Книга Сеул, зима 1964 года - Ким Сын Ок

Приглашения в белых четырёхугольных конвертах с подписанными фамилиями сотрудников разносила по столам, снуя туда-сюда по офису, коротко остриженная девушка — ученица женской вечерней торговой школы. В компании она исполняла мелкие поручения, и непонятно, по какому такому недоразумению она пропустила младшего сотрудника отдела по освоению нового рынка, вечно сутулого Мэн Санджина, который с беспокойным видом сидел на своём месте. Он внимательно проследил за руками этой миловидной девчушки, которая, раздав все конверты, вернулась и села на своё место у входной двери в офис. Однако в её миниатюрных пухлых розовых ручках ничего не было. «Ну, теперь и до меня очередь дойдёт, разве унесёшь за один раз все тридцать пять конвертов одновременно?» — подумал Мэн. Однако девушка, склонив голову, начала щёлкать костяшками счётов. Немного погодя она снова встала с места. Но в руках её по-прежнему ничего не было.

Эти пустые руки бодро прошествовали к шкафу, что примостился в самом уголке офиса, подхватили стоявший на круглом столе огромный чайник и налили воды в стакан. А затем залпом выпили. Мэн Санджин видел, как тонюсенькое, с веточку, горлышко сглотнуло, пропуская через себя воду.

А потом девчушка снова вернулась на своё место и села — на этом всё закончилось. Мэн, решив, что он, возможно, сам недосмотрел, внимательно оглядел свой стол. Белого конверта не было. Может, она по ошибке кинула его не туда? Он заглянул в щель между своим и соседским столом, за которым сидел Ли. Пусто. Он встал, переставил стул и поглядел под ним. Пусто. Он даже решил залезть под стол и заглянул в плетёную мусорную корзину, рядом с которой почти весь день томились взаперти его бедные ноги, не видя и лучика света. И там не было. Он проверил все ящики стола и пошарил в карманах пиджака. Однако злополучного конверта нигде не было, единственное, что ему удалось обнаружить, так это маленький кармашек под поясом брюк, предназначенный для хранения печати.

В конце концов Мэн Санджину стало ясно, что конверта он не получил. По какой такой случайности? По какому недоразумению?

Время летит быстро. Хотя нет, движение людских сердец опережает даже бег времени. Мэн отказался от поисков конверта, и в то время, когда он сосредоточено раздумывал о том, как же могло случиться это чёртово недоразумение, в офисе уже не слышалось радостных возгласов и не чувствовалось давешней радужной атмосферы. То с одной стороны, то с другой доносилось недовольное ворчание:

— Нет, ну вы только подумайте, и почему, как нарочно, надо было устроить этот выезд в воскресенье! — пробурчал один.

— То ли дело — поехать вместе с семьёй и отлично погулять, да ещё и за счёт фирмы, но тут даже и намёка нет на такой расклад, — пробормотал другой.

— А я завтра с моим собиралась в Инчон, и что теперь прикажете делать? — шепнула на ухо одна из сотрудниц другой.

— Но ведь можно и не поехать.

— Ага, и остаться без работы, — цокая языком, проговорила та, что завтра собиралась в Инчон. Мэн Санджин с каждой минутой мрачнел всё больше и больше. «Я тоже полноправный служащий торговой акционерной компании „Ёниль“. Пусть моя должность не такая уж и высокая, но то, что я действительно являюсь работником компании, подтверждает лежащее в кармане, в портмоне, моё удостоверение. Другим, даже самым мелким служащим, конверты раздали, почему же мне не досталось? Вот пойду и спрошу у этой девчонки! Опять же, если станет известно, что мне действительно не выдали этот конверт, что обо мне подумают? Но нет, этого не может быть! Хотя очень даже может… Вот чёрт, что это я завидую, словно малое дитя — никуда не годится! Даже наоборот хорошо, что так вышло, надо будет в кой-то веки выбраться с женой и детьми в ресторан пообедать».

