Книга Подожди! Как отложить решение до последнего момента и... победить - Фрэнк Партной

Задержки, с которыми имеет дело индустрия телекоммуникаций, могут показаться чем-то сложным, но управление ими ничем не отличается от управления людьми. Если компания требует, чтобы сотрудник явился на встречу на час раньше назначенного, ей придется покрыть расходы на кофе; если сотрудник должен прибыть раньше на целый день, придется оплатить ему гостиницу и питание. Если клиенту все равно, когда именно явится сотрудник фирмы, лишь бы он не опоздал на встречу, какой смысл посылать его слишком рано? Не каждая фирма захочет платить лишние деньги за то, чтобы ее работник подоспел первым.

Если коротко: допустимое время задержки зависит от того, что мы делаем. Нам важнее скорость или расходы? Если время ценнее, будем разгоняться до максимума; минимизировать задержки. Но если стоимость важнее, лучше повременить, пока не подвернется наиболее удачный момент. В таком случае мы хотим задержки оптимизировать. Минимизация и оптимизация – это совершенно разные вещи.

Оптимизация – это то, что делает профессиональный спортсмен, когда на него летит мяч. То, что делает эмоционально уравновешенный ребенок, когда ему предлагают сладость. Они не реагируют мгновенно, а с пользой для себя распоряжаются лишней долей секунды, распознавая мяч или изменяя частоту сердцебиения. Компьютеры, в которых отсрочки оптимизированы, тоже на высоких скоростях не всегда реагируют моментально – так же, как спортсмены и дети. Их цель не обязательно в том, чтобы оказаться первыми; их цель в том, чтобы оказаться в выигрыше.

А минимизация? Вот вам яркий пример: оптоволоконный кабель (горячая линия, по которой совершаются сделки с ценными бумагами) тянется из Чикаго, где заключают бóльшую часть опционов и фьючерсов, в Нью-Йорк, где больше всего торгуют акциями. Многие фирмы вполне устраивает необходимость торговать между Чикаго и Нью-Йорком по проводам, которые петляют по Индиане, Огайо и Пенсильвании. Им неважно, если сделки будут заключаться на несколько миллисекунд быстрее, точно так же, как нам неважно, если заказанная вечером срочная посылка прибудет на следующий день в восемь пятьдесят девять, а не ровно в девять утра.

Но иные фирмы настаивают на более коротком пути, и это требование заставило компанию «Спрэд Нетворкс» за два года и несколько сотен миллионов долларов проложить новый прямой канал из Чикаго в Нью-Йорк. Торговля по этому кабелю – чему-то вроде суперскоростной версии службы доставки FedEx – стоит целое состояние, но многие компании готовы платить, чтобы минимизировать задержки. В конце концов, они экономят целых три миллисекунды.[58]

Почему эти три миллисекунды так важны? Для некоторых трейдеров вся разница между прибылью и убытком – в том, чтобы их электронный запрос на покупку или продажу дошел первым. Если по низкой цене доступна только одна акция, первый заказавший получит ее за эту цену. Припозднившимся скорее всего придется платить больше. Высокоскоростной трейдинг порой – что-то вроде гонки временных вооружений или ускоренной версии праздничного шопинга. Если вы не окажетесь в числе первых покупателей в Черную пятницу[59], наутро после Дня благодарения, то пока доберетесь до магазина, все лучшее уже расхватают.

По словам самих трейдеров, сверхскоростная компьютеризированная торговля выгодна инвесторам, потому что позволяет покупать или продавать когда угодно с наименьшими издержками. Им возражают, что растущая скорость торговли не только неоправданна, но и опасна. Критики полагают, что лишь по счастливой случайности высокоскоростной трейдинг пока не обрушил рынок, но когда-нибудь удача нам изменит. Хорошо, что курс ценных бумаг чутко реагирует на новую информацию, но краткосрочные колебания цен слишком капризны и ничего не говорят о стоимости компании в долгосрочной перспективе, и это главный повод для беспокойства; в какой-то момент, если автоматизированные торговые программы подтолкнут цены слишком далеко в одну сторону, они резко изменят направление. По сути, это спор о том, кто лучше принимает решения – человек или компьютер. Стоит ли позволить компьютерам торговать самостоятельно на предсознательных скоростях или необходимо сознательное человеческое вмешательство?

* * *

В два часа тридцать две минуты 6 мая 2010 года работник компании «Уэдделл & Рид», головной офис которой расположен примерно в миле от дома, где я вырос, в городе Оверленд-Парк, штат Канзас, нажал на кнопку «пуск» в программе компьютеризированного трейдинга[60]. Целью компании было сократить риски владения акциями стоимостью 4,1 млрд долларов, продавая так называемые фьючерсы «Е-мини». «Е-мини» основываются на индексе топовых курсов акций пятисот фирм, составленном агентством «Стандарт энд Пур», но продаются небольшими партиями (отсюда – «мини») и проходят через электронную торговую платформу, а не через суматошную «систему выкриков», которой до сих пор широко пользуются при торговле другими фьючерсами (отсюда «Е-»). Для страхования акций стоимостью 4,1 млрд долларов «Уэдделл & Рид» нужно было продать 75 тысяч контрактов «Е-мини».

Вместо того чтобы поручить персоналу вручную вводить ордера или звонить брокеру, фирма использовала автоматизированную компьютерную программу. Каждую минуту программа рассчитывала, сколько контрактов «Е-мини» ушло на рынок в предыдущую минуту, а потом автоматически продавала девять процентов от этого количества. Алгоритм заложили такой, чтобы 75 тысяч контрактов распродалось за несколько часов или даже дней.

Вместо этого программа запустила самые быстрые американские горки в истории финансовых рынков. Вначале, когда компьютеры «Уэдделл & Рид» открыли продажи, высокочастотные трейдеры (точнее, их компьютерные программы) стали совершать покупки. На рынке царили покой и равновесие. Минут примерно девять.

Потом, в два часа сорок одну минуту, высокочастотные трейдеры начали продавать контракты, которые у них накопились, чтобы обнулить свои позиции. С этого момента в течение одной минуты объем продаж увеличился, и автоматизированная программа «Уэдделл & Рид» ответила тем, что продала больше «Е-мини». За вторую минуту еще больше трейдеров продало контракты, и программа сделала то же самое. За третью и четвертую минуты все продали еще больше, войдя в этакий высокоскоростной компьютеризированный штопор.

К двум сорока пяти торговля уже лопалась по швам, и контракты начали разваливаться. Их цена упала на пять процентов всего за 13 минут. Высокочастотные компьютерные программы составляли тогда большой процент рынка. Четырнадцать секунд подряд операции примерно с половиной всего вышедшего на рынок объема – что составляло 27 тысяч «Е-мини» – приходились на долю высокочастотной торговли.

Снижение стоимости контрактов «Е-мини» сразу же распространилось на весь остальной рынок. Компьютерные программы получили сигнал «продавать» – и не только контракты «Е-мини», но и акции компаний, которые представляли эти контракты. С движением этих акций пришло дополнительное давление на продажи – до такой степени, что на акции некоторых компаний не осталось спроса. В результате легитимные ордера от брокеров на продажу акций были встречены ордерами на покупку по абсурдно низким ценам. (Такие ордеры называются stub orders. Их обычно размещают в целях соблюдения закона, который требует от некоторых фирм определенного количества постоянных предложений, независимо от того, делаются они по реалистичным рыночным ценам или нет.)