Книга Третья Раса - Дмитрий Янковский

И тут я окончательно понял, зачем люди сажают хищников в клетку. Да не хищников они сажают, а собственную смерть! Бот в чем дело. Голые, без когтей и клыков, почти не приспособленные к жизни в дикой природе, люди все-таки выжили, но смерть так долго ходила за ними по пятам, что они без нее не могут. Смерть для нас стала частью жизни, мы хотим все время видеть ее поблизости, но в клетке, в клетке, чтобы не вырвалась на свободу. Отсюда любовь к приключениям, к прыжкам с гравилетов, к сверхскоростным гонкам и погружениям на немыслимые глубины. Но мы стараемся сделать это все как можно более безопасным. Там же, где опасность становится реальной, место уже не всем.

– Барракуда меня дери! – выругался я, сжимая кулаки.

Толкнув тяжелую дверь, я кубарем скатился по трапу и выскочил в коридор, ведущий к задраенному внешнему люку. Преодолев два десятка шагов, я вцепился в запоры и сдвинул их в сторону. Тут же меня ветром чуть с ног не сбило, ледяная пена вихрем завертелась перед лицом. На такое приветствие океана я не мог не ответить. Согнувшись, чтобы легче держать равновесие на ветру, я выбрался на палубу, хватаясь за все прочное, что подворачивалось под руку. Черные низкие тучи стремительно летели над головой, сполохи зарниц приближались, вызывая во мне смесь первобытного ужаса и восторга. Теперь у меня был ответ на вопрос дельфинов, что отличает охотника от других людей. Смерть охотника чаще всего в океане, но в отличие от других людей, от спасателей, от биологов, охотник не отгораживается от океана стальными прутьями стопроцентной безопасности. Потому что чем большую безопасность ты себе обеспечиваешь, тем меньше можешь воздействовать на то, что находится по другую сторону защитного барьера. А охотник должен воздействовать, он не может просто подглядывать, как другие. В этом и есть его отличие, это и манило меня в моей службе.

– Мне не нужна клетка! – закричал я, стараясь перекрыть рев бури. – Не нужна!

Только через полчаса, оглохнув от рева и озябнув от брызг, я вернулся в коридор и задраил за собой люк. Дыхание никак не могло успокоиться, сердце едва не выскакивало из груди. Подумав, я не стал подниматься в сторожевую рубку, а спустился к дельфинам. Что-то мне подсказывало – они меня ждут. Но я ошибся – вольера была пуста.

Глава 3

БУРЯ

Шторм за окнами не давал мне сосредоточиться. С одной стороны, надо было хоть как-то освоиться с оборудованием, пусть и нехитрым, но и не очень привычным, с другой – буря набирала силу, все больше притягивая к себе мой взгляд. В конце концов я решил совместить приятное с полезным – заняться разглядыванием стихии при помощи вверенных мне технических средств. Довольно мощный вычислитель позволял получать данные напрямую с сателлитов, так что я мог глянуть сверху на происходящее действо.

Вызвав на монитор пульт управления камерами шести подвластных биологам сателлитов, я выбрал один геостационарный, висевший почти точнехонько над «Тапрабани». Даже в обычном спектре буря из космоса выглядела внушительно – плотное, вихрящееся облачное пятно занимало чуть ли не четверть площади Индийского океана. А на предельном увеличении были видны многокилометровые сполохи молний, разрезающие небо одновременно в нескольких местах. Это напоминало работу безумного мастера спецэффектов – черный инфернальный вихрь, рождающий сполохи света. В этом был концепт, да и картинка мне настолько понравилась, что я нажал кнопку записи.

Попялившись на ветвистые сполохи молний, я переключил режим на инфракрасный – хотелось увидеть «Тапрабани» сверху, на предельном увеличении это можно даже с учетом толстой пелены туч. Изображение изменилось, стало более ярким и разноцветным – цвета означали разные температуры, согласно шкале внизу картинки. И, понятное дело, вместо клубящихся туч теперь были видны огромные океанские волны, катящиеся из бесконечности в бесконечность. Океан бурлил, переливался разноцветьем температур, так что меня это заворожило не меньше, чем в детстве завораживали новогодние украшения на елке.

В детстве я мог часами сидеть под новогодней елкой, вдыхать аромат хвои и смотреть, смотреть неотрывно на перемигивание мультифоровых гирлянд, на искрящиеся бока старинных акриловых игрушек, оставшихся еще, как говорила мама, от бабушки. Теперь было очень похоже – настолько, что вернулось щемящее ощущение праздника.

– А ведь у меня сегодня день рождения! – улыбнулся я, ощущая хоть и мимолетное, но самое настоящее счастье. – Кажется, самый лучший из всех.

Это было истинной правдой, потому что, несмотря на одиночество в этот праздник, мне не было скучно или тоскливо. Как долго я мечтал о возможности снова встретиться с океаном на его территории! И вот оно – произошло. Леся сделала мне самый лучший подарок, какой только можно было. Наверное, она сама не совсем понимала, насколько важно для меня было получить эту работу, да еще в первый же день, в свой день рождения, оказаться в самом центре свирепой бури. Я был так же счастлив, наверное, только после нашей с Леськой свадьбы, ну и еще, если быть до конца честным, в тот миг, когда адмирал приколол к моему воротнику булавку Кровавой Капли.

Это надо отпраздновать, решил я, вынимая банку сока из рюкзака.

Вскрыв ее, я глотнул прямо из клапана – не хотелось лезть в кухонный блок за стаканом, До чего же здорово тут! Я подправил положение камеры так, чтобы поймать в поле зрения «Тапрабани». Платформу было видно отлично, но на то, чтобы помахать самому себе, не хватало приближения в этом режиме. Вот если бы был ясный день, тогда получилось бы.

Я прильнул к экрану, ощущая себя сверхъестественным существом, способным смотреть на себя с небес, полыхающих от фиолетовых молний. Платформа была прочно заякорена и ничуть не качалась, стойко держа удары многотонных волн. Меня завораживала эта стойкость, завораживало смотреть, как океан пенится, расшибаясь в брызги о стальные фермы «Тапрабани».

Чуть уменьшив приближение камер, я вывел на монитор широкую панораму – теперь пена вокруг платформы слилась в едва заметную белую точку в иссиня-черном буйстве стихии. Мне захотелось закричать от восторга, я сжал кулаки, задыхаясь от переполнявших чувств. И в этот миг изображение на мониторе внезапно погасло, сменившись надписью:

«Неисправность устройства. Переключитесь на другой сателлит»,

– Что такое? – прошептал я в недоумении.

Попытка оживить камеру с клавиатуры терминала не привела ни к чему. Я последовал совету системы и перебросил управление на следующий сателлит, хотя в данный момент он находился в такой точке орбиты, с которой невозможно разглядеть Индийский океан. Мне просто хотелось понять, камера сдохла или лег орбитальный канал связи. Но с каналом все было в норме – камера рабочего сателлита показала городские огни на затененной стороне Земли.

– Надо же, какая случайность… – прошептал я, недоуменно почесав переносицу.

На самом деле ничего такого уж из ряда вон выходящего не случилось. Все орбитальные наблюдательные станции были старенькими, запускались с космодромов еще до последней войны, так что им всем лет по сто было, не меньше, После десятилетней эпидемии запущено было всего три сателлита, и все они принадлежали подразделениям морских охотников, обеспечивая наблюдение из космоса за оживленными участками мировых акваторий.