Книга За все грехи - Ирэне Као

– Да подожди ты, черт! – Давиде хватает ее за запястье.

Линда останавливается, поднимает голову в недоумении.

– Что такое?

– Ничего, – отстраняясь, отвечает Давиде, опирается на локти и подозрительно оглядывается.

– Ты не хочешь? – спрашивает она, вытаскивая руку из его шорт.

– Хочу, просто…

Он снова озирается, как будто они находятся на вражеской территории, куда вот-вот нагрянут вооруженные войска.

– Прямо так, у всех на виду? А вдруг кто-нибудь придет?

Линда медленно качает головой, ее взгляд гаснет.

– Ну, как хочешь, – говорит она шепотом с напускным равнодушием, вынимая из волос сухую травинку. – Мне все равно.

Она встает, отряхиваясь. Уж она-то знает: иногда надо ослабить хватку. Линда делает вид, что собирается уходить, и Давиде реагирует так, как прописано в учебнике.

– Ну уж нет, Линда, – говорит он, хватая ее за запястья. – Зато мне не все равно.

Он прижимается к ней и горячо целует, его язык завладел ее ртом. Давиде опрокидывает ее на землю и охватывает бедра. Гладит рукой ее волосы, шею, спускается до груди и одним движением срывает с нее шорты и трусики.

Он чувствует себя первобытным человеком в этом взрыве инстинктов и чувств.

Давиде смотрит на Линду, вдыхает аромат ее тела, его дыхание так близко, что движения и чувства сливаются, как магма. Теперь уже она пытается оказать сопротивление, но это всего лишь игра. Все, что ему остается, – это занять место между ее гладкими и крепкими бедрами и погрузиться в их влажное тепло.

Все сомнения, мешавшие ему еще несколько секунд назад, растворились в бурной реке, которая увлекает их, унося все мысли и не давая дышать.

Он чувствует себя первобытным человеком в этом взрыве инстинктов и чувств.

Давиде освобождается от одежды и вытягивается между ног Линды, пронзая эластичную перегородку ее женственности с одержимостью и напором, которые не в силах больше сдерживать.

Она прижимается к нему и ритмично движется вверх и вниз все с нарастающей скоростью, ощущая его в себе. Она хотела бы, чтобы это продолжалось вечность, но наконец эта плотина прорывается, и из самых глубин неконтролируемым потоком вырывается вздох, она вся содрогается, бедра ее сокращаются в судорогах, и они вместе кончают.

Для обоих – никаких обязательств: они отлично знают, что следующего раза не будет, их отношения закончатся на этом поле, все останется здесь, меж этих деревьев. Они не влюблены, и никто не причинит другому боль.

Два тела слились в одно: все смешалось – крики, стоны, соки, излившиеся на землю под деревья, и кажется, будто бы само небо черпает из этого энергию.

– Вот видишь, никто не пришел, – Линда заговорщицки смотрит на него, приподнимая голову.

Давиде понемногу приходит в себя и мечтательно смотрит на нее.

– Я бы не остановился, даже если бы пришел сам Господь Бог.

Линда смеется, потом смотрит на свою правую икру, мышца побаливает.

– Вот черт! – вскрикивает она.

– Что такое?

Линда приподнимает ногу.

– Кажется, жучок какой-то укусил, – спокойно говорит она.

Давиде смотрит на покраснение.

– Пойдем, нужно сразу же что-нибудь приложить.

Он уже собирается встать, но Линда его останавливает.

– Не волнуйся, я привыкла к насекомым.

Она целует его в губы, сжимая все еще твердый член.

Линда готова повторить, и он тоже. Для обоих – никаких обязательств: они отлично знают, что следующего раза не будет, их отношения закончатся на этом поле, все останется здесь, меж этих деревьев. Они не влюблены, и никто не причинит другому боль.

Глава 6

Линда выходит из душа, снимает халат с плеч статуи богини Венеры Кановы из черной смолы, которую она нашла год назад на юге Венето и поставила рядом с умывальником. С тех пор этот предмет стал ее вешалкой.

Она делает глубокий вдох, чувствует, как наполняются легкие, сердце бьется спокойнее.

Комната наполнена густым паром, в котором витают ароматы гималайских эфирных масел – ее лекарства от любых болезней. Во всяком случае, пока.

Утро понедельника, Линда проспала. Но она об этом не думает: уже почти девять, а она даже не торопится. Ей нравится собираться на работу размеренно и спокойно. После отличного отдыха вчера – секс с Давиде, аперитив с друзьями, задушевная беседа с дядей Джорджо и часик за приятным чтением – она полна сил и энергии и готова к началу новой недели. В халате нараспашку она садится на махровый коврик и начинает массировать ступни, смазывая их маслянистой мазью, тщательно проходя между пальцами.

Затем Линда достает из корзины, где хранятся крема для тела, флакончик со смягчающим маслом. Капает несколько капель на ладони, а затем втирает его в ноги, от лодыжек до паха.

Закончив с этой процедурой, опираясь на пятки, она резко встает, берет из ящика полотенце и, запрокинув голову, заматывает волосы в тюрбан. Достает черные шелковые трусики, надевает их и босиком идет из ванной на кухню. Раньше Линда не тратила много времени на уход за телом, но после тридцати она с грустью отметила, что одних спортивных упражнений недостаточно, чтобы оставаться в форме.

Она достает из сушки кофеварку, насыпает немного молотого кофе, наливает воды и ставит на плиту. Затем подключает ноутбук к динамикам и выбирает плейлист «Rock revival». Гостиная наполняется музыкой «Pink Floyd» – она не помнит названия композиции, но ей тут же хочется двигаться ей в такт. Слегка пританцовывая, Линда возвращается на кухню и садится на барный стул, ожидая, пока закипит кофе.

Смотрит из окна на небо: оно безоблачное и синее, как на картинке. Через пару дней надо будет собрать вишню с двух деревьев, растущих перед домом, и отвезти маме – пусть сварит свое вкуснейшее варенье.

Кстати, о маме. Она не разговаривала с родителями уже больше месяца и не помнит, когда в последний раз ездила в их маленький семейный отель «бед-энд-брекфест» в самом сердце Доломитовых Альп… На Рождество? На прошлую Пасху?

Не то чтобы они не ладили. Просто, уйдя на пенсию, родители решили осуществить мечту всей своей жизни – открыть небольшой отельчик в горах. Они стали созваниваться все реже, и наконец число звонков сократилось до необходимых «звонков безопасности», как их назвала ее мама Карла, чтобы заботливая родительница могла убедиться, что ее дочь жива и здорова. А еще мама всегда звонила, чтобы сообщить, что собирается прислать свое знаменитое варенье.

Если бы Линда решила сварить его сама, то даже не знала бы, с чего начать. В конце концов она просто выбросила бы все в мусорное ведро, охваченная яростью как обычно бывает, когда у нее что-то не выходит.