Книга SPQR IV. Храм муз - Джон Мэддокс Робертс

Лицо ученого тут же приняло льстивое выражение, и он приложился к ручке моей невесты.

– Исключительно рад познакомиться с тобой, прекрасная дама. – Потом он повернулся и уставился на меня, и выражение лица у него было как у разгневанного Юпитера. – Не думаю, что я хоть раз тебя встречал.

– Вероятно, это просто вылетело у тебя из головы. Немудрено при таких серьезных занятиях наукой. Я был на твоей лекции, когда ты рассказывал об обороне и падении Сиракуз.

Я ухватился за первый попавшийся предлог, буквально наобум, воспользовавшись тем, что помнил, что Архимед изобрел и сконструировал все оборонительные машины и орудия Сиракуз. Но, кажется, попал не в бровь, а в глаз.

– А-а! – Математик несколько сконфузился. – Возможно, ты прав. На той лекции было очень много слушателей.

– А я читала твою книгу «О практическом применении геометрии», – заявила Юлия с обожающим, почти молитвенным видом. – Это такое замечательное произведение, оно прямо-таки возбуждает воображение и дает повод подумать над разными противоречиями…

Философ заулыбался и покивал, прямо как один из этих дрессированных бабуинов.

– Да-да! Моя работа кое-кого здесь просто потрясла, могу вам сказать.

Вот несносный бахвал, подумал я. А вот Юлия просто тает в его присутствии, словно это какой-нибудь колесничий-чемпион, победитель гонок или что-то в таком же роде. Я оторвал ее от этого великого человека и повел знакомиться с главным библиотекарем. Амфитрион был настолько же вежлив и любезен, насколько груб был Ификрат, и с ним мне было гораздо проще и легче. А потом Береника уволокла Юлию, чтобы представить каким-то надушенным идиотам, и я остался наедине с библиотекарем.

– Ты там беседовал с Асклепиадом, – заметил Амфитрион. – Ты давно с ним знаком? С Рима?

– Да. Мы знакомы много лет.

Амфитрион кивнул:

– Весьма достойный человек, правда, склонный к эксцентричным поступкам.

– Каким именно?

– Ну… – ученый муж огляделся по сторонам, желая убедиться, что рядом никто не болтается и не подслушивает нас. – По слухам, он практикует хирургические операции. Режет людей ножом, а это строжайше запрещено клятвой Гиппократа!

– И Аполлон запрещал это! – воскликнул я, не скрывая своего возмущения.

– И еще… – ученый книжник еще сильнее понизил голос, – ходят слухи, что он сам, лично зашивает раны, а это даже самый ничтожный врач всегда поручает рабам!

– Не может быть! – вскричал я. – Несомненно, это просто гнусные слухи, распространяемые его врагами!

– Возможно, ты и прав, но мир нынче не такой, каким был прежде. Я заметил, что ты также беседовал с Ификратом. Этот дикий человек тоже верит в практическое применение научных знаний. – Эти слова Амфитрион произнес как нечто противозаконное.

Если говорить честно, я-то отлично знал, что все эти слухи насчет Асклепиада – истинная правда. За прошедшие годы он лично зашил на мне множество ран и порезов – общая длина швов, наверное, составит целую милю, – но всегда делал это втайне, потому что все эти помешанные на теориях Платона древние бездельники из академического мира считают богохульством для профессионального философа (а врачи тоже причисляют себя к философам) вообще делать что-то практическое. Ученый человек может всю свою жизнь провести в пустых размышлениях о возможных способах применения рычага, но взять палку, подсунуть ее под камень, найти ей точку опоры, использовать ее для перемещения этого камня – совершенно невозможная для него вещь. Это будет означать, что он делает нечто практическое. А философы, как считается, должны только размышлять.

Я кое-как отделался от главного библиотекаря, осмотрелся по сторонам и увидел, что Береника, Фауста и Юлия беседуют с человеком, на котором помимо обычных одежд болтался еще и питон гигантских размеров. Пурпурная мантия, усыпанная звездами, и высоченная диадема, увенчанная полумесяцем, показались мне очень знакомыми. Даже в Александрии не во всякий день увидишь подобного типа. Да, это был Атакс, предсказатель будущего, пророк из Малой Азии.

– Деций Цецилий, – позвала меня Береника, – иди сюда. Ты должен познакомиться со святым Атаксом: он земное воплощение Баала-Аримана[28]– Это, насколько я понимаю, было сочетание двоих, если не больше, азиатских божеств. Из Малой Азии вечно притаскивают что-нибудь в этом роде.

– Приветствую тебя, Атакс, от имени Сената и народа Рима, – сказал я.

Он проделал в ответ один из этих азиатских поклонов, требующих еще и большого количества суетливых движений пальцами.

– Весь мир дрожит перед мощью Рима, – пропел пророк. – И весь мир восхищается его мудростью и справедливостью.

С этим я не стал бы спорить.

– Как я понимаю, у тебя здесь, в Александрии, есть что-то вроде… организации? – неуклюже спросил я.

– У святого имеется чудесный новый храм недалеко от Серапеума, – пояснила Береника.

– О, благословенная всеми богами, дочь правителя великой страны – к своей неувядаемой и вечной славе – милостиво одарила Храм Баала-Аримана своим вниманием и материально его обеспечила, – проворковал Атакс, поглаживая свою змею.

Из римских денег, конечно, в этом у меня не было ни малейших сомнений. Скверный знак. Стало быть, Атакс – это последнее религиозное увлечение Береники в длинной цепочке подобных ее выходок, в которые она всегда бросалась с большим энтузиазмом.

– Завтра мы приносим в жертву пятьдесят быков во славу нового храма, – заявила царская дочь. – Ты непременно должен присутствовать при этом.

– Увы, – с легким поклоном возразил я, – никак не получится. Я уже обещал повести Юлию в Мусейон. – Я обернулся к своей невесте, отчаянно надеясь на подтверждение своих слов.

– О да, – кивнула она, к моему огромному облегчению. – Деций близко знаком со многими учеными. И обещал мне все там показать.

– Ну, может быть, вы пойдете туда в другой день, – продолжала настаивать Береника. – Жрицы храма будут исполнять ритуальный танец, они будут сечь себя, возносить молитвы своему божеству, пока не впадут в экстаз.

Это звучало более заманчиво.

– Думаю, мы сможем…

Но тут Юлия наступила мне на ногу.

– Увы, Деций еще обещал мне завтра показать все достопримечательности города: Панеум, Сому, Стадион…

– Ох, какая жалость, – вздохнула Береника. – Это будет такое восхитительное представление!

– А вон и Фауста, – перевела разговор Юлия. – Мне нужно с нею поговорить. Пойдем, Деций. – Она взяла меня за руку и повела прочь. Атакс с сардонической улыбкой посмотрел нам вслед.