Книга Роковое очарование - Эбби Грин

Она мысленно проклинала Рафаэля, и невольно ей вспомнилось поистине королевское ложе в его palazzo, на котором без труда могла разместиться целая футбольная команда.

– Это плохая идея. Тебе будет некомфортно там. Дом не соответствует твоим запросам, – сухо сказала Сэм, обведя рукой роскошную комнату.

– Этот дом велик для меня одного. Теперь у меня более скромные запросы, – лукаво заметил он.

Мысль о присутствии Рафаэля в ее доме в течение долгого времени сразила женщину. Неужели мало того, что ей придется работать с ним?

– Нет. Этому не бывать. Если бы ты переехал куда-нибудь поближе к нам…

Неожиданно Рафаэль подошел так близко, что Сэм запнулась. В его взгляде не было ни следа самодовольства.

– Нет, Саманта. Я перееду к вам, и точка. Я пропустил много важных моментов в жизни своего сына и хочу наверстать упущенное.

– Пожалуйста, давай поищем другой выход, – дрожащим голосом предложила она.

Он подошел вплотную к ней. Сэм опять уловила его запах и увидела светло-зеленые огоньки в его глазах, темную щетину, пробивающуюся на подбородке. По ее телу пробежала легкая судорога.

– Почему ты против?.. Может быть, все еще питаешь ко мне какие-то чувства?

Он произнес это слегка охрипшим голосом. Или ей почудилось? Сэм смотрела на него не моргая. Она вновь оказалась во власти его чарующих глаз, которые моментально разожгли в ней пламя страсти. Только когда женщина разглядела в их глубине циничный блеск, ей удалось избавиться от наваждения.

Самым невозмутимым тоном, на который она была способна, Сэм ответила:

– Не говори глупости, Рафаэль. Ты меня больше не привлекаешь, так же как и я тебя.

– Так, значит, нет никакой проблемы. Я перееду в твой дом и смогу общаться с сыном, которого ты прятала от меня три года.

Сэм осознала неизбежность происходящего. Если она продолжит сопротивляться, это только ухудшит ситуацию. Она успокоила себя тем, что Рафаэль трудоголик и едва ли будет проводить много времени дома. Несмотря на все его сладкие речи, Сэм не верила, что он продержится больше недели в скучном лондонском предместье.

Рафаэль Фальконе – сын итальянского графа и прекрасной испанки – привык к красивым вещам, к красивым женщинам. Он привык получать все, что хочет. Когда он поймет, что в ее доме нет места для его любовниц, ему там до смерти надоест. Сэм вздернула подбородок и поинтересовалась:

– Когда ты планируешь переехать?

Глава 4

Четыре дня спустя, в пятницу, Сэм чуть не сходила с ума от напряженного ожидания. Рафаэль должен был приехать сегодня, а в течение всей прошедшей недели в ее дом привозили его вещи.

Когда Сэм вернулась домой после встречи с ним в понедельник, она выложила Брайди все начистоту. Пожилая женщина отреагировала с поразительной невозмутимостью:

– Так ты говоришь, он отец Майло?

– Да.

Брайди сделала глоток чая и повторила:

– Его отец… Ну надо же. А ты темная лошадка, Сэм. Я думала, Майло сын какого-нибудь официанта или механика с завода… А это сам хозяин империи…

– Он переедет ненадолго. Поверь, ему станет скучно максимум через неделю, – с сарказмом заявила Сэм.

– Будем надеяться, что нет. Так будет лучше для Майло, – резюмировала экономка.

Руки Сэм замерли под водой, когда она мыла посуду после ужина. Было слышно, как Майло что-то говорит Брайди. Сэм пыталась убедить себя, что делает это ради сына. Ей надо перестать думать о себе. Только так она сможет вынести все это.

Брайди зашла в кухню, и Сэм увидела на ее лице выражение радостного ожидания.

– Тебе не обязательно ждать его приезда, – заметила Сэм.

Экономка расплылась в улыбке и принялась вытирать посуду.

– Я ни за что на свете не пропущу это. Это интереснее, чем визит папы римского в Дублин в семидесятых.

Вдруг с улицы донесся глухой рев мотора. Майло тут же ворвался в кухню и возбужденно объявил:

– Машина!

У них не было своей машины, к огромному огорчению малыша, и потому его было не остановить, когда он ринулся к двери. Раздался звонок. Ладони Сэм вспотели. Она прошла в холл, дрожащими руками открыла дверь. Молодая женщина могла думать только о высокой темной фигуре, стоявшей на пороге. Она ненавидела себя за то, что ее сердце чуть не выпрыгивало из груди.

– Это мужчина, – удивленно сказал Майло. А затем спросил с непосредственностью, свойственной детям: – У тебя есть машина?

Взгляд Рафаэля сразу нацелился на Сэм, и она обрадовалась, что Брайди осталась. Экономка тут же протянула Рафаэлю руку и представилась.

Он переступил порог, и в груди Сэм все сжалось. Рафаэль не вписывался в окружающую обстановку, уж слишком великолепен он был. Наконец ей удалось совладать с собой, и она взяла сына на руки.

– У тебя есть машина? – повторил мальчик.

Сэм заметила, как кровь прилила к лицу Рафаэля, когда он смотрел на Майло. Глаза мужчины заблестели как-то по-особенному. Такого она раньше не видала. Возможно, лишь однажды… Она еще крепче обняла Майло. Брайди удалилась, приговаривая, что самое время приготовить чай и кофе. Они остались втроем.

– Да, у меня есть машина… Я Рафаэль, а тебя как зовут?

Его тихий вкрадчивый голос вновь пробудил в ней чувство вины. Майло спрятал личико на мамином плече, крепко обхватив ее ручками.

– Разве ты не помнишь, я говорила тебе, что мистер Фальконе поживет у нас недолго? – сказала Сэм.

Майло кивнул, все еще пряча личико.

– Он стесняется незнакомых людей, – объяснила она Рафаэлю. Его глаза гневно вспыхнули. – Ты можешь оставить свое пальто здесь, – быстро добавила Сэм.

Вернулась Брайди с разрумянившимися щеками, забрала у Сэм Майло и сказала:

– Кажется, кому-то пора спать. Напитки поданы в гостиной.

Сэм закатила глаза. С каких это пор Брайди стала напыщенно выражаться, а ее щеки краснеют от приготовления чая?

– Мы будем наверху готовиться ко сну, – сообщила Брайди, поднимаясь по лестнице.

Сэм возненавидела Рафаэля. Он навязал им себя и разрушил их размеренную жизнь. Однако она заставила себя быть вежливой.

– Давай я все тебе здесь покажу.

– Это было бы замечательно, – улыбнулся он.

Сэм быстро провела Рафаэля по первому этажу.

Он остановился у кабинета, увидев груду своих вещей:

– Это кабинет твоего отца?

– Да, – ответила Сэм, вспомнив своего чудаковатого, рассеянного отца, который сутками напролет сидел здесь, не замечая ничего и никого, даже собственную дочь.