Книга Байки "Скорой помощи" - Андрей Шляхов

– Так можно было вернуться, – замечает Кокс.

– Не захотел, – разводит руками Еременко. – Да и что ему там делать? Опять мамочку щупать? Педиатры поехали – и ладно.

– Если они эту историю услышат в мамочкином исполнении, да стукнут на Центр… – Сафонов многозначительно округляет глаза.

– Дадут еще один выговор, – машет рукой Лена. – Этим нашего Жгутикова не проймешь. Он вообще хочет уйти в поликлинику работать, там спокойнее.

– Зато не так интересно – к терапевту одни старухи ходят, – шутит Стасик…

Пока свободные бригады обменивались новостями в диспетчерской, в крошечном кабинетике старшего фельдшера шло тайное совещание с участием самой хозяйки, старшего врача и выездного врача Людмилы Рогачевской.

На повестке дня стоял всего один вопрос: «Что делать?»

– Проверкой ящиков и машин она не ограничится, поверьте мне, – Казначеева говорила еле слышно. – Это такая стерва! На шестьдесят четвертой до сих пор не нарадуются, что избавились от нее. Въедливая, настырная…

– Чего вы хотите, Надежда Константиновна, девушка делает карьеру. На кого еще надеяться матери-одиночке, как не на себя саму?

Обе женщины были внешне сильно похожи друг на друга – высокие шатенки, с правильными чертами лица, с почти одинаковыми короткими стрижками. Разнились только глаза – у Рогачевской они были большими, «кукольными», а у Казначеевой прятались в глубине глазниц.

– Я тоже мать-одиночка, Людмила Георгиевна, если кто забыл. Но я же из-за этого не лезу со своим уставом в чужой монастырь. Можно подумать, что все вокруг дураки, а она одна умная. Екарный бабай!

– Бабай тут ни при чем, – оборвал Казначееву Лжедмитрий. – Хватит слов. Теперь нам надо действовать с учетом обстановки. Осторожно и аккуратно. Но – действовать, а не сидеть сложа руки. Использовать любой повод, любую возможность…

– Дима, ты надеешься, что Елена Сергеевна даст тебе повод? – усмехнулась Казначеева. – Не будь наивным – повод нужно создать.

– Пусть так, Надя! – согласился старший врач. – Предложи вариант, при котором никто бы не погорел.

– В смысле?

– Ну никому ведь не хочется ложиться грудью на амбразуру…

– Скажите пожалуйста – грудью на амбразуру, – глумливо передразнила его Казначеева. – Тебе вообще, кроме работы, на линии ничего не грозит. Это нам с Людмилой Георгиевной, если что, перед наркоконтролем придется отдуваться.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – Рогачевская поплевала через левое плечо и одновременно постучала по деревянной столешнице.

– Надо дать вал, – продолжала Казначеева. – Чтобы посыпались жалобы от населения, чтобы линейный контроль сидел на подстанции, не вылезая, чтобы все видели, что в сравнении с Тюленьковым, Елена Сергеевна никуда не годится.

– И тогда Прыгунов заберет ее обратно, – улыбнулся Кочергин. – А я, с божьей помощью, как говорится, стану заведующим.

– Ишь, размечтался, – хмыкнула хозяйка кабинета. – Да он небось рад без памяти, что отделался от такой ведьмы! Думаешь, для чего он ее наверх продвинул? Иначе никак от нее избавиться не мог.

– Да ну? – не поверил старший врач.

– Ты людей послушай, которые с ней работали, и все поймешь…

– Значит так – жалобы от населения я обеспечу, – пообещала Рогачевская, переводя беседу в деловое русло. – Штук двадцать – тридцать, если не больше. Есть такая возможность.

Рогачевская жила рядом с подстанцией.

– Только уж постарайтесь, чтобы все жалобы шли не только из одного вашего дома, – попросила Казначеева. – Чтобы все было… красиво.

– Учите других, которые помоложе, – огрызнулась Рогачевская. – Я ведь не тупая – соображаю помаленьку.

– Ну и славно. А тебе, Дима, придется поработать над созданием определенного мнения о новой начальнице на Центре. Ты получил шершавого за сдачу – смену без проверки – устрой несколько проверок так, чтобы по их причине пошли задержки… Нет, не так. Лучше попроси, настойчиво попроси Сорокина, Бондаря и Сафонова долго и придирчиво принимать смену. Пусть «встанут» вызовы, ты вмешаешься, поднимешь шум и выставишь новую начальницу не в лучшем свете. Сам знаешь, что для Гучкова один свет в окошке – отсутствие задержек. Пустячок – а полезно. А я поговорю с Кутяевой – пусть устроит Елене Сергеевне какой-нибудь демагогический скандалец в своем репертуаре.

Ирина Кутяева происходила из крепкой своими пролетарскими устоями семьи потомственных сварщиков. Даже муж ее – и тот был сварщиком. Наследственность и среда сделали фельдшера Кутяеву стойким борцом за свои права, ущемление которых мерещилось ей постоянно. Суровый муж-сварщик находился у нее под каблуком до такой степени, что совершенно не мешал своей любимой супруге почти в открытую крутить роман с водителем Колей Селивановым. И прежний заведующий, и Лжедмитрий избегали делать Кутяевой замечания – берегли нервы и репутацию. Как-то раз линейный контроль поймал Кутяеву, в одиночку работавшую на перевозке больных, на заезде в супермаркет. Кутяева не ограничилась скандалом, устроенным контролеру прямо у машины. В тот же день она написала письменную жалобу на имя главного врача станции, в которой заявила, что контролер остановил их машину во время следования в сто пятнадцатую больницу за больным, нуждавшимся в транспортировке, и начал откровенно домогаться у нее физической близости. После категоричного отказа честной женщины контролер взъярился и устроил пакость – обвинил бригаду в самовольном заезде в магазин.

Кутяеву, вместе с водителем Селивановым, вызывали на Центр, к заместителю главного врача Сыроежкину, который пытался найти правду, устроив всем участникам инцидента очную ставку, и был сражен обилием красочных подробностей происшедшего, вываленных честной женщиной и невинным водителем. Выговора Кутяева с Селивановым так и не получили – отбазарились, отбрехались.

– Да, эта троица возражать не станет, – протянул старший врач, имея в виду докторов Бондаря и Сафонова и фельдшера Сорокина, которым он многократно «спускал грехи на тормозах» за вознаграждение в виде небольшой суммы денег или одной-двух бутылок хорошей водки.

За задержку вызова, пусть даже и по «уважительной» причине, однозначно следовал выговор, но ради сохранения хороших отношений с Кочергиным любой из трех пошел бы на это.

– И еще попробуй умыкнуть у кого-нибудь кардиограф, хотя бы у Жгутикова. Все равно целыми днями торчишь на подстанции без дела.

– И что я с ним буду делать? – удивился Лжедмитрий.

– Принесешь мне, – ответила Казначеева, – а дальше уж мое дело. Я подпорчу кое-что из оборудования в машинах и немного намудрю со списанием медикаментов.

– Тут ты мастер! – не то польстил, не то подпустил шпильку старший врач.

– А то! – Старший фельдшер игриво повела тщательно выщипанными бровями.

Шестьдесят вторая подстанция – не из больших. Всего шесть машин, из которых три полусуточные, поэтому Казначеева, будучи старшим фельдшером, спокойно справлялась и с обязанностями заведующей аптекой, причем это совмещение приносило ей куда больше выгоды, нежели «основная» должность.