Книга Всюду кровь - Клод Изнер

«Забавно, – подумала она, вновь замахиваясь ножом, – ты чего-то страстно желаешь, постоянно думаешь об этом, но в момент, когда это происходит, не чувствуешь и десятой доли того наслаждения, которое предполагал испытать».

Кровь медленно пропитывала одеяло. Она сняла с головы латексную шапочку, взъерошила волосы, забрала шприц, парик и накладной нос, убрала их в сумку. Перед тем как надеть плащ, она в последний раз обернулась и осмотрела труп.

– Ты ведь знала, старушка, что слишком длинный язык укорачивает жизнь.

Положив на широкую грудь покойницы третий том «Отверженных» и «Пятьсот миллионов Бегумы», она выпустила из кухни собаку, вышла из квартиры, заперла за собой дверь и сняла перчатки.

Уронив голову на грудь, Миро сидел под гигантскими пальмами, верхушки которых упирались в стеклянную крышу оранжереи. Неподалеку, в гроте, шумел небольшой водопад. Миро виделся белый песок, тропический лес, серебристые волны океана. Две обнаженные, соблазнительные смуглые девушки неспешно обмахивали его веерами. Миро погружался в сон, где красное солнце в последний раз освещало все вокруг, а затем садилось за горизонт. Внезапно его яркие лучи исчезли, а на их месте возникла рыжеволосая ведьма в очках – взлетев на верхушку минарета, она насмешливо закричала: «Я мечтаю поехать в Турцию, но у меня нет денег!»

Миро подпрыгнул, видение рассеялось, но голос остался, завертелся у него в голове, назойливый, как комар. Голос Шарлин Кросс! И вдруг он понял, что вовсе не ошибся: у этой женщины был едва заметный дефект произношения, она заменяла свистящие согласные шипящими. Миро осознал, что этот дефект напоминает ему о ком-то, с кем он когда-то был знаком, но он никак не мог вспомнить лицо и имя. Чем больше он пытался сконцентрироваться и припомнить, тем больше нелепых образов проплывало у него перед глазами: пляж, пальмы, Гоген, мерзкая улыбка Фрогги, Бобби и его обрубок хвоста, близнецы-инопланетяне. Он направился к выходу из оранжереи, испытывая раздражение, знакомое человеку, у которого спина чешется в таком месте, до которого он никак не может дотянуться.

«Хватит, забудь об этом, – сказал он себе. – Сейчас приеду домой, выгуляю Лемюэля, приму душ, выпью коньяку, послушаю Сару Вон[19], а когда в голове у меня прояснится, приму решение».

Оказавшись дома, он вдруг испытал тревожное чувство одиночества. Уставившись на телефон, он несколько раз произнес имя Нелли: он был готов на любые унижения, лишь бы снова увидеть ее. Впрочем, он тут же вспомнил о том, какая пропасть их разделяет, и передумал ей звонить. Он страшно устал – до ломоты в костях. Надо поспать перед ужином, это позволит ему собраться с мыслями.

Квартиру наполнил полумрак, играла тихая музыка Дебюсси. Миро растянулся на кровати и принялся перебирать в уме события последних дней. Он ощущал необъяснимое беспокойство, которое постепенно рассеивалось, превращаясь в дремоту, почему-то имевшую горький привкус.

Спать. Миро выключил радио.

Уже знакомые ему сны, заполнявшие его одинокие ночи, завладели им, коварно проникли в его сознание, превратившись в вихреподобные эротические мечтания, и поглотили его целиком.

Автомобили выстроились в нескончаемые очереди, толпы служащих, вышедших с работы, устремились к входам в метро, жители пригородов осаждали вокзалы. Девушка в наушниках свернула на Лионскую улицу. Проходя мимо китайского ресторана под названием «Башня желаний», она загадала, чтобы исполнилось то, чего ей хотелось больше всего на свете.

Выйдя на узкую тихую улочку, застроенную невысокими домами, она столкнулась со стариком, выгуливавшим пса, и ей вдруг показалось, что она в деревне.

«Что за чудесное место!» – подумала она, глядя на выстроившиеся вдоль тротуара горшки с цветами и кустами.

Найдя нужный дом, она вошла в подъезд. Взглянула на фамилии жильцов на почтовых ящиках и подсчитала, что Миро живет на третьем этаже, а старик с собакой прямо над ним.

6

20 октября

Миро очнулся и сразу понял, что еще не до конца протрезвел. Было тяжело дышать. Сквозь шторы пробивался серый рассвет. Сидящий у изголовья Лемюэль тут же принялся гипнотизировать хозяина.

– Сейчас, старик.

Начать новый день было так же непросто, как завести автомобиль в далеком 1910 году. Для этого требовалась огромная энергия: приходилось снова и снова крутить маховик. Мотор плевался, чихал, замолкал, оживал вновь и, наконец, сдавался.

– Знаешь, Лемюэль, мне кажется, я страшно одинок. Но тебе-то наплевать, да? Поесть, побегать, поспать да получить свою порцию нежностей – вот и все, что тебе нужно в жизни!

Лемюэль зевнул и резко обернулся: в дверь постучали.

На пороге стоял Блез де Разлап: сейчас он больше всего походил на пойнтера, сумевшего взять след.

– А, мсье Жасси, рад, что вы дома. Вчера вечером одна дама оставила для вас пакет, она просила передать его вам лично в руки. Дело, похоже, срочное. Я ждал вашего прихода до вечерних новостей, но потом лег спать – у меня ведь режим.

– Вчера вечером? Но вчера я был дома, я рано вернулся, часов в шесть.

– Наверное, вы не слышали, как она стучала, или были слишком заняты, чтобы открыть, – хитро ухмыляясь, предположил старик.

– Простите?

– Нет-нет, ничего.

– Хотите кофе?

– Нет, нет, Бобби пора пописать…

– Она назвала свое имя?

– Нет, а я не осмелился ее спросить.

– Как она выглядела?

– Даже не представляю. С этим таймером свет постоянно отключается, нам всем следовало бы собраться и написать письмо домовладельцу. Она была одета так, как теперь одевается молодежь: джинсы, вязаная шапка, на шее наушники – знаете, эти устройства, от которых портится слух. Вы поняли, кто это?.. Нет, не поняли?

Миро вздрогнул.

– Вязаная шапка? Вы уверены?

– Открою вам секрет, мсье Жасси. Прическа женщины оказывает на меня совершенно особое воздействие. Это первое, на что я всегда смотрю. Та девушка была в вязаной шапке с отворотом, так что я не увидел ни единой прядки ее волос. – Он наклонился к Миро и игриво шепнул: – Кажется, мсье Жасси, вы тот еще дамский угодник!

– Ничего не могу поделать, женщины за мной так и вьются, – буркнул Миро, закрывая за стариком дверь.

Он положил сверток на стол. Ему хотелось открыть пакет – и в то же время вовсе не хотелось этого делать. Пока не доказано иное, он свободен: никакие девицы в шапках не могут заставить его беспрекословно им повиноваться.

Лемюэль бросил на него жалобный взгляд. Он потянулся, проскользнул передними лапами по паркету прихожей, в то время как задние лапы так и остались на месте, подобно ножкам стула.