Когда Миша все-таки отвернул шланг в сторону, я, отплевываясь, крикнула:

– Кран уверни, идиот!

Радовало меня то, что какое-то количество воды все-таки попало на дерево, и пламя стало меньше, но и это была сомнительная радость: пожар, возникший от молнии, то есть от электрического разряда, нежелательно тушить водой.