Книга Дело о черной вдове. Записки следователя - Александр Ковалевский

– Мирошниченко – это фамилия вашей бывшей жены. До женитьбы вы были Игорем Дужкиным, – напомнила ему Зоя. – Вот здесь распишитесь, что предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, – попросила она.

Дужкин молча расписался в протоколе допроса.

– Вы взяли себе новую фамилию, чтобы скрыть судимость, из-за которой вас не приняли бы на работу в банк? – задала она риторический, в общем-то, вопрос.

– А вам хотелось бы, чтобы я всю жизнь ходил с таким позорным пятном в биографии? – с вызовом ответил Дужкин. – Вот благодаря таким, как вы, я и получил судимость за преступление, которого не совершал, и отсидел по приговору от звонка до звонка.

– Знаете, Дужкин, перед тем как вызвать вас на допрос, я полистала ваше прошлое уголовное дело. Ни во время досудебного следствия, ни на суде вы свою вину в инкриминируемом вам преступлении не отрицали, а наоборот, чистосердечно во всем признались, что суд, кстати, учел при вынесении вам приговора как смягчающее обстоятельство.

– А то вы не знаете, как выбиваются эти «чистосердечные признания», – с упреком бросил он. – Вот сейчас за что меня задержали? Раз я уже был, подчеркиваю, невинно осужден, хотите теперь на меня еще и убийство повесить?

– Пока что вы проходите по делу об убийстве Юлии Быстровой как свидетель. По нашей информации, вы были последним из ее коллег, кто видел ее живой и здоровой. А доставить вас на допрос под конвоем нам пришлось потому, что после того, как было совершено это преступление, вы без объяснения причин не вышли на работу и домой не вернулись. Это дало нам повод подозревать, что вы подались в бега. Согласитесь, основания для вашего задержания вы дали нам сами, – резюмировала она.

– Ну, в общем-то, да, – признал он. – Но поймите и вы меня. У меня уже есть печальный опыт общения с вашими так называемыми правоохранительными органами – удивительно, что я вообще тогда выжил. Поэтому, как только я узнал, что Юлю убили, а все видели, как мы с ней с той вечеринки ушли вместе, ну и решил, что нету мне резона вам попадаться. Вы ж докопаетесь, что я ранее судимый, и начнете меня прессовать по полной. Так что для здоровья лучше в бега податься, чем опять пережить весь кошмар вашего так называемого следствия.

– Можете поверить мне на слово, я, как следователь прокуратуры по особо важным делам, вам гарантирую, что мое расследование будет непредвзятым и объективным, – заверила Зоя.

– Вы знаете, а я вам почему-то верю, – посмотрев ей в глаза, сказал он. – Поверьте же и вы мне: я никого не убивал. В тот вечер я проводил Юлю до подъезда и все. О том, что ее убили, я узнал от нашей секретарши, когда звонил в банк предупредить, что опоздаю из-за того, что моя маршрутка застряла в пробке.

– Да, был такой звонок, мы проверяли, – согласилась Зоя. – А с мужем Юли вы были лично знакомы?

– Нет, не видел его никогда. Юля говорила, что разводиться с ним собиралась, но у них маленький ребенок, и она надеялась, что все у них еще наладится. Мне она, конечно, нравилась, но, пока была замужем, я с ней поддерживал только дружеские отношения. Знаете, после всего того, что мне пришлось пережить из-за ложного обвинения в изнасиловании, которого, повторяю, не было, поскольку все с той девкой было по обоюдному согласию, я не уверен, что у меня вообще с женщинами что-нибудь получится, – признался он.

– Игорь, раз вы все время возвращаетесь к тому, что вас незаконно осудили, давайте тогда расскажите, не для протокола, что там осталось за строкой приговора? – попросила она.

– Да история, в общем-то, банальна, – горько усмехнулся он. – Гулял в кабаке с друзьями, там познакомился с одной девочкой не очень тяжелого поведения, ну и кровь молодая взыграла, только ведь из армии пришел, мой дембель мы тогда и отмечали. В общем, привез я ту девицу крашеную к себе домой, всю ночь мы с ней, ну вы понимаете, а наутро за ней ее брат приехал. Ты, говорит, сестренку мою несовершеннолетнюю изнасиловал, так что если не хочешь, чтобы она на тебя в ментуру заяву накатала, с тебя две штуки баксов. Оказалось, девахе той и взаправду шестнадцать недавно только стукнуло, она при братце мне паспорт свой предъявила, видимо, специально таскала его с собой, чтобы таких лохов, как я, на бабки разводить.

– Да, в нехорошую историю ты влип, – покачала головой Зоя. – За сексуальную связь с несовершеннолетней тебя могли привлечь к уголовной ответственности, даже если у тебя с ней все было по обоюдному согласию. Ну, рассказывай, что дальше было…

– А что дальше? – пожал плечами он. – О том, чтобы откупиться, не могло быть и речи. Я предложил этой сладкой парочке убраться подобру-поздорову, но ее братец угрожать мне стал. Короче, завязалась драка. Пока я с ее братом махался, сестренка его, проститутка малолетняя, вопила на весь подъезд, что я ее изнасиловал, да вдобавок еще и все лицо мне в кровь исцарапала, но и ей от меня тоже досталось. На шум сбежались соседи, они и вызвали, видимо, милицию. Когда наряд приехал, ее братец успел смыться, а меня с его сестричкой застали, так сказать, на месте преступления. Меня забрали, а проститутку малолетнюю на судмедэкспертизу направили. Там подтвердили, что у нее был со мной половой контакт, да плюс синяки, которые я ей наставил, когда от ее когтей отбивался. В результате моя расцарапанная рожа стала чуть ли не главной уликой против меня же, мол, это несовершеннолетняя так пыталась от меня защититься. Я пытался объяснить ментам, как все было на самом деле, мол, откуда я мог знать, что проститутке этой восемнадцати еще нет, что они с братом шантажировали меня, две тысячи долларов с меня вымогали. Ну, менты как про доллары услышали, предложили мне решить вопрос, только уже не за две, а за пять тысяч зеленых, иначе мне светит от восьми до пятнадцати за изнасилование несовершеннолетней. А где я возьму эти пять штук? В общем, когда менты поняли, что взять с меня нечего, начали они меня колоть на изнасилование, в чем я, конечно, добровольно не хотел признаваться… Да что теперь говорить, – тяжко вздохнул он. – Опера, которые меня тогда пытали, предупредили, что если я кому-нибудь когда-нибудь расскажу, что они со мной делали… Ладно, не хочу об этом вспоминать, – махнул он рукой.

Выслушав эту своеобразную исповедь, Зоя могла только ему посочувствовать. То, что ее коллеги не всегда чисты на руку, новостью для нее не было. Главное, что на ее совести нет невинно осужденных.

– Игорь, у меня к вам последний на сегодня вопрос: вы сказали, что Юля собиралась разводиться с мужем. Какие у них были отношения?

– Насколько я знаю, на разводе настаивала сама Юля, когда узнала, что муж ей изменяет с какой-то Светкой с бензоколонки, а тот вроде бы не хотел развода. У них ведь общий ребенок, и при разводе он остался бы с Юлей, а она говорила, что он сына очень любит. Сложная, короче, ситуация. А вообще-то Юля в свои семейные дела меня не очень посвящала, так что мне трудно судить о том, какие у нее с мужем были отношения.

– А кто такая эта Светка с бензоколонки, не знаешь?

– Да вроде Юлин муж вместе с ней на АЗС работает. Она – кассиршей, а он – заправщиком. А вы о любовнице лучше его самого расспросите.