Вертя в руках ручку и оттирая с ладоней грязные пятна, Мэн изо всех сил пытался уговорить себя выкинуть из головы происшествие с конвертом, но сидевший рядом Ли, слегка округлил глаза и, вытянув губы, спросил:

— Ты что, приглашения не получил?!

Мэну сразу же стало стыдно, что он предстал перед Ли в таком жалком виде. Поэтому, стараясь принять как можно более невозмутимое выражение лица, он ответил:

— К счастью, мне повезло, и я смогу отдохнуть дома.

Он старался изо всех сил, но отвечая, не смог удержаться от дурацкой неловкой усмешки, за что очень разозлился сам на себя.

— Странно… — проговорил Ли, всё так же не отводя взгляда от Мэна.

— Да что тут странного? — на этот раз действительно невозмутимо переспросил Мэн.

— Нет, и всё-таки что-то здесь не так.

— Да просто пропустили моё имя, когда конверты подписывали. Даже хорошо, что так вышло.

— Ты и вправду не расстроен?

— Да ты что! Скажешь тоже…

— Ну нет, всё же странно всё это, я пойду разузнаю, — поднялся со своего места Ли.

— Да брось ты, ну его… — Мэн попытался остановить Ли, даже замахал руками, будто и вправду против. Но тот уже шёл к столу девушки. Мэн чуть не закричал: «Спасибо, друг!», но сдержал свой порыв и, низко склонив голову, изо всех сил сделал вид, что продолжает прерванную работу, а до остального ему и дела нет. Краем глаза он заметил, что товарищ возвращается, поэтому наклонил голову ещё ниже.

— Слушай, ты, случаем, не повздорил с мисс Ли? — спросил его друг.

— С мисс Ли!? — У Мэна ни с того ни с сего потяжелело на сердце.

— Ну, с этой, с секретаршей шефа?

— Да нет, ничего такого не было. Более того, я даже сомневаюсь, в курсе ли она, что в этом здании сидит такой человек, как я.

И это было правдой.

— Девчонка сказала, что ничего не знает: она всего лишь получила пачку приглашений от мисс Ли и раздала их сотрудникам согласно подписанным на конвертах фамилиям.

— Да говорю тебе, брось ты это! Даже ещё лучше, что так получилось, — проговорил Мэн, мужественно изображая из себя само спокойствие.

Мэн был человеком не очень высоким и не очень улыбчивым. Он знал, что в этом мире на самом-то деле не так уж много вещей, над которыми можно посмеяться. Однако причина его неулыбчивости крылась в другом — в течение дня у него просто-напросто не было времени на то, чтобы посмеяться. И даже тот час, что требовался ему на дорогу от дома в районе Пульгвандон до работы в переполненном автобусе, поводов улыбнуться не давал. Ну, разве только из-за того, что у стоявшего напротив мужчины пуговка на брюках не застёгнута, и оттуда выглядывают трусы; или же у женщины, повисшей на поручне, из под короткого рукава блузки под мышкой торчат несколько волосков. Но даже в таких случаях испытываешь больше неловкость, чем желание посмеяться. На работе, где следовало соблюдать тишину, тоже было не до смеха, а дома нужно было держаться с достоинством, как и полагается молодому главе семьи, так что шибко-то не посмеёшься.

Если он и улыбался, то это была невзначай оброненная улыбка, как у малого ребёнка, которая появляется, когда взрослые пытаются его рассмешить. И всё же были моменты, когда он улыбался совершенно искренне: шёл ли он по улице или сидел, скорчившись, в туалете, разевал ли широко рот на приёме у зубного врача, устроившись в кресле сложной конструкции, или же заполнял документы на работе. Улыбка, что появлялась на его лице независимо от времени и места, была связана с детскими воспоминаниями о наваждении, которое посещало его, и к которому он стремился каждый божий день, потому что, будучи погружённым в эту фантазию, ему казалось, что он постиг смысл всех вещей на земле. А суть этой фантазии, которая была ведома только ему, мальчишке десяти лет, состояла в следующем: