Книга Подонок в вашей голове. Избавьтесь от пожирателя вашего счастья! - Дэн Хэррис

Это место очень воодушевляло Теда, хотя мне казалось, что он с таким же энтузиазмом мог рассказывать о пастернаке или страховых рентах. Должен признать, он выглядел как человек, который мог бы быть отличным региональным топ-менеджером в страховой компании. Короткие волосы разделены напробор, огонек в глазах – у него была способность (почти как у Клинтона) убеждать собеседника, что по крайней мере в этот момент он для него самый важный человек в мире.

Со своей женой Гейл и командой из 22 человек он основал Новую Жизнь в своем районе несколькими десятилетиями ранее. Со временем они становились все активнее – Тед водил своих последователей в своеобразный патруль по городу. Они молились возле правительственных зданий, гей-баров и домов, где жили женщины, подозреваемые в колдовстве. Вместе со своей дружиной он обошел почти все улицы города и даже молился за случайных людей из телефонной книги. Он надеялся выгнать дьявола из города. Тед умел в разговоре непринужденно и беззаботно упомянуть Сатану, что, несомненно, добавляло ему шарма.

Ко времени нашего визита число прихожан церкви насчитывало 40 000 человек, и Тед был одним из главных людей в Колорадо-сити. Этот город даже называли «Евангелическим Ватиканом», потому что в нем возникли такие крупные христианские организации, как «Campus Crusade for Christ» и «Focus on the Family». Но Тед легко относился к своему авторитету и настаивал, чтобы все называли его просто «пастор Тед».

Когда мы пришли в главный зал, чтобы снять интервью, прихожане уже разошлись. По ходу разговора стало ясно, что Тед из другой породы проповедников. Он не был похож на своих яростных предшественников из партии консерваторов, отличался от фигур вроде Джерри Фалуэлла, Пэта Робертсона и Джеймса Кеннеди. Он был из нового поколения священников и пытался включить в список острых тем что-нибудь кроме абортов и однополых браков. В некотором смысле он больше напоминал гуру самостоятельной психологической помощи. Он написал несколько книг о том, как сохранить брак или спасти своих соседей от адского пламени. Он даже написал книгу о питании и назвал ее «Иерусалимская диета». На всякий случай, он был против абортов и однополых браков, но не заставлял себя говорить об этом.

После интервью, пока съемочная бригада гасила прожекторы и складывала оборудование, Тед уселся на ступени перед сценой и жестом пригласил меня сесть рядом. Сначала я хотел извиниться и отказаться, предчувствуя религиозную агитацию. Но ради приличия я остался и неохотно плюхнулся на ступеньку рядом с Тедом. Проповедник меня очень удивил. Без камер он чуть-чуть снизил уровень энтузиазма в голосе и с подкупающей искренностью заговорил о положении евангелической церкви в Америке.

– Мы можем поговорить не для репортажа? – спросил он.

– Разумеется, – ответил я и подумал: «Это уже интересно».

– Есть огромная разница между тем, чем я занимаюсь как пастор и тем, что делают люди вроде Джима Добсона.

Добсон был главой организации «Focus on the Family», главный штаб которой располагался ниже по улице. Этот офис был настолько большим, что у него был собственный почтовый индекс. Добсон был представителем старой ортодоксальной школы и убежденным критиком геев и сторонников легализации абортов.

– У меня своя паства, которую я вижу каждую неделю, – добавил Тед. – И я знаю, что их волнует – например брак, дети или финансы. Если я все время говорю о негативных вещах, им это не помогает. А Добсон занимается так называемой «церковной организацией». И его организация растет из конфликтов, потому что это привлекает интерес и капитал.

Было немного странно слушать, как известный пастор говорит о конкуренции с другой важной фигурой евангельской церкви. Это было слегка… не по-христиански. Но это было очень интригующе, и этот человек начинал мне нравиться. В нем был некий парадокс: слишком дружелюбный, но не отталкивающий, елейный, но ироничный. Я сидел на ступеньках и уже далеко зашел за границу того, о чем прилично говорить. Тед терпеливо отвечал на все вопросы о евангелизме, которые я постеснялся бы задавать кому-нибудь другому. При нем я не чувствовал себя неловко и не ощущал себя «невоцерковленным», как они это называют. И уж тем более Тед не пытался обратить меня в веру. Он даже нормально воспринял мой вопрос о том, как библеисты мирятся с тем фактом, что в разных книгах Библии отличаются ключевые подробности жизни Иисуса. Он загадочно улыбнулся и сказал: «У нас свои правила».

Во время разговора с пастором Тедом я со стыдом осознал, насколько сильны были мои предрассудки – не только о Теде, но и вообще о верующих. Меня поразило, что я так слепо поддался влиянию стереотипов. Газета «Вашингтон пост» однажды назвала религиозных людей «бедными, необразованными и управляемыми». История пастора Теда о внутренних столкновениях шла вразрез с управляемостью. Что касается интеллекта, Тед совершенно очевидно был умен. И потом, сколько было умных верующих людей – Толстой, Линкольн, Микеланджело, не говоря уже о современных священниках вроде Френсиса Коллинза, евангелиста и ученого, ведущего проект по расшифровке генома человека.

Я не только был несправедлив к верующим людям, делая все эти узкие выводы, я еще и вредил самому себе. Большинство людей в Америке – да и на всей планете – смотрели на жизнь через призму веры. Мне не нужно было принимать их позицию, но я мог попытаться встать рядом с ними и посмотреть на мир их глазами. Более того, тема религии могла бы зажечь свет вместо того, чтоб накалять страсти. Когда религия стала предметом распри, глубокое освещение событий открыло бы аудитории новый взгляд на происходящее – более понятный, человечный и ясный.

Вскоре после этого я признался Вонбо в том, что он прав. Мы могли бы делать более вдумчивые репортажи, не вступая в ряды общественного радио.

* * *

Я так воодушевился идеей улучшения своих репортажей, что весной 2005 года положил в чемодан Библию и отправился в рабочую поездку в Израиль, Египет и Ирак. Я решил, что если уж быть отличным репортером, то нужно изучить первоисточники.

Как раз перед этой поездкой состоялась моя последняя стычка с Питером Дженнингсом. Мы собрались в его кабинете якобы для того, чтобы он рассказал мне, к чему я должен стремиться в работе. В своей обычной манере он начал с пощечины. «Есть мнение, – сказал он, – что ты не очень хорошо делаешь заграничные репортажи». Хотя я был уверен, что это не так (скорее всего, это просто часть психологических операций Питера), я чувствовал, что должен защищаться. Но как только я начал бормотать какие-то аргументы, он сразу же перебил меня и прочитал целую лекцию о том, какие разнообразные сюжеты я должен был сделать для передачи, находясь за границей. Затем ему позвонила его жена Каис. После продолжительного воркования он повесил трубку, посмотрел на меня и сказал: «Вот что я тебе скажу, Харрис. Женись удачно хотя бы один раз».

Через пару недель я сидел на веранде нашего офиса в Багдаде с Библией в руках, пытаясь пробраться через Левит с его бесконечными объяснениями, как правильно убить козу. Разочарованный, я встал и пошел в офис, чтобы проверить компьютер, и получил сообщение от Питера. Это была рассылка о том, что у него рак легких.