Книга Дитя падшего бога - Барб и Дж. С. Хенди

Сейчас он молчал и, склонив голову, ждал.

Сгэйль подавил вздох:

— Клянешься ли ты следовать моим наставлениям, пока не завершится срок ученичества?

— Клянусь, — ответил Оша.

— Клянешься ли ты внимать моим словам и делам, пока узы между нами не перестанут существовать?

— Клянусь.

— И до той ночи, когда ты во тьме и безмолвии вступишь равным в ряды нашей касты, к какой цели ты будешь с моей помощью стремиться?

— Оберегать наш народ и честь анмаглахков.

Сгэйль подбросил стилеты и поймал их за острия лезвий. Когда он протянул клинки Оше, молодой эльф поднял голову.

Его большие глаза сияли от счастья, но пальцы, сомкнувшиеся на рукоятях стилетов, заметно дрожали.

— Это великая честь! — прошептал он и выпрямился, едва держась на ногах.

Сгэйль промолчал. Оша отвесил ему поклон и двинулся к городу. Сгэйль нагнал его и зашагал бок о бок со своим первым и единственным учеником.

* * *

Чейн проснулся от сильного удара по ноге. Он лежал у очага в прихожей монашеской обители, и над ним стоял Вельстил.

— Пора кормить наших подопечных, — сказал он. — Бросить им кусок, пускай грызутся.

Чейну не понравилось то, каким тоном это было сказано.

— Пошарь в переднем коридоре, — приказал Вельстил, направляясь к лестнице. — Найди, чем можно будет связать тех, кто вздумает ослушаться.

Чейн, еще толком не проснувшись, проводил взглядом Вельстила, который скрылся в коридоре второго этажа. Затем выдернул из очага горящую головню и двинулся на поиски.

По обе стороны переднего коридора располагались крохотные кладовки, где хранилась всякая всячина — от бочонков с сушеной снедью до сложенной стопками одежды и одеял. Ничего интересного Чейн не приметил, пока не вошел в более просторное помещение в дальнем конце коридора.

Вдоль длинных низких столов были расставлены не стулья, а скамьи — это оказалась трапезная. На столах стояли высокие незажженные лампы. Чейн взял одну лампу и, подняв стеклянный колпак, зажег фитиль от тлеющей головни.

В дальнем углу трапезной он разглядел еще одну дверь и тут же направился к ней. Приоткрыв дверь, Чейн обнаружил, что за ней находятся кухня и судомойня. Там вряд ли можно было отыскать веревку, поэтому Чейн повернул прочь, решив продолжить поиски в кладовках. И, не пройдя и двух шагов, замер.

На крайнем столе лежала стопка листов, зажатых между двумя гладкими дощечками.

В глубине души Чейну претило вызнавать что-то новое о горной обители, но непреодолимое любопытство не дало ему пройти мимо. Он рывком расстегнул кожаную застежку, сдвинул верхнюю дощечку — и опять воззрился на вязь чужого почерка.

Снова старостравинский, но на сей раз вперемешку с другими наречиями, каждый абзац явно писан другой рукой, и над каждой записью проставлена дата. Перевернув несколько листков, Чейн обнаружил записи на белашкийском и современном стравинском наречии.

То, что ему удалось прочесть, содержало, судя по всему, заметки о лечении болезней и травм. Целая подборка записей повествовала о борьбе с легочным недугом, который охватил несколько деревень в одной из войнордских провинций. Местами записи не ограничивались только простым перечислением случаев заболевания — здесь приводились подробные сведения о том, какие способы лечения применялись и оказались неудачными либо же помогли страждущим. В некоторых случаях автор записи высказывал мнение либо предположение о том, какие лечебные средства стоит применять в будущем.

В руках Чейна были рабочие заметки целителей.

Он отшвыривал один лист за другим, прока не просмотрел всю стопку. Судя по датам, стоявшим под именами и названиями различных мест, самые ранние записи были сделаны семь лет назад. Но ведь эта обитель явно существует гораздо дольше. Откуда же взялась в трапезной эта пачка листов и есть ли другие записи?

Чейн и так уже пробыл тут дольше, чем следовало. Вельстил станет злиться на его нерасторопность. Времени на поиски не осталось.

Чейн бросился в кладовые. Найдя стопку одеял, он разодрал одно одеяло на полосы и опрометью помчался к лестнице, которая вела на второй этаж.

Вельстил, хмурясь от нетерпения, стоял перед первой дверью по правую сторону коридора — дверью, за которой размещались живые пленники. Стремительным рывком он выдернул из дверной ручки деревянную жердь и распахнул дверь. Посреди кельи съежились трое монахов.

— Почему вы с нами так поступаете? — спросил по-стравински один из них. — Что вы хотите с нами сделать?

Подбородок у него порос седоватой щетиной, хотя с виду монах был отнюдь не стар. Вельстил, не обратив на него ни малейшего внимания, устремил взгляд на двух других узников. Оба они выглядели моложе, чем их разговорчивый сотоварищ. Вельстил шагнул в келью и схватил одного из молодых монахов за ворот рясы.

Юноша попытался разжать пальцы Вельстила, но все его усилия оказались тщетны.

— Куда ты его ведешь? — вскочив, выкрикнул пожилой монах.

Вельстил свободной ладонью плашмя ударил его по лицу.

Старик рухнул поперек узкой неубранной кровати. Второй монашек торопливо отполз в дальний угол кельи.

Чейн, стоявший позади Вельстила, едва не рванулся к своему спутнику, но все же подавил непонятно откуда взявшийся гнев. И, оставшись на месте, смотрел, как Вельстил развернулся и вышвырнул свою полузадохшуюся добычу в коридор.

Монашек покатился по полу и ударился всем телом о стену напротив, как раз между первыми двумя дверями, запертыми на железные штыри. Тотчас из-за дверей донеслись пронзительные вопли и глухой лихорадочный стук.

— Свяжи его! — рыкнул Вельстил и, с грохотом захлопнув дверь кельи, где остались еще двое монахов, снова запер ее деревянной жердью. — Мне ни к чему будут излишние трудности, когда мы отнимем его у наших питомцев.

Чейн не понял, что он имеет в виду, однако навалился на монашка, распростертого на полу, прижал его лицом вниз и заломил руки за спину, чтобы связать запястья.

— Ох, нет, нет, не надо! — закричал юноша. — Я тебе дам все, что захочешь! Мы не приемлем насилия!

Это нытье, а в особенности последние слова монашка только ожесточили Чейна — он всегда презирал тех, кто не желал сражаться, чтобы защитить свою жизнь.

— И рот ему заткни, — распорядился Вельстил. — Не хочу, чтобы он вздумал потолковать со своими бывшими сотоварищами, которые ждут его с таким нетерпением.

Чейн трижды обмотал голову монашка полосой одеяла и затянул концы тугим узлом. Раздался скрежет железного шеста, выдернутого из дверной ручки. Чейн испуганно развернулся, услышав крик Вельстила:

— Назад! Эй, вы, оба! Прочь!

Вельстил с искаженным лицом стоял в дверном проеме и шипел. Переступив по коридору, Чейн выглянул из-за его плеча